До какого-то момента можно было продвигаться в работе на основе всей этой абсурдности и дразнилок. Потом мне пришлось перейти к Маме – я предположил, что Гейл может научиться недоброжелательности только в том случае, если таковой будет ее Мама. До сих пор Мама не отваживалась быть недоброжелательной. Я же дал ей возможность возненавидеть меня. Я спросил, как бы она меня убила, если бы решилась на это? Слово "если" делает возможными полеты ее фантазии, что, как я иногда говорю, представляет собой "засевание подсознания". В систему вводится нелепая информация, но именно это дает импульс к формированию символического опыта, который позднее станет очень значимым. Впоследствии она, возможно, будет в состоянии говорить о том, как бы меня убила.

Вопр.: Но не опасно ли это? Не опасно ли стимулировать ее к фантазиям на эти темы, которые могут по прошествии времени заставить ее уже не только размышлять, но и действовать?

К: Но это ведь совсем другое дело! Вовсе не разговоры об убийствах делают их опасными. Равно как разговор о сексе не делает его опасным. Опасно притвориться, что все это не имеет ровно никакого отношения к реальной жизни. Это то же самое, что заявить вашей дочери, отправляющейся на свидание: "Надеюсь, сегодня вечером ты неплохо проведешь время" – вместо того чтобы сказать: "Не забывай! Как только ты выйдешь за порог дома, ты сама отвечаешь за то, окажешься беременной или нет. Я же не несу ответственности за это!"

Вы становитесь лицом к лицу с негативной реальностью в фантазиях, чтобы избежать ее в реальной жизни. Вы не можете притвориться, что ничего такого просто не существует! Все мы кровожадны!

Как мы уже убедились, универсальность мира импульсов представляет собой психологическую реальность, которая в определенной степени недооценивается, а часто игнорируется вовсе. Наилучший способ вновь открыть ее, соприкоснуться с ее силой – это заглянуть в самих себя. Очень высокомерно рассматривать мир импульсов клиентов лишь с удобной для нас профессиональной позиции. Если импульсы к убийству представляют собой универсальный феномен – а я уверен, что это так и есть, – то в таком случае мы можем найти их и внутри себя. Что же означает, если мы их в себе все-таки не находим? Доказывает ли это их отсутствие? Или же свидетельствует о том, что они являются лишь свойством определенной группы людей – наших пациентов? Но, может быть, мы просто не осмеливаемся взглянуть поглубже в наш собственный внутренний мир.

Безумие думать, что вы можете работать с семьей и миром ее импульсов, если не имеете доступа к вашему собственному миру импульсов. И это даже хуже, чем безумие! Это очень опасно для всех! Долгое время я имел обыкновение носить с собой список из шести человек, смерти которых я бы желал. Когда же они один за другим стали умирать, список сократился и мне показалось, что наступило время составить новый!

Хотя предыдущая сессия очевидным образом касалась очень важных для семьи вопросов, у меня не было возможности активнее помогать им в поисках доступа к загнанному внутрь гневу. Неожиданно мне в голову пришла одна ассоциация. Я вскочил и вышел из комнаты в поисках подходящих диванных подушек. Идея использовать подушки не была подготовлена заранее и родилась в процессе непосредственного взаимодействия с семьей. Я возвратился через несколько минут с четырьмя диванными подушками в руках – двумя красными и двумя голубыми.

К: Вам нравятся красные или голубые?

Г: Мне нравится красная.

К: Мы дадим старику вот эту. Она вроде бы повреждена, все вещи стариков имеют тенденцию портиться.

(Смех)

И опять семья прореагировала на косвенный намек сексуального характера.

К: Хотите эту? А вы? К сожалению, я смог достать лишь четыре. Мне кажется, я могу доказать, как замечательно колотить друг друга по голове этими мягкими подушками, которые на самом деле не могут причинить вреда.

(Члены семьи держат подушки в руках, но, по всей видимости, не знают, что же с ними дальше делать).

К: Вы можете стукнуть ею очень сильно, вреда от этого не будет.

Я видел, как им трудно открыто выражать собственный гнев, и решил сменить механизм воздействия. Я чувствовал, то нахожусь в тупике, пока все мы перебрасываемся только словами, и надеялся, что если введу в ситуацию битье подушками, то это поможет высвободить эмоции моих клиентов.

(Мама мягко ударила саму себя подушкой)

Ван: Ты ударила себя в точности так же, как Марла.

К: Да, Марла сделала то же самое.

Мар: Я просто ее проверила.

К: Ты просто ее проверила? Вчера я подумал, что у тебя есть все шансы вырасти в человека. Ты мне вовсе не показалась ханжой.

Мар: Многие мне говорят такое.

К: Тресните ее этим по голове и проверьте, как оно работает.

(Потом Папа легонько ударил Маму и она отплатила ему тем же. Несколько раз она стукала его подушкой по голове, он же только опускал руки и пассивно принимал удары. Дети все это время визжали и смеялись в тревожном наслаждении.)

Сильнее! Сильнее! Сильнее!

Когда Мама разогрелась, она превратилась из сгорбленной, потерпевшей крушение женщины в активное, агрессивное, полное сил человеческое существо. Подушки здесь послужили сразу двум целям: они усилили ее внутреннюю агрессию и одновременно способствовали выходу этой агрессии наружу.

Самой замечательное, что все происходящее было окрашено в цвета "если бы", "якобы. Когда Мама била Папу, подушка одновременно являлась и бутафорией и реальной бейсбольной битой. Это была лишь игра. Нет, не игра, а реальность! Это игра! Это реальность! Игра! Реальность!

Мама и вся семья узнают нечто важное о своих чувствах. Они проходят сквозь опыт, в котором их кровожадные импульсы не приводят к убийству. Зная это, они могут свободно выражать свои чувства.

К: Он не собачка. Вам нужно лучше работать!

М: Сейчас ты ударь меня.

(Смех)

К: Она больше простушка, чем он.

(Папа снимает очки.)

К: Сейчас, когда он снял очки, вы можете заняться им по-настоящему. Ударьте его по лицу!

М: Этим? Нет. Это может ему повредить.

К: Совсем наоборот. Ему будет вовсе не плохо. Во всяком случае, с его длинным носом ничего не случится.

По мере того, как Мама выходит из такого необычного для нее взрыва агрессии и гнева, она пытается отгородиться от происшедшего. Я же хочу дать ей понять, что все это видел и считаю архиважным. Слишком важным для того, чтобы действовать так, будто ничего не произошло. Предлагая ей быть еще жестче и беспощаднее, я надеюсь ликвидировать тот тип вины, который заставляет ее прятаться и все отрицать.

Вопр.: Что вы можете сказать по поводу сцены с подушками? Все это представляется мне очень опасным. Рискованно способствовать тому, чтобы люди переносили такого рода импульсы в свою реальную жизнь.

Карл: Это неправильно. В реальности происходит как раз обратное. Именно те люди, которые не умеют проигрывать и разряжать свои импульсы, именно они в действительности становятся насильниками. Это те самые хорошие ребята, которых стоит опасаться. Конечно, есть еще и преступники, но сейчас не о них речь. Обычные же люди находятся под страхом своих собственных фантазий, и если вы поможете им справиться с этими фантазиями социально приемлемым и потому нестрашным способом, то им не придется опасаться за свое реальное поведение. И это вполне соответствует моему собственному опыту – я работаю так в течение очень долгого времени и не припоминаю никаких негативных последствий.