Ленда, все еще обиженная, старалась не замечать ротмистра. И это ее спасло. Она уловила движение, нырнула к рукояти висящего у седла меча. Выхватить его из ножен не успела, но по крайней мере наклонилась, крепче прижавшись к гриве. Нападающий, не менее быстрый, отвернул в последний момент, Выбросил крылья вперед, целясь когтями в глаза Збрхла.
Другого, поменьше, Дебрен ударил молнией. Неопасно — огонь сверкнул и погас, сорванный с шерсти порывом воздуха. Польза от удара оказалась тем более сомнительной, что перепуганный нетопырь внезапно свернул, а перепуганный Генза, на которого кинулось что-то черное и большое, схватил арбалет и выпустил болт прямо в страшилище.
Дебрен выругался, перебросил палочку в левую руку, правой ударил коня по уху. Это было не очень умно, но рассчитанный на мгновение эффект был достигнут. Конь, с которым они с самого начала не слишком ладили, забыл о том, что собирался прыгнуть с моста, и дернул головой, пытаясь укусить седока.
Несколько мгновений они стояли поперек моста. Дебрен, не боясь повредить позвоночник, мог прицелиться точнее и одновременно оценить ситуацию.
Скверно. Збрхл, непроизвольно наклонивший голову, вместо того чтобы получить по глазам, отхватил когтями по шлему. Он качнулся в седле и совершил серьезную ошибку, пытаясь одновременно схватить сорванный с головы капалин[2] и висящий за седлом бердыш. О диво, это ему удалось — но ценой потери узды, на которую не хватило рук. Его конь был вторым, который в критический момент оказался предоставленным самому себе.
Первым был запасной, который вез поклажу — бочонок и остальное имущество. Как и Генза, увидев нетопыря, конь отреагировал роковым образом: вначале отскочил в сторону, ударился грудью о перила, потом получил по крупу тушей перепончатокрылого, которого болтом пришпилило к бочонку, и наконец, совсем запаниковав, налетел на гнедого Ленды.
— Дерьмо и вонь! — зарычал ротмистр, хватаясь за узду и выписывая широкий круг огромным топором.
Третий нетопырь ловко вывернулся, прошелся когтистой лапой по конской морде и исчез во мраке. Бердыш, промахнувшись на волос, ударил по бочонку, раздолбал половину клепок и застрял в обломках.
— Летун, прячься! — с опозданием заорал Генза.
Мороз был, наверное, слабее, чем казалось Дебрену. А может, пиво варили в Лонско лучше, чем утверждал Збрхл. Разрубленная бочка отыгралась на ротмистре, пустив ему в лицо клубы пены. В очень неподходящий момент.
Настоящий удар обрушился на них только теперь — когда конь ротмистра, упершись в перила, ломал балку, запасной рвался, не позволяя Збрхлу высвободить острие топора, а гнедой Ленды встал на дыбы.
То, что налетело вдоль дороги, из-за спины Гензы, было гораздо крупнее нетопырей. Если забыть о крыльях, у него были размеры молодого бычка. Только не очень-то можно было об этих крыльях забывать: они раскинулись больше чем на две сажени за пределы моста. В каждую сторону.
— Ложись! — взвизгнула Ленда. — С коня, Генза!!
Генза лег — но только после того, как левая лапа существа хватанула его по перевешенному через спину щиту. Чудовище, кажется, целилось в приоткрытое плечо, но в последний момент вроде бы изменило намерение. Оно не умело летать в темноте с безошибочной точностью нетопырей, однако глаза его были глазами орла: чародея оно высмотрело достаточно заблаговременно, чтобы успеть изменить свои планы.
Дебрен уже освоился с унаследованной от мэтра Гануса палочкой, да и в дороге потренировался. Если б чудовище налетело с востока, запада или юга, бой закончился бы быстро и эффективно: взрывом, огненным шаром, дождем горящих перьев. А то и мертвым магуном — с самого начала было ясно, что зверюгу не причислишь к неженкам, и Дебрен сразу же решил использовать всю доступную ему силу.
Однако эта мерзость носилась над самыми головами людей, и малейшая ошибка…
— Збрхл! — Крик Ленды он слышал как сквозь затычки из восковых шариков. — Слева! Руби!
«Еще только мгновение. Сделай же что-нибудь, чума и мор, сделай что-нибудь, ты же чародей, ты сумеешь, это всего-навсего какие-то десять саженей, а палочка бьет, как арбалет у Гензы…»
Он держал ее строго на цели, потому что конь каким-то чудом застыл, перестал охотиться за его щиколоткой. Достаточно одного заклинания!
…Не получилось.
Збрхл, у которого не получилось тоже, отпустил древко бердыша, провел предплечьем по залитым пивной пеной глазам, размахнулся, запустил капалин, как древний илленец диск. Шлем, скинув тонкий слой снега, помчался к огромным круглым глазам…
…и исчез. А Дебрен получил возможность убедиться, что голова чудовища, хоть и птичья, достаточно велика, чтобы на ней уместился клюв, способный целиком поглотить солидный осадный капалин с широкими полями.
К счастью, горло зверюги должно было быть поуже. Налетчик машинально проглотил шлем, но это явно ослабило его внимание. А может, раззадорило: Дебрен не знал, ударил ли когтеобразный клюв в запасную лошадь, а не в кого-либо из людей потому, что чудовище промахнулось, или же это было сознательное решение. В пользу рассудительности страховидла говорил тот факт, что оно долбануло то, что стоило долбануть. Ну и разбило самый центр людской группы.
Когда существо выровнялось, перейдя на горизонтальный полет и направляясь прямо на магуна, в его клюве поблескивала шкатулка, в которой ротмистр держал наличные, Ленда вместе с гнедым валилась на мощеную дорогу, а конь Збрхла, отчаянно ржа, доламывал крупом перила и готовился сгинуть в пропасти.
Только тогда Дебрен послал заклинание. Молнию. Что-нибудь более сильное он применить не решился.
Конечно, попал. Крупная цель, близко. Кроме того, пролонгированным разрядом легко управлять. Поэтому неудивительно, что молния угодила чудовищу в лоб. Не удивил Дебрена и столь умеренный эффект. Разряд — всего лишь разряд. Ему далеко до шаровой молнии.
Орлоголовый, бестолково перебирая четырьмя массивными, очень кошачьими и очень когтистыми лапами, закачался, заверещал, отлетел чуть в сторону. Вспышка — а возможно, и вырванные из головы перья — его, видимо, ослепила, потому что он промахнулся, разминувшись с противником на несколько стоп. Дебрен, получивший по лицу лишь кисточкой хвоста, ненадолго ослеп на правый глаз, но удержался в седле. Сумел даже послать небольшую молнию, но уже через плечо, наобум, а мгновением раньше полосчатое тело ударилось в перила и спикировало под мост вместе с выломанным брусом. Шар концентрированной энергии угодил точно в него, и хотя перило переломилось, сопровождаемое роскошной вспышкой, крылатый уцелел.
Слегка исколотое щепками, с тлеющей местами шерстью, крылатое чудовище помчалось вдоль ущелья. Еще несколько мгновений его было видно, но Дебрену некогда было посылать вслед очередную молнию.
Конь ротмистра все еще был жив и визжал, но визжал он во все ускоряющемся полете — под мостом, кажется, оказалось достаточно свободного пространства. Всем стало ясно, что вцепившийся в конец бердыша Збрхл держится так спазматически не за древко, а за шанс выжить.
— По голове его, Ленда! — Одного глаза Дебрену хватило, чтобы оценить ситуацию. Ситуация была несложной: бердыш торчал в бочонке, бочонок держался на спине запасной лошади, а запасная лошадь, зажатая крупом и шеей между обломками двух балясин, лежала на животе, заменяя собой отсутствующую часть перил. Пока она лежала, все было хорошо: единственная свисающая с моста нога не могла погубить животное. Збрхл, висевший в латах, вцепившись в рукоять бердыша, тоже погибнуть не мог. Но сам конь — мог. Что и пытался сделать — поднимаясь.
Дебрен не мог бы сказать, что вытолкнет коня за край моста: собственная паника, паника гнедого Ленды, который тоже лежал, правда, на боку, бессмысленно дергаясь, или просто законы природы, гласящие, что при таком распределении грузов и конкретно такой способности трех подков цепляться за булыжник вся система должна неминуемо рухнуть в пропасть. Возможно, не сразу, но именно это ужасало больше всего.
