Толик кушал, сидя на детских качелях в одном из дворов. Кроме него, взрослых почти не было, одна старушка грызла семечки на лавочке у подъезда. Дети, преимущественно не старше десяти лет, играли в прятки, несколько девочек копались в песочнице, готовя куличики, предлагая друг другу отведать «рассыпчатое тесто». Анатолий раскачивался, то выпрямляя ноги, то сгибая их в коленях. Второй банан был зажат в правом кулаке. Дети громко обсуждали, кто победил в последней игре. Жирные, серые с переливами, голуби недовольно расхаживали по асфальту, по участкам земли, в поисках съестного. Толик не думал ни о чем. Он понимал, что надо бы заранее спланировать разговор, но в голову ничего не приходило.

Проглотив последний кусочек первого банана, он принялся за второй. От мякоти исходил аромат, схожий с легким запахом лака для дерева, да и вкус у лака должен быть именно такой. Тошнота прошла. Но его разморенное жарой тело, казалось, готово расплыться, словно растаявший белковый крем.

Закончив поздний обед, Анатолий встал с качелей, пошел к метро. Он подумал, что будет правильно, если он купит оберег в какой-нибудь лавке изотерических продуктов. Тот, что он взял с собой из Оренбурга, сейчас поблескивает где-нибудь на железнодорожном полотне. «Может, его заметила ворона и принесла в гнездо. Теперь ее покой будут охранять символы белой магии», — подумал мужчина, ярко представив, как маленькие воронята копошатся, отбирая друг у друга золотистый восьмиугольник. От этой мысли ему стало весело, и он вспомнил, что надо позвонить Полине.

— Привет! — поздоровался он с любимой.

— Привет, дорогая пропажа! Как прошло совещание? Тебя отпускают?!

— Еще нет, но все идет к тому, чтобы отпустили…

«Навсегда», — подумалось ему.

— А чем сейчас занимаешься? — слегка разочарованно спросила Полина. Она заканчивала красить ногти, когда Толик позвонил, поэтому в комнате стоял резкий запах лака и ацетона.

— Прогуливаюсь по магазинам, размышляя о тебе, вместо того чтобы думать о работе, — соврал он, миновав высокое здание, за которым скрывалось солнце. Шквал горячих лучей обрушился на него сбоку.

— А я в театр собираюсь, ногти накрасила почти, — ответила она, посмотрев в окно, напротив которого сидела.

— Где мама?

— Курит на улице. Она выглядит смирившейся.

— Я был бы рад, если бы она выглядела счастливо, — хмыкнул Толик.

— Время должно пройти, — ответила женщина. — Ты перезвони ей на номер, она обрадуется.

— Прямо сейчас! Она зайдет в квартиру и скажет, что я ей звонил, вот увидишь. Созвонимся вечером.

Он отключился, позвонил матери. Она действительно вернулась с улицы и с порога объявила: «А угадай, кто мне сейчас звонил?!» При этом остатки сигаретного дыма продолжали выходить из легких женщины, источая вокруг нее неприятный запах табака. Полина улыбнулась и угадала. Две женщины рассмеялись, потом стали болтать о прошлом: одна при этом красила ресницы, а вторая ждала момента, когда можно будет погрузиться в пучину одиночества и воспоминаний за пересмотром старых вещей покойного мужа.

Анатолий тем временем спустился в метро, где было прохладнее, чем на поверхности. Люди торопились по своим делам. Его пару раз пихнули, обгоняя. Толик шел, размышляя, может ли он без квитанции пойти в ювелирную мастерскую и забрать заказанные амулеты. Учитывая, что он внес лишь аванс и предстояло произвести окончательный расчет, он мысленно махнул на эту идею рукой. «Куплю обычный оберег, главное — вера», — решил он. На его шее висел православный крестик, но Толик почему-то даже не подумал о его защитной силе.

Он встал напротив лотка, под пластиком которого в ячейках лежали амулеты. Они были точно такими же, что он скупил в одном из магазинов Оренбурга, только стоили на двадцать рублей дешевле.

— Интересуетесь? — подошел к нему продавец с бородкой в виде косички, в свободных желто-белых штанах из шелка и такого же цвета майке, держащейся на паре ленточек, завязанных на плечах.

— Да, хотелось бы обеспечить себе защиту от черных сил, — ответил Толик, и ему даже не стало смешно.

Если бы он раньше хоть мысленно представил возможность такого, то не поверил бы, залившись смехом. Сейчас он верил во все, был готов ко всему, а потому ощущал странную расслабленность. Прежде ему казалось, что перед опасностью человек напряжен, мышцы его как сталь, нервы на пределе, но, оказывается, в момент настоящей угрозы он становится мягким как вода, и в податливости ее сила, а не слабость.

— Эээй! — позвал продавец, тихонечко дернув задумавшегося покупателя за рукав легкой рубашки, сквозь ткань которой просвечивали темные круги ореолов.

— Что? — посмотрел на него Толя, поднес руку ко лбу и зачесал отросшую челку вправо.

— Я говорил, что здесь очень много амулетов от враждебных проявлений адских сил и козней их приспешников, — повторил «козлобородый». — Вам для дома или с собой носить будете?

— С собой, — кивнул мужчина, вдыхая пропитанный ароматами ладана и сандала воздух помещения.

— Можете взять вот этот…

— Подождите! — остановил его Толик, задумавшись: «Если я принесу с собой оберег, то получится как в прошлый раз — Олег почувствует его и не скажет правды, если не хуже». Как подтверждение его слов с улицы донесся скрежет тормозов, а перед внутренним взором пронеслась картина попавшего под колеса коллеги, отобравшего у него амулет. «Хорошо бы было встретиться с Артемом-„Синей бородой“, но где он теперь?»

— Я передумал, — обратился Толик к терпеливо ждущему продавцу. — Мне нужна одновременно и защита и наоборот. Ну, как если бы я хотел пользоваться амулетом и в хороших и в плохих делах.

— Понятно, такой есть, — кивнул «козлобородый». — Вот!

— Этот?! — удивился Толик, вспомнив, что в оренбургском магазине такого элементарного средства защиты — палки о двух концов не было.

— Да, — подтвердил продавец, убирая с лотка пластик. Он взял в руки вещицу, по виду выполненную из легкого металла. Повертев ее, сказал: — Палка о двух концов, знак добра и света, известный каждому жителю России с молодых ногтей. В силу его значения многие люди подняли волну возражений против использования этого символа.

— Я помню, — кивнул Анатолий, раскрывая правую ладонь, поворачивая ее тыльной стороной вниз. — Сразу после свержения советского строя по телевизору выступал какой-то астролог…

— Да-да-да! — обрадовался «козлобородый». — Как приятно поговорить со знающим человеком.

С этими словами он положил амулет на линии судьбы, жизни, смерти и любви, избороздившие ладонь Толика.

— Вот в таком виде, когда один зубец смотрит вверх — это добро и свет, дающий защиту от дьявольских чар, — пояснил продавец. Затем он осторожно перевернул оберег, превратив его в непременный атрибут черной мессы. — А когда два зубца смотрят вверх, то он привлекает злые силы, — продолжил он.

— Я раньше видел это превращение, знал о смыслах и того и другого, но лишь сейчас понял, какова истинная суть вещей, — произнес Анатолий, по выражению лица которого «козлобородый» понял, как глубоко задеты чувства покупателя.

— Всему, что на поверхности, часто не придаешь значения, — философски сказал продавец.

— Так похоже на морду козла, вот и бородка, — хмыкнул Толя, не выходя из задумчивого состояния.

При упоминании бородки торговец смутился. Он замолчал, ожидая и слушая слова покупателя:

— Получается, что добро и зло — две грани одной монеты. Две стороны одного амулета, уравновешивающие друг друга. Одна не может без другой. За что же идет борьба?

Это уже походило на сумасшествие, поэтому продавец вставил свое:

— Вы будете покупать?

— Конечно-конечно, — встрепенулся мужчина, доставая кошелек.

— Вы сильно-то не заморачивайтесь на смысле жизни. Ни к чему хорошему такие рассуждения не приводят, одна головная боль да депрессия, — принимая деньги, посоветовал «козлобородый».

Затем он предложил шнурок к амулету. «Из кожи, из синтетики, из ткани», — перечислял он, пока не был остановлен жестом широкоплечего покупателя.