‹1806› Совет друзьям. Впервые — «Лицей», 1806, ч. 1, кн. 1, стр. 11—13. В «Опыты» не вошло. Первая редакция стихотворения «Веселый час» (см. стр. 105—107), имеющая самостоятельное художественное значение. Эпиграф — из стихотворения французской поэтессы Генриетты Мюра (1670—1716). К Гнедичу
("Только дружба обещает...") Только дружба обещает Мне бессмертия венок; Он приметно увядает, Как от зноя василек. Мне оставить ли для славы Скромную стезю забавы? Путь к забавам проложен, К славе тесен и мудрен! Мне ль за призраком гоняться, Лавры с скукой собирать? Я умею наслаждаться, Как ребенок всем играть, И счастлив!.. Досель цветами Путь ко счастью устилал, Пел, мечтал, подчас стихами Горесть сердца услаждал. Пел от лени и досуга; Муза мне была подруга; Не был ей порабощен. А теперь — весна, как сон Легкокрылый, исчезает И с собою увлекает Прелесть песней и мечты! Нежны мирты и цветы, Чем прелестницы венчали Юного певца, — завяли! Ах! ужели наградит Слава счастия утрату И ко дней моих закату Как нарочно прилетит? 1806 К Гнедичу («Только дружба обещает...»). Впервые — сб. «Талия», СПб., 1807, стр. 55—56, под заглавием «Послание к Г ** чу». Печ. по «Опытам», стр. 75—76. В «Талии» стихотворение завершается следующей строфой: Нет, болтаючи с друзьями, Славы я не соберу; Чуть не весь ли и с стихами Вопреки тебе умру. Она является ответом на не дошедшее до нас суждение Гнедича, предсказывавшего Батюшкову громкую литературную славу. <Н. И. Гнедичу> ("По чести, мудрено в санях или верхом...") По чести, мудрено в санях или верхом, Когда кричат: «марш, марш, слушай!» кругом, Писать тебе, мой друг, посланья... Нет! Музы, убоясь со мной свиданья, Честненько в Петербург иль бог знает куда Изволили сокрыться. А мне без них беда! Кто волком быть привык, тому не разучиться По-волчьи и ходить, и лаять завсегда. Частенько, погрузясь в священну думу, Не слыша барабанов шуму И крику резкого осанистых стрелков, Я крылья придаю моей ужасной кляче И прямо — на Парнас! — или иначе, Не говоря красивых слов, Очутится пред мной печальная картина: Где ветр со всех сторон в разбиты окна дует И где любовницу, нахмурясь, кот целует, Там финна бедного сума С усталых плеч валится, Несчастный к уголку садится И, слезы утерев раздранным рукавом, Догладывает хлеб мякинный и голодный... Несчастный сын страны холодной! Он с голодом, войной и русскими знаком! Март 1807 ‹Н. И. Гнедичу› («По чести, мудрено в санях или верхом...»). Впервые — PC, 1870, т. 1, № 1, стр. 68. Входит в письмо Батюшкова к Гнедичу из Риги от 19 марта 1807 г. Пастух и соловей: Басня (" Любимец строгой Мельпомены...") Владиславу Александровичу Озерову Любимец строгой Мельпомены, Прости усердный стих безвестному певцу! Не лавры к твоему венцу, Рукою дерзкою сплетенны, Я в дар тебе принес. К чему мой фимиам Творцу «Димитрия», кому бессмертны музы, Сложив признательности узы, Открыли славы храм? А храм сей затворен для всех зоилов строгих, Богатых завистью, талантами убогих. Ах, если и теперь они своей рукой Посмеют к твоему творенью прикасаться, А ты, наш Эврипид, чтоб позабыть их рой, Захочешь с музами расстаться И боле не писать, Тогда прошу тебя рассказ мой прочитать. Пастух, задумавшись в ночи безмолвной мая, С высокого холма вокруг себя смотрел, Как месяц в тишине великолепно шел, Лучом серебряным долины освещая, Как в рощах липовых чуть легким ветерком Листы колеблемы шептали И светлые ручьи, почив с природой сном, Едва меж берегов струей своей мелькали. Из рощи соловей Долины оглашал гармонией своей, И эхо песнь его холмам передавало. Всё душу пастуха задумчиво пленяло, Как вдруг певец любви на ветвях замолчал. Напрасно наш пастух просил о песнях новых. Печальный соловей, вздохнув, ему сказал: «Недолго в рощах сих дубовых Я радость воспевал! Пройдет и петь охота, Когда с соседнего болота Лягушки кваканьем как бы назло глушат; Пусть эта тварь поет, а соловьи молчат!» «Пой, нежный соловей, — пастух сказал Орфею, — Для них ушей я не имею. Ты им молчаньем петь охоту придаешь: Кто будет слушать их, когда ты запоешь?» Весна 1807 Пастух и соловей. Впервые — «Драматический вестник», 1808, ч. 3, стр. 145—146. В «Опыты» не вошло. Озеров Владислав Александрович (1769—1816) — драматург, соединивший в своих произведениях элементы классицизма с характерным для предромантиков изображением внутреннего мира человека и подвергшийся нападкам со стороны приверженцев Шишкова. Батюшков, сравнивая участь Торквато Тассо и Озерова — двух писателей, лишившихся рассудка под влиянием гонений, — в статье «Петрарка» (1815) писал: «И в наши времена русская Мельпомена оплакивает еще своего любимца, столь ужасно отторженного от Парнаса, от всего человечества!» (Соч., т. 2, стр. 165). Басня Батюшкова стала известной Озерову, и он писал о ней А. Н. Оленину 23 ноября 1808 г.: «Прелестную его басню почитаю истинно драгоценным венком моих трудов» (РА, 1869, № 1, стлб. 137). |
