Нокаутировало магуна также и резкое истечение силы. Неудивительно, что он увидел такое, чего здесь быть не могло. Звезды, более яркие, чем перья Дропа. Грифона, удиравшего в лес с поджатым хвостом. Ленду на частоколе — изумительно красивую, огненную, потрясающую обнаженным мечом и… обнаженной грудью. Чудеса! Прекрасные и совершенно нереальные.

Реальным был усач, в которого он врезался спиной. И звон наконечников стрел, кусающих панцирь Збрхла.

Из сугроба выбрались одновременно и он, и усач. Оба ошеломленные, не очень понимающие, что к чему. Дебрен оказался проворнее в движениях, схватив торчащий под спусковым крючком колышек. Проворнее думать он был не в состоянии. Только сражаясь с заклиненным оружием, он вспомнил, что это уже пытались делать и одетый в белое владелец колышка, и он сам.

Сулица усатого выскочила из-под снега чуточку позже, зато была вполне пригодна к бою. Дебрен кинулся на спину, выпуская из рук кудабейку и колышек, готовя пальцы для гангарина. Когда импульс пробегал по локтю, он сообразил, что кудабейка и колышек полетели в разные стороны. Черт побери! Он мог стрелять.

Впрочем, теперь уже не мог. Хотя бы потому, что получивший удар усач мгновенно отомстил, вывалив на него ужин, состоящий из каши и, кажется, моркови. Сулицу, к счастью, он направил хуже. Она воткнулась в землю рядом с головой Дебрена. Магун ударил сулицу локтем, отбросив на несколько стоп от совершенно растерявшегося владельца.

Две стрелы просвистели около ног Збрхла. Ротмистру удалось подняться, защититься бердышом от удара булавы урсолюда. Раздался страшный грохот, от цилиндрической головки отвалилось несколько игл. Збрхл покачнулся, но удержался на ногах.

Второй человекомедведь, пробежав между вздыбившимся конем и пытающимся сесть чародеем, прыгнул на Йежина. Трактирщик, явно в полубессознательном состоянии, с бессильно висящей левой рукой, безоружный, оглянулся в поисках жены, не увидел ее, глянул на болтающуюся вывеску и, сделав ошибочный вывод, побежал туда, куда ему велели. К Ленде. Топорник, покалеченный крюком алебарды, на которую его перевернула Петунка, неуклюже поднимался с земли.

Дебрен схватил музер, прицелился. Лучник, которого усатый обвинял в дурости, подбежал к ротмистру сбоку, остановился на том месте, с которого мог стрелять, не рискуя попасть в урсолюда. Натянул тетиву. Наученный опытом, прицелился в неприкрытые панцирем ноги.

Кудабейка щелкнула пружиной, подпрыгнула у Дебрена в руке. Было слишком темно, чтобы точно оценить результаты. Впрочем, лук и стрела разлетелись в разные стороны, лучник, схватившись руками за лицо, метнулся вбок — этого магуну было достаточно. Тем более что усач, у которого небо путалось с землей, ухитрился выхватить нож и, подгоняемый очередной волной рвоты, попытался ткнуть противника.

Збрхл парировал мечом удар палицы и тут же крышкой колодца — другой, нанесенный когтистой лапой. Инерция удара спасла его от падения, он выпрямился. Щит треснул. Урсолюд получил по морде древком бердыша, рявкнул, выплюнул зубы. Второй лучник, Зефо, отпрыгнул влево, пытаясь выйти из-за спины кудлатого дружка и получить возможность выстрелить. Дебрен поднял кудабейку, теперь игравшую уже роль заменителя палочки — хотя колдовать ему было особо нечем. Усач — кажется, случайно, — ударил магуна по локтю, выбил у него оружие. Магун, пытаясь обеими руками схватить на лету вращающийся музер, оказался рядом с осиновым колом. Схватил его и, недолго думая, ткнул вслепую за спину.

И попал. Кол был заостренный и легко вошел в горло. Усатый упал. Збрхл тоже — на колено. Однако бердыш задержал летящую сверху булаву. Урсолюд, вместо того чтобы отскочить и повторить удар, ринулся на ротмистра вслед за булавой, пытаясь смять, стиснуть в объятиях, разорвать когтями. Ему это почти удалось. Длинное оружие полетело в сторону, огромный шерстяно-железный клубок сцепившихся покатился к колодцу.

— Руку! — кричала откуда-то издалека Ленда. — Скорее!

Там тоже творилось что-то скверное, но Дебрен не мог позволить себе оглянуться. Зефо, осмелевший от вида воткнувшегося в снег бердыша, бросился к сражающимся противникам. Удар с размаха должен был закончить дело.

— Помоги ему!

Петунка. Она была сзади и неизвестно кому адресовала крик. Не важно. Збрхлу точно нужна была помощь. Йежину — возможно. Ну и времени не было.

И еще — не было сил на заклинание. Гангарин высосал из головы весь запас магической энергии. Трубка музера была пуста. Чума и проказа!

Дебрен с трудом поднялся на ноги.

— Эй, ты! — С самого начала стычки кричали все. Он — только говорил. Вероятно, поэтому подействовало. Зефо, хоть ему и оставалось буквально несколько шагов, помедлил, быстро глянув на магуна. — Кончай, не то ослеплю.

Он не думал, что это подействует. По правде говоря, он вообще не думал. Все получилось само собой. На пустую, залитую кровью глазницу усатого он посмотрел только потому, что туда смотрел лучник. На другого, дрыгающего ногами и выглядевшего так, словно ему только что безжалостно побрили усеянное прыщами лицо, он взглянул тоже. Решить, попала ли в глаз одна из сечек, он не мог. Было темно. Но Зефо, позади которого пылал частокол и лился свет из распахнутой настежь двери трактира, видел еще меньше. И досказал себе то, чего не видели глаза.

— Убррюдок! — заскрипел прерываемый одышкой, но по-прежнему наглый, противно звучащий голос Дропа. — Пррровонявшая вонючка! Медвежатина дохррая!

Крупный урсолюд зарычал и тут же столкнулся с чем-то массивным, вроде как деревянным. И это что-то частично переломил. Зефо слегка отпустил тетиву. Медленно. Потом снова натянул. И снова отпустил. Но его ноги стояли на месте, не пытаясь даже подвести владельца ближе к колодцу, у которого наконец-то задержался катящийся человеко-медвеже-снежный ком.

— Ослеплю, — повторил теперь уже холодно и настойчиво Дебрен.

Он стоял, опустив руки, почти небрежно. Отчаявшийся, поддерживаемый лишь сознанием, что все равно ничего большего он сделать не в состоянии. И довольный тем, что сделал хоть что-то.

Он не понимал как, но из снежного хаоса первыми вырвались руки в кольчуге, и именно они, ухватившись за кудлатые уши, саданули противника лбом о венец колодца. Потом еще раз. После очередной попытки разбить стенку медвежьей головой — а дело скорее всего шло к тому — Збрхл получил удар лапой и отлетел на добрую сажень, но этого Зефо не видел.

Словно старый бывалый воин, покидавший бегством уже не одно поле сражения, он неспешно потрусил к лесу — с луком в одной руке и снятой с тетивы стрелой в другой. И не оглядывался.

Дебрен не мог поверить. Он с трудом оправился от изумления и выудил из снега сулицу. Не успел он вооружиться, как те, что дрались у колодца, уже были на ногах.

Оба покачивались. Из груди урсолюда торчал противный длинный кинжал, который Збрхл носил или за поясом, или за голенищем, в зависимости оттого, где находились деревянная ложка и баклажка с пивом. Из бедра ротмистра торчало то, что после долгой возни осталось от стрелы. Крови было много, однако Збрхл первым схватил оружие с земли.

Урсолюд опоздал на мгновение. Булава задела сбоку острие бердыша, отклонила путь. Вольт тоже сделал свое дело. Хорошо заточенное оружие разминулось с головой, скользнуло по плечу и в последний момент все же догнало босую, заросшую шерстью ступню. Человекомедведь зарычал и прыгнул. Половина ступни осталась на снегу. Дебрен, схватив сулицу, бросился бегом. Збрхл парировал горизонтальный удар булавы, закружился на здоровой ноге. Удивительным ударом за плечо назад, у самого колена и снова наверх он вонзил острие бердыша куда-то вправо, под мышку противнику. Быстро, неожиданно — и, значит, не очень сильно. Но это был бердыш, двуручный топор с силой поражения, равной малому тарану.

Кудлатого отбросило. Он взмахнул лапой, сбил с ротмистра шлем, до сих пор не свалившийся только чудом. Ткнув булавой, словно мечом, заставил Збрхла согнуться пополам. Ротмистр, не выпрямляясь, рубанул обухом снизу. Туда, куда совройский партизан ударил Лендиного князя. Возможно, не с таким же эффектом, но достаточно сильно, чтобы урсолюд присел на четыре лапы. Збрхл отскочил на одной ноге, впервые как следует размахнулся и рубанул бестию по голове. Только один раз. Этого было достаточно.