Р.S. Деньги опять не положили в абонентный ящик!!! 95-й

Я не торопился занять место в уже приехавшем поезде. Лишняя осторожность никому еще не повредила. Убедившись в спокойной обстановке на вокзале, в отсутствии подозрительных личностей, я зашел в вагон третьего класса. Все сидячие места оказались заняты. Я взглянул на свой билет, где четко было указано «место сидячее». До Мнимого четыре часа езды. Придется постоять. Даже не будучи заговорщиком, я не смог бы поднять шум по этому поводу. Не позволила бы интеллигентность. Как мне иногда хотелось избавиться от нее?! Без внутренней культуры проще же существовать?! Для кого мы старались, ожесточенно споря в поисках истины в кружке? Для этих, гомонящих без перерыва свои глупости числян, так и норовящих занять чужое сидячее место? Кому желаем свободы? Им. Да на хрена она им нужна. Эмоции захлестывали меня. В глубине души я понимал всю поверхностность, даже примитивность своих размышлений. Но нужна ли мне, 23-му, эта глубина?!

Поезд неумолимо приближался к поселку Мнимому. Колеса отстукивали последние километры. Я выглянул в окно и увидел приближающиеся немногочисленные огоньки. Это станция, а поселок в двух километрах от нее. Главное, найти полузаросшую тропинку, точнехонько выводящую к цели.

Выйдя из поезда, я вздохнул свежим, опьяняющим воздухом, резко контрастирующим с городским, для которого ученые еще не придумали отдельного названия. Но воздухом эту смесь городских газов я бы не называл.

Попытка отвлечься от предстоящей миссии дала положительные результаты. Я быстро обнаружил тропинку и уверенно зашагал к поселку. Темнота, окружившая меня через двести метров, быстро поставила все на свои места. Раздалось уханье какого-то животного, совершенно незнакомого городскому жителю. К тому же тропинку приходилось искать чуть ли не ползком, на ощупь. Днем, по понятным причинам, я появиться в Мнимом не мог. До рассвета оставался примерно час. Надо было спешить. Днем это расстояние я одолел бы за двадцать минут. Но сейчас ночь и еще какая ночь. Словно нарочно, куда-то попрятались звезды. Я где-то зацепился за корягу и порвал себе брюки. Идти пришлось медленнее, так как теперь нужно было придерживать порванную материю. Место, по которому проходила тропинка, пахло сыростью и болотными испарениями. Я несколько раз ощутил на себе что-то мокрое и склизкое. Ощущение пренеприятное.

Продвигаясь из последних сил вперед, я неожиданно увидел, что этот проклятый лес кончился и впритык к нему стоял забор, окружавший огромный дом, прекрасный деревянный коттедж, великолепие которого угадывалось даже в темноте. Забор возвышался на два метра и состоял из толстых досок, плотно пригнанных друг к другу. В той части забора, которая обращена к лесу, должна быть замаскированная калитка, изготовленная специально для меня. Около дальнего угла забора, наименее просматривающегося с дороги, я нажимал на доски и, наконец, обнаружил калитку, которая мягко, без скрипа, ушла вовнутрь.

Коттедж разместился на мощном фундаменте. Даже во внешнем облике коттеджа чувствовалась роскошь. Резные ставни, небольшие ажурные досочки, которыми был обит весь коттедж, составляли красивую композицию, заметную даже в темноте. Взгляд мой случайно упал на покосившийся колодец, расположенный неподалеку, и меня словно током ударило: «А вдруг 1-я — старуха?! Как я раньше об этом не подумал! Да. Да. Скорее всего так оно и есть». Я, остолбеневший, стоял посередине двора. Черные, неосвещенные окна коттеджа ехидно ухмылялись мне.

Но не возвращаться же обратно?! Пересилив себя, я подошел к двери коттеджа и несильно потянул в свою сторону. К моему удивлению, она оказалась не заперта. Словно кто-то ждал гостя. Я медленно передвигался по темной веранде, стараясь ничего не задеть. Не хотелось поднимать шум, да и не имел я на это право. Вдруг неожиданно зажегся свет. Я вздрогнул. Из глубины раздался чей-то повелительный голос. Слов я не разобрал, но пошел в направлении раздавшегося голоса. Когда я вступал в новую комнату, там зажигался свет, заставляя каждый раз меня с непривычки вздрагивать. «Интересно: сенсорное или централизованное управление светом с пульта», — подумалось мне. Пройдя пять или шесть комнат, я услышал призывный голос: «Идите ко мне, молодой числянин. Обращение «молодой числянин» вытащило наружу мои наихудшие предчувствия. Я вошел в спальню к 1-й.

Три минуты мы молча косились друг на друга, вытаращив глаза. Я, с разорванными брюками, весь в грязи, с перепачканной физиономией и 1-я, молодящаяся числянка, но уже не в том возрасте, который называют любвеобильным. Не знаю, что про меня наплел кружковец, выполнявший поручение штаба, но 1-я явно ждала кого-то иного, да и я обомлел от кощунства предполагаемого события.

Осмотрев комнату, я заметил два распакованных эмбрионария. А ведь с ней должно быть шесть слияний! Шесть раз!! Ужас.

— Вам надо привести себя в порядок, — 1-я прервала молчание. — Иначе я отказываюсь соблюдать условия контракта.

«Черт возьми, это она то еще и отказывается. Наглость какая, — подумал я, — жалко мне неизвестна даже примерная суть договора. Надо поменьше говорить».

В ответ же я только произнес:

— Безусловно.

Я привел себя в божеский вид в Синусоидальной помывочной камере и предстал перед 1-й в совершенно другом виде — бодрый и заманчивый. Эта кикимора слабо пощелкивала импульсами от предстоящего удовольствия. Я еле удерживался, чтобы не состроить брезгливую мину, глядя на ее похотливые ужимки. Похоже, в последние годы, ей редко представлялась возможность слияния.

Дальнейшее, во всяком случае для меня, происходило автоматически, с практически отключенным сознанием. Иначе был возможен срыв. С невероятной близи доносился шепот 1-й: «Может, прервемся дорогой, отдохнем». Я же, превозмогая себя, говорил: «Никаких перерывов. Работаем шесть дней, как записано в контракте».

Но после четвертого слияния силы покинули меня. Все-таки я не был специалистом в этом деле, да и мои энергетические возможности оказались ограниченными, несмотря на предварительное энергонакачивание.

В комнате, куда мы вышли из эмбрионария, вокруг нас бегали четыре ребенка: 24-й, 12-й, 8-й и 6-й. Еще два слияния и мы получим 4-го. Меня немного поташнивало.

Зато 1-я сияла как начищенная сковородка. Она суетилась, вертелась вокруг меня, стараясь ублажить во всем, словно наложница из гарема султана, боящаяся отказа повелителя. Молодежь резвилась, носясь по просторному помещению.

Я почувствовал в себе возможность продолжить слияния, и мы с 1-й полезли в новый эмбрионарий. Через двадцать четыре часа должен получиться ребенок, который деструктурируется на наших глазах.

Некоторые писатели, как мне рассказывали в кружке, в своих книгах даже смакуют это зрелище, неприятное по своей сути.

Когда же все это кончится?!

После шестого слияния я, обессиленный, проспал два дня в коттедже у 1-й. Это было непозволительной роскошью, но мои числянские способности были меньше расчетных.

Когда я очнулся, то увидел перед собой стол, накрытый всевозможными деликатесами. Увидев, что я открыл глаза, 1-я нажала кнопку в стене и передо мной открылся бар с бутылками всевозможных алкалоидных коктейлей, снабженных красочными этикетками.

— Может быть ты останешься, дорогой, у меня?! Тебя ждет шикарная жизнь и…

Она оборвала фразу, увидев отказ в моих глазах. А яства и напитки не поразили меня, на что втайне надеялась 1-я, так как я в них ничего не понимал.

Когда наступила темнота, я вежливо откланялся, окинув напоследок взглядом свою работу. Детишки весело резвились, и мне стало немножко грустно.

Пять слияний в коттедже у 2-й я провел за шесть дней. Мой коэффициент полезного действия повышался. У меня складывалось впечатление, что открылось второе дыхание.

После трех слияний у 4-й я почувствовал гигантскую усталость. Организм требовал отдыха, но я себе не позволил даже такой малости, как один день и нетвердой походкой сквозь ночную мглу пошел к 5-й.