Опять смена вида. Теперь проносятся школьные годы. В сладких грезах одноклассницы с короткими юбками расставляют перед ним ноги; в кошмарах он раз за разом пашет поля старым плугом. А вот и избранница. Она немного похожа на мать, сеновал, теплая южная ночь и тот же роддом, где Вася появился на свет. Рождение. Первым мальчик, потом девочка и еще один мальчик. У Васи три ребенка. А что дальше? Грязный трактор, грубые разговоры за стаканом водки…

— Да ты ни хрена не понимаешь! — говорит Вася субъекту мужского пола, с большими кистями и в рваном полушубке. — Не жизнь это, а дерьмо! Дети только жрут и срут, а работать не хотят! Дочка еще хоть учится хорошо, может с нее толк выйдет, а два оболтуса только… пинают.

— А куда старший поступает?

— Женька? В техникум. А куда еще коли вместо учебы одни девки на уме?! Я в его возрасте таким не был. Да и Петька такой же. Тьфу… Только на Светку и надежда…

Все тускнеет, пропадет, обретает объем, теряет цвет запах и тепло. Мертвые просыпаются.

***

Все вернулось на свои места как-то странно. Просыпание далось сложно и плавно. Забытые образы накладывались друг на друга, Жюбо казался толстой женщиной или трактористом, Манада смешивалась с мертвым ветром, а потом, словно обоих окатило волной холодной воды. Привычная бесчувственность вернулась, сердце не выстукивало и, следовательно, эмоции не возникали. Просто два мешка с костями и мясом поднялись и посмотрели друг на друга. Каждый вспомнил, что они вытворяли во Сне, но никто не стыдился этого. Манада взяла его за подбородок и провела по скуле указательным пальцем с новеньким ногтем. Выросшая щетина зашуршала, мутные глаза смотрели с маленькой долей лукавства.

— Знаешь, я чего подумала?

— Да?

— Ведь через пару недель мы начнем чувствовать, и тогда сможем…

— Повторить? А ты захочешь заниматься этим с трупом? К тому времени я начну вонять.

— Думаю я переживу. К тому же я тоже…

— Посмотрим. — Жюбо отвернулся, не в силах смотреть в эти мутно-зеленые глаза. — Итак, мы узнали достаточно. По закону Замысла, Вася Трохин должен был умереть недавно, может быть даже вчера. У него остались трое детей: Петька Трохин, Женька Трохин и Светка Трохин. Пока неизвестно, есть ли у них дети, но думаю, отыскав хотя бы одного, мы выясним все остальное.

— А как ты их найдешь? Я так понимаю, все, что мы видели, это просто сон. Там даже люди выглядели по-разному.

— Да, в Сне можно увидеть все сновидения любого человека, но польза от них, как правило, небольшая. Однако мы знаем имена и страну, для начала этого вполне достаточно. Насколько я понял, этот период достаточно развит, а раз есть стражи, найдутся и архивы. Но не будем забегать вперед. Как говорил несравненный Хусю: подайте мне вино до рыбы, а иначе она застрянет у меня в горле.

— Что это значит?

— Значит, мы должны действовать по плану и стандартным схемам. Сначала стать обыкновенными членами общества. С этим сложно, мы уже убили несколько человек, но разберемся. Второй пункт, стать респектабельными членами общества. Нам необходим транспорт а, следовательно, деньги. И наконец, стать уважаемыми членами общества, чтобы воспользоваться всеми его привилегиями.

— Привилегиями?

— Угу. Любое общество имеет привилегии внутри себя. Особенно рыночное общество. Скрытые механизмы, позволяющие получить то, что недоступно остальным, рядовым членам.

— И если подытожить?

— Все просто. Надо разбогатеть. Здесь есть два пути. Первый — честно заработать деньги. С моими знаниями я могу сделать это, но первый способ долгий и скучный. Второй — украсть. Это больше по мне, к тому же у нас есть нужная информация.

— Да, тот мужчина говорил, что деньги лежат в банке…

— А банк в городе Ростове. До него еще надо как-то добраться…

— Пешком?

— Долго. Неизвестно сколько у нас уйдет времени на поиск, так что каждый день на счету. Хотя у меня есть идея. Собственно она тоже просчитана стандартной схемой…

Отступление Архивариуса:

— Даш ну ты скоро там? — крикнул Максим в дом.

— Щас… — донеслось приглушенное.

Макс вздохнул, поправил очки на переносице и полез в багажник. Там выстроилось десять трехлитровых банок с огурцами. Подарок тещи. И плевать ей, что Макс с Дашей съедали за месяц одну, а остальные выкидывали. Ну не любил Макс огурцов! Но теща каждый раз всучивала разносолы и очень гордилась, что помогает дочери и зятю. Чуть не пыжилась от важности, как будто не огурцы закатала, а изумруды.

Из дома вышла Даша. Утренний свет собрался в белокурых кудрях, губы и лицо еще не несли следов помады и прочей косметики — все это появится по дороге к Ростову. Жена решила одеться легко: в джинсовые шорты с распущенными штанинами, сланцы и старенькую кофточку, которую очень любила и ни за что не хотела выбрасывать. Она подошла и поцеловала мужа в щеку.

— Ты готов? — спросила Даша.

— Да. Вещи уже погрузил. А ты?

— Сейчас с мамой и папой попрощаюсь, и можем ехать.

— Тогда я завожу.

Макс открыл переднюю дверцу, провернул ключ в замке зажигания. Старенькая семерка затарахтела, но завелась. Он поправил ворот рубашки, залез в задний карман джинсов, проверяя, не забыл ли паспорт. Из дома вышли тесть с тещей — такая классическая Шолоховская семья. Дед в синих казачьих брюках и тельняшке, бабка в чем-то непонятном и сборном, как солянка. Тут и юбка, и шерстяные носки, и платок, и еще какая-то хрень.

— Максимка, ты машину-то осторожней веди, — сказала теща.

— По радио передали, что в Маныческой трех милиционеров убили, — поддержал дед.

— Мам, пап, — чмокнула родителей Даша. — Мы погнали.

— А вот и не гоните! — сказала теща. — Тебе что примера сестры мало? И машину вдрызг, и еще ногу сломала…

— Так я же не за рулем, а Макс водитель опытный.

— Ну, езжайте с богом, — напутствовал тесть.

Даша залезла в машину, Макс пожал руку деду, а бабку поцеловал на прощанье.

Они выехали из Семаков примерно в девять утра, и двинули к Ростову. Погода стояла оболденная, солнце светило в спину, с полей в салон залетал запах тины и травы. Трасса оказалась почти пустой, что и неудивительно — воскресенье.

Макс погладывал, как жена обретает городской облик. Ресницы тщательно подводились, губы красились, румяна накладывались. Следом пальцы подверглись лакированию, а прическа из унылого конского хвоста, заструилась по плечам. Красота! Он, наконец, закурил — родители жены неодобрительно к этому относились и вместо привычной пачки в день, приходилось обходиться тремя-четырьмя сигаретами, а с утра ни-ни. Салон наполнился дымом, Даша открыла окно.

— Что там папа говорил? — спросила Даша.

— Вроде ментов в Маныче завалили.

— Скоро как в Дагестане станет. — Даша поджала ноги, начала подкрашивать ногти.

— И не говори… — сказал Макс выпуская очередное облако дыма. — Ты смотри, полдесятого, а уже на работе.

Макс и до этого ехал медленно — все же семерка не новая, а еще баллоны в багажнике; теперь он и вовсе снизил скорость до тридцати километров. Внимание привлекла какая-то девица, стоявшая на остановке. Даша оторвалась от педикюра и тоже вылупилась на ночную бабочку. Сомнений в профессии девушки нет: ярко-рыжие волосы, лиловая кофточка, обтягивающие джинсы и лицо, раскрашенное как у клоуна или индейца.

— И кто на такую позарится? — спросила Даша, поджав губы. Ей вдруг стало стыдно, что они у нее накрашены.

— Ну не скажи, если рожу помыть выйдет совсем прилично. — За это Макс тут же получил маленьким кулачком в плечо и противно захихикал.

Он нажал на сигнал, девица улыбнулась. Они уже почти подъехали, Даша демонстративно не смотрела на нее, Макс продолжал улыбаться…. а девушка бросилась под колеса.

Макс нажал на тормоза, но в семерке уже давно истерлись колодки — он опоздал. Девица в последний момент подпрыгнула, на лобовом стекле, в паутине трещин, распласталось ее тело. Худая, с неестественно вывернутой ногой, а лицо настоящий кошмар. Цвет ненатуральный, как будто ее кто-то покрасил, во лбу две странные впадины, а во рту не хватает трех зубов.