— Что было в сумочке? — спросил Даржек.
— Бумажник с удостоверением личности, четырнадцать долларов, ну и обычная дамская дребедень.
— Я хотел бы взглянуть.
— Она у меня с собой, — ответил Арнольд.
Он достал сумку и положил на стол. Едва взглянув на нее, Даржек расхохотался. Собравшиеся воззрились на него с выражением оскорбленного достоинства. Даржеку подумалось, что именно такими взглядами его испепелили бы, отпусти он непристойную шутку в церкви.
— Сейчас я объясню вам, что произошло, — заговорил он, отсмеявшись. — Вас тривиально провели. Вначале эта женщина постаралась наделать как можно больше шуму, чтобы все ее заметили и запомнили, как следует. Дабы вы впоследствии не смогли заявить, что ее там вовсе не было. Затем она прошла к трансмиттеру, сунула в рамку свою сумочку, и, вернувшись к стойке, снова затеяла спор. А после этого — попросту скрылась. Быть может, шмыгнула в соседнюю очередь. И оставила вас гадать о том, куда она пропала.
В комнате царила мертвая тишина. Миллер взирал на Даржека с полуоткрытым ртом, и даже Харлоу отложил газету.
— Конечно, — заговорил Уоткинс, — мы, возможно, чересчур усложнили задачу… Но у вас все выходит слишком просто. Вы предполагаете…
— Я ничего не предполагаю. Я был там. Стоял в очереди позади этой женщины, покупая билет, и имел возможность во всех подробностях разглядеть эту сумку. Она была несколько необычна, потому и заинтересовала меня. Затем я перешел в очередь к стойке номер девять, а блондинку отправили к десятой, и я видел и слышал, что произошло, когда подошла ее очередь. Видел, как она направилась по коридору к трансмиттеру. Сумочку она при этом не повесила на плечо, а держала в руке. Затем она вернулась обратно, уже без сумочки. Видимо, прижала ее к животу, так, чтобы смотритель не видел, что она делает, и бросила вперед. Мне хотелось подождать и разобраться, что за чертовщина происходит, но тут подошла моя очередь. Не знаю, как именно ей удалось скрыться, но уверен, что в этом нет ничего невозможного.
За столом поднялся ропот.
— Как вам это нравится?!
— Наше счастье, что…
— А парень-то — соображает!
Уоткинс постучал по столешнице.
— Вы — весьма наблюдательный молодой человек, мистер Даржек.
— Профессия обязывает.
— Пока что все сходится, — объявил Арнольд. — Смит — смотритель, дежуривший у стойки десять — сказал… — Он вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и развернул его. — Цитирую: «Я ни на минуту не спускал с нее глаз. Да от такой дамочки вообще непросто взгляд отвести. Сначала она вроде бы собралась пройти рамку, но почему-то вернулась к стойке и спросила: „Вы уверены, что все будет в порядке? Я хочу сказать: до Гонолулу ведь далеко, мне не хотелось бы по пути упасть в океан. Соленая вода вредна для моих волос“. Ну, и всякое такое. Я ответил:
„Леди, если не хотите телепортироваться, отойдите и не мешайте. У нас масса клиентов“. Потом я вызвал мистера Дугласа, и он спросил, желает ли она сдать билет, и тут она вдруг развернулась и, как ни в чем не бывало, пошла к трансмиттеру. Но из Гонолулу сигнал о приеме не поступил. Я подождал немного и снова вызвал мистера Дугласа». Словом, все сходится до того момента, как Даржек отправился в Париж. Она подошла к трансмиттеру и бросила в него сумочку. Зачем, интересно знать?
— Чтобы было таинственнее, — объяснил Даржек.
— Да, конечно. Пропади она бесследно, мы бы, может быть, и не узнали, что столкнулись с загадкой. А сумочка, прибывшая на место без хозяйки, неизменно повлекла бы за собой жуткий скандал. Итак, она избавилась от сумочки и вернулась к стойке. Тут Даржек отбыл в свой Париж, однако если б он наблюдал за происходящим и дальше, это делу не помогло бы. Трансмиттер виден только из кабины смотрителя, а Смит клянется, что следил за каждым ее шагом и видел, как она прошла рамку. Кроме как в трансмиттер, деваться ей было некуда. Покинуть коридор иначе, чем пройдя мимо стойки, она не могла.
— А как насчет Гонолулу? — спросил Даржек. — Там она не могла ускользнуть незамеченной?
Арнольд покачал головой.
— Я проверял. Поверь мне, я проверял. Опросил всех, кто был возле трансмиттера, работавшего на прием. Проскользнуть незаметно она могла бы, только сделавшись невидимкой. Вариант, который я на данный момент исключаю…
— Так чего же вы от меня хотите? — спросил Даржек.
— Чтобы вы отыскали ее, — ответил Уоткинс. Даржек решительно покачал головой.
— Вот теперь вы слишком все упрощаете. К этому моменту она уже могла скрыться, практически, куда угодно. Агентство у меня небольшое, а мир, знаете ли, велик…
— Наймите столько людей, сколько потребуется.
— Вероятнее всего, она была переодета и загримирована, — продолжал Даржек. — Подозреваю, что роскошные светлые волосы — парик. Вдобавок, она, судя по всему, не привыкла к обуви на высоком каблуке. Я уверен, что узнаю ее, если встречу вновь, переодетой или нет, однако у меня есть печальный опыт… Крайне сложно описать дамочку так, чтобы ее смог узнать кто-либо еще, в том ли обличье, в другом ли… Что, если она сменит парик на рыжий, снимет накладной бюст, наденет обувь на низком каблуке, бородавку на левой щеке превратит в симпатичную родинку, и исчезнет еще раз — скажем, с вашего лос-анджелесского терминала? За вами будут числиться уже два пропавших пассажира, и ничто не удержит ее от бесконечного повторения этого фокуса. Я предложил бы вам забыть об этой блондинке и сосредоточиться на том, чтобы выяснить, как она это проделала.
— Господи боже, — застонал Гроссман, — все гораздо хуже, чем я думал!
— Возможно, стоит взглянуть на ситуацию под иным углом, — сказал Даржек. — Если вам это интересно…
— Безусловно, — заверил его Уоткинс. — Слушаем вас.
— По-моему, задача состоит из двух частей. Одна — это механизм трюка с исчезновением. То есть, как этой дамочке удалось ускользнуть. Если она на самом деле прошла в трансмиттер, но не переместилась туда, куда должна была, то это — в компетенции Арнольда. Я в этом ничего не понимаю.
— Я — тоже, — заметил Арнольд. — Но — согласен, что в таком случае это — моя проблема.
— Другая половина задачи состоит в том, что кто-то явно пытается дискредитировать «УниТел». Уверяю вас, эта дамочка вовсе не сама выдумала этот трюк от начала до конца. Вопрос: кому это могло понадобиться и для чего? Вот это уже — работа как раз для меня. Если вы решите предложить мне расследовать это, я согласен.
— Вполне логичный подход к проблеме, — сказал Уоткинс. — Я думаю, именно так нам и следует поступить.
Кое-кто из собравшихся нахмурился, но возражений не последовало.
— Что ж, мистер Даржек, — произнес Уоткинс, — мы готовы оказать вам любую посильную помощь, и, естественно, желаем вам успеха, и поскорее!
— Вы уже знаете, с чего начнете? — осведомился Миллер.
— Есть у меня на уме пара ходов…
— А именно?
— Если вы не возражаете, — сказал Даржек, — я предпочел бы воздержаться от ответа. Чем меньше посвященных, тем лучше для дела.
Щеки Миллера вспыхнули.
— Но это… это же смешно!
— Господи боже, — пробормотал Гроссман. — Уж если совету директоров нельзя доверять…
Дверь распахнулась, и в кабинет, тяжело дыша, ворвался Перрин. Некоторое время он не мог произнести ни слова, но собравшимся и без слов тут же все стало ясно.
— Что, еще одно исчезновение? — спросил Арнольд.
Перрин кивнул.
— Пожилая дама; отбыла в Чикаго. Но до Чикаго добрался только ее зонтик.
— Зонтик? — быстро спросил Даржек.
