Курсор мигает, как точка на мониторе электрокардиографа. Компьютер действует так же безмолвно, как и полиграф. Все, что Воорт знает, — это что линия на пятьсот миль тянется от Анкары сюда, где Библия встречается с «Майкрософтом», а пророк Иона с Биллом Гейтсом.
Буква за буквой, ответ Марсии обретает форму.
«Вы совершили ошибку».
«Осторожно», — говорит себе Воорт. В этот момент лучше всего рассказать Марсии о том, что случилось шесть лет назад. Но, не слыша интонации и ориентируясь только на слова на экране, ее состояние можно интерпретировать как угодно — злобное, трогательное или искреннее. По крайней мере по телефону Воорт мог бы уловить в голосе дружелюбие или заминку, сарказм, покашливание, внезапный приступ кашля.
Воорт печатает: «Вас, должно быть, расстраивает, что вы сейчас так далеко. Чем быстрее мы найдем вашего бывшего мужа, тем быстрее выясним, что произошло. Вероятно, это недоразумение, но он владеет информацией, которая поможет нам предотвратить два убийства».
Сантини сказал, что вкратце описал ситуацию Марсии — минус ошибка Воорта, — но он излагает все сначала, чтобы завоевать ее доверие и заставить почувствовать себя участницей происходящего. Два трупа. Почерк Уэнделла, похоже, идентичен тому, каким написаны записки, содержащие признание в убийствах, и черновики этих записок, найденные в квартире. Оставленные Уэнделлом улики указывают, что он, может быть, без ведома полиции, ведет собственное расследование мошенничества или каких-то дел воровской шайки.
«Но улик недостаточно, а мистер Най исчез. В записке угроза избить еще двоих в ближайшие часы».
«Это безумие», — появляются в ответ слова Марсии.
«Вы поддерживаете связь с бывшим мужем?»
«Уэнделл никогда не сделал бы такого».
«Нам надо поговорить с ним, найти его».
«Вы действительно из департамента полиции Нью-Йорка?»
Воорт посылает Марсии номер своего значка.
«Ким, это вы?»
Стоящий рядом Динс произносит:
— Черт!
«Докажите, что вы из полиции».
Воорт вздыхает.
«Я знаю, это потрясение. Мне тоже не по себе. Вы можете отключиться и подключиться через веб-сайт департамента полиции, но при этом можно потерять линию. Время поджимает. Проверьте меня».
«Не отключайся», — мысленно молит он.
«Как вы разыскали меня?» — посылает она сообщение.
«Детективы получили электронный адрес от вашей мамы, она живет в Фениксе, на Маклейн-стрит, сорок два».
«Как вы нашли квартиру моего бывшего мужа?»
«По номеру социальной страховки», — передает Воорт.
«Он снова женат?»
Мики вздыхает, а Воорт печатает: «Живет один».
«Вы — это только слова на экране компьютера. Вы можете быть кем угодно».
Она собирается отключиться, чувствует Воорт, и быстро пробует: «Можно вам кое-что предложить? Если я задам вопрос, который не нравится, не отвечайте, или если возникнут подозрения, отключайтесь. Но, ради Уэнделла, посмотрите мои вопросы».
— Отлично ведешь, — говорит Ева, а тем временем Мики массирует Воорту плечи. — Там скалы, Везунчик, — говорит он.
Марсия не отвечает.
Потом появляются слова: «Согласна, но не делайте Уэнделлу больно».
Воорта снова поражает участие, которое Най вызывает у тех, кто его знает, — по крайней мере у тех, кто в живых.
Он печатает: «Вы не знаете, кто мог избить Уэнделла шесть лет назад, до развода?»
«Он сказал, что это сделал муж какой-то женщины».
«Имя женщины знаете? Или имя мужа?»
«Нет».
«Может, знаете, на кого Уэнделл мог затаить зло шесть лет назад?»
«Он любит людей».
Мики бурчит:
— Сколько раз мы такое слышали!
— Заткнулся бы ты лучше, Мики, — говорит Воорт.
Он печатает: «Есть ли у вас хоть какая-то мысль относительно того, что он может расследовать? Мы нашли пленки с надписями „Ричи“ и „Дуги“. Не можем понять, кто это».
«Это пленки для его класса, — печатает в ответ Марсия. — Из прошлого».
«Пожалуйста, объясните».
«Пленки были ему нужны для уроков».
Воорт чувствует некоторую разрядку на том конце связи. Марсия печатает: «Он показывал классу фрагменты, а ученики угадывали тему урока. Он учил их героизму. Линдберг, полицейский Серпико, карикатурист Томас Наст — люди, которые произвели на него большое впечатление. Он говорил, что уроки напоминали кроссворды и паззлы, а складывая кусочки, лучше запоминаешь материал. Фотографировал по всему городу. Вы нашли старые пленки, вот и все, но это не преступление».
Воорт обдумывает ее слова, но упрямо отвечает: «Записки об убийствах адресованы мне, а не классу».
Длинная пауза. Потом слова: «Почему вам?»
Воорт всматривается в экран. Курсор пульсирует над вопросительным знаком. Каждый электронный бит направляет стрелу вины Воорту в грудь, и в где-то в голове начинает медленно пульсировать боль.
«Я не знаю. — Он сразу переходит к следующей теме: — Вы слышали когда-нибудь о Габриэль Вьера?»
«Нет».
«Простите, что спрашиваю, но не пользовался ли ваш бывший муж услугами проституток?»
Воорт задерживает дыхание, боясь, как бы Марсия не начала сходить с ума, но он обязан был задать этот вопрос. В комнате напряженное молчание, слышен только шорох проносящихся мимо машин. Пустые ящики шкафчика для документов открыты, как будто если они выдвинуты, то внутри магически возникнет улика.
«Никаких проституток и никогда», — холодно, как кажется Воорту, отвечает Марсия.
«Благодарю вас. За границей бывали? Пользовались услугами бюро путешествий?»
«Нет. А что такое?»
«Знаете что-нибудь о Филиппе Халле? Вам знакомо это имя?»
Пауза.
«Филипп Халл консультировал Управление образования при составлении строительного плана».
— Опять строительство, — выдыхает Воорт и просит ответить подробнее. Стоящие сзади наклоняются ближе к экрану. Они совершенно спокойны.
Долгая пауза.
— Где она там? — говорит Ева.
Вдруг на экран врывается сплошной поток букв: «Обожеперила».
«Перила? Объясните». «СломалисьвНатанХейле».
«Сломались перила? Пострадали люди?» — спрашивает Воорт.
Ответа нет.
Воорт повторяет затаив дыхание: «Кто пострадал?»
Ничего.
— Подождите, я помню, — говорит Томми Динс. — Это произошло при прошлой администрации. В школе обвалились перила. Было большое внесудебное разбирательство. Погибло трое или четверо ребят.
— А ведь у Уэнделла вроде бы был сын школьного возраста? — еле слышно произносит Воорт. — Помните, это сказала Эстель Мур.
— О, черт! — говорит Ева. — Среди погибших был их ребенок.
Внезапно на экран вновь выливается поток слов: «Привет, меня зовут Роб Вайрт, еще один путешественник. Марсия плачет. Мы стараемся ее успокоить. Оставайтесь на связи».
Воорт посылает сообщение: «Что она говорит? Передайте точно ее слова. Печатайте, как она говорит».
«Онетобожеобожебожебожебоже».
«И все потому, что я не зашел в ту квартиру», — думает Воорт.
«ОстановитеуэнделлапожалуйстанетБенБенБен».
— Мы с шефом были тогда в Куинсе, — говорит Сантини, словно объясняя, почему они не узнали мгновенно о падении перил в Бруклине.
— Пресса не раструбила об этом, потому что удалось не предавать факт огласке. Это была школа Натана Хейла? — говорит Динс.
Воорт даже и не помнит такого происшествия. Может быть, он был в отпуске. Начнись судебная тяжба, сломавшиеся перила в школе оказались бы среди новостей на день-два или чуть дольше. Но в Нью-Йорке столько всего происходит… Эта новость, вероятно, просуществовала всего несколько дней, особенно если юристы оказались умелыми и соглашение сторон помешало разоблачению.
Он печатает: «Можете ли вы попросить Марсию вернуться к клавиатуре?»
«Она в истерике».
«Можете ли передавать ей вопросы?»
«Монахи кормят ее супом».
«Спросите, было ли судебное разбирательство».
«За ужином она что-то говорила о внесудебном соглашении. Проиграть…»
Связь прерывается.
Мики бьет кулаком по столу:
