Мы сели в полицейскую машину, которую вел молодой прыщавый полицейский. Он до жути боялся Гримза, что ощутимо сказывалось на езде. Он проскакивал все светофоры, резко тормозил и три-четыре раза повернул не в ту сторону. Гримз не отрываясь смотрел в окно, сердито бормоча. Водитель остался в машине, а мы поднялись на лифте в мою контору. Зайдя внутрь, Гримз начал оглядывать помещение, как потенциальный квартиросъемщик.

— Крысиная нора, — объявил он свое заключение.

— Я знаю, что здесь не слишком шикарно. Но настоящий домашний очаг там, где ты оставил свое сердце.

Гримз провел пальцем по толстому слою пыли, покрывающему письменный стол.

— Бог мой, я не пожелаю и пещерному человеку жить на такой свалке. Я думал, у вас дела обстоят лучше. Но, повидав эту дыру, скажу, что вам место в богадельне.

— Не забывайте, что у меня есть свои обязанности. Я должен обеспечить бывшую жену и сына, а также престарелых родителей, тетушку — старую деву, страдающую эпилепсией, и шесть маленьких кузенов, которым я оплачиваю учебу в колледже. К тому же, клянусь честью, я отчисляю половину доходов на благотворительность. Иначе я не могу жить в мире с самим собой.

— Я рад, что вам удалось найти существо, которое согласилось жить вместе с вами. Если бы мне пришлось видеть такую рожу каждый день в зеркале, я бы удавился.

Я подошел к сейфу и открыл замок. Засунув руку внутрь, чтобы взять письмо, я нащупал там пустоту. Я вытащил чек Чепмэна и две-три вещи, которые я по привычке хранил в сейфе — бутылку «Шивас Регал», паспорт, два моих диплома и «смит-и-вессон» 38-го калибра, которым, к счастью, я не пользовался больше года. Выложив все на стол, я вновь пошарил в сейфе. Он был пуст.

— Письмо исчезло, — сказал я.

Гримз смотрел на потолок, как будто письмо могло оказаться там.

— Я должен был догадаться, — вздохнул он. — В этой жизни ничто не бывает слишком просто. Бог посылает мне страдание за то, что я слишком хорошенький.

Я был взбешен, как никогда.

— Вчера вечером письмо было здесь, — зарычал я, еле сдерживаясь. — Чепмэн оставил мне его утром после нашего разговора. Я сразу же убрал конверт в надежное место и с тех пор не трогал. Никто не мог его взять, не взломав сейфа. Но на нем нет следов взлома, а шифр известен только мне.

— Да, конечно, — сказал Гримз. — Вы хотели, чтобы я поверил в существование этого письма, и ради этого заставили меня тащиться через весь город. Но письма нет и никогда не было.

— Сейчас нет. Но даю вам слово, что оно было тут вчера.

— Ваше слово ничего не стоит, Клейн. У меня нет желания завязывать дискуссию по этому поводу.

— Я знаю, что письмо существует, и вы это тоже знаете. Теперь наша задача — найти его. Факт исчезновения письма означает то, что оно основная улика в этом деле.

— Ничто не мешает вам заняться его поисками. По крайней мере не будете путаться у меня под ногами.

— А вы молитесь, чтобы я его поскорее нашел. Потому что иначе ваше расследование зайдет в тупик.

Как только Гримз ушел, я сел и позвонил Чипу Контини. Это он послал ко мне Чепмэна, и с его помощью я смогу добраться до Виктора Контини, отца Чипа. Такие люди, как правило, не назначают встреч незнакомцам по телефону, а у меня не было времени завоевывать его дружбу. Я хотел поговорить с ним как можно скорее.

Мы не виделись с Чипом несколько лет и первые две минуты наверстывали упущенное. Особенно он. У него все шло как по маслу, и он сразу дал мне это понять. Как большинству неуверенных в себе людей, Чипу было необходимо постоянно оправдывать свою жизнь, приукрашивая ее, чтобы вызвать зависть у окружающих. Тридцать лет он потратил на то, чтобы освободиться от родительского ярма, и хотя это ему удалось, он жил в вечном страхе, что его дом может в любой момент обрушиться ему на голову.

— Я ждал твоего звонка.

— Мне интересно, почему ты направил Чепмэна ко мне.

— Я подумал, что тебе не помешает лишний клиент. Когда я узнал от Джорджа про письмо, я подумал, что хорошо бы кому-нибудь заняться расследованием. Я сомневался, что это серьезно, но Джордж был сильно напуган. Я хотел успокоить его.

— Он не зря боялся, — сказал я.

— Почему? Ты нашел того, кто написал письмо?

— Нет. Но Чепмэн мертв. Он был убит сегодня утром в своей квартире.

— Не шути так, Макс, — испугался Чип.

— Я не шучу. Чепмэн мертв. Уже, наверное, объявили по радио.

— Боже мой…

— У тебя будет немало работы. На данный момент Джудит Чепмэн занимает первое место в списке подозреваемых.

— Это смешно. Никогда не слышал ничего глупее.

— Скажи это лейтенанту Гримзу из криминальной полиции. А пока ей понадобится адвокат.

— Кошмар, — застонал он, — какой кошмар!

— Прежде чем плакать от жалости к себе, — насмешливо заметил я, — ты бы мог мне помочь.

Он взял себя в руки и сказал:

— Я сделаю все, что в моих силах, Макс.

— Для начала я хочу, чтобы ты устроил мне встречу с твоим отцом. Сегодня или завтра.

— Господи, зачем? Мой отец не имеет ничего общего с Джорджем Чепмэном.

— Неправда. Я обнаружил, что между твоим отцом и катастрофой пятилетней давности существует неоспоримая связь. Я должен с ним поговорить.

— Вздор! — гневно бросил Чип. — Из-за прошлого моего отца люди обвиняют его во всем, что происходит в Нью-Йорке. Это старый человек, и он уже давным-давно завязал с рэкетом.

— Ты говоришь так, чтобы успокоить свою совесть, Чип. Это твое право, и меня это не касается. Мы оба знаем, что это неправда. Твой отец отнюдь не ушел на покой. Он лишь немного сбавил темп. Я бы не стал говорить об этом, если бы не был уверен. Один человек уже мертв, и необходимо что-то предпринять, пока ситуация не вышла из-под контроля.

— Хорошо. Я позвоню ему и постараюсь договориться о вашей встрече.

— Надеюсь, тебе это удастся. Нет времени тянуть кота за хвост.

Я дал ему свой телефон и сказал, что не уйду из дома, пока не дождусь его звонка. Пятнадцать минут и две сигареты спустя зазвонил телефон.

— В десять тридцать завтра утром в моем офисе, — сказал Чип.

— Ты объяснил ему, о чем идет речь?

— В общих чертах. Он останется у нас на уик-энд, чтобы побыть немного с внучатами.

— Прими мою благодарность, Чип.

— Все же я думаю, что ты совершаешь большую ошибку, Макс. Мой отец никак не связан с Чепмэном.

— Если бы это было так, он бы не согласился со мной встретиться. Выходит, я был прав в своих догадках, и твоя сыновняя жалость ничего не изменит.

Я сложил обратно в сейф все предметы, за исключением «смит-и-вессона». Его я зарядил, положил в кобуру и нацепил под пиджак. Я отвык носить эту штуковину, и теперь она казалась мне громоздкой и неудобной. Но поскольку мне приходится играть во взрослые игры, необходимо заботиться о собственной безопасности. Защитным жилетом мне служила только моя собственная шкура.

Внизу на стоянке меня встретил Луис, переполненный впечатлениями от вчерашнего матча. Детройт выиграл со счетом 6:5, и Луис оплакивал неудачу «Американз».

— Не расстраивайтесь, Луис. Сейчас только май. До августа еще многое может измениться.

— Нет, уже поздно, все кончено.

Для настоящего болельщика победа или проигрыш любимой команды определяет настроение на весь день. Ваша команда выиграла — и любая травинка, растущая между плитами мостовой, превращается в прекрасный дикий цветок, свидетельство торжества природы над цивилизацией. Ваша проиграла — и вот вас окружают заросли крапивы, потрескавшийся асфальт, грязь и убожество. Луис страдал. Я не стал убеждать его, что это не больше чем игра.

На этот раз дорога в Ирвингвилль была легче. В середине дня движение было ровное, без заторов. Погода улучшалась. Дождь кончился час назад, и хотя небо было еще закрыто тучами, солнечные лучи пытались пробить себе дорогу. В конце концов наступил май, пришла пора тепла. Я включил радиоприемник и настроился на станцию, передающую новости. Когда наступил обзор прессы, выяснилось, что Чепмэну уделено главное внимание. Точной информации еще не было. Джордж Чепмэн был найден мертвым у себя в квартире частным детективом. Много говорилось о его спортивной карьере и намерении выдвинуть свою кандидатуру в сенат. Переключив радио, я попал на трансляцию «Волшебной фантазии» в исполнении Рихтера и пожертвовал выпуском новостей ради Шуберта.