Розовый шарф с серебристыми нитями — свадебный подарок Зору… Бледное, как неживое, лицо…
— Дали! Дали! Что с тобой?
Он стал тормошить ее. Кинулся за водой. Но, когда вернулся, Дали сидела.
— Что с тобой? Да говори же! Почему ты не отвечаешь?
— А что со мной? Я не знаю… — виновато ответила Дали. — Я дрожала… Наверно, замерзла…
Калой закутал ее в свою шубу, напоил чаем. Дали быстро пришла в себя.
Успокоившись, он вышел во двор, расседлал Быстрого, задал ему корму и вернулся в дом.
Дали, как ни в чем не бывало, приводила в порядок комнату.
— Ты что делаешь? — удивился он.
— Живу, — ответила Дали. — Разве не для этого ты привез меня сюда?
— Не для этого! Для себя привез! — сказал Калой и обнял ее. Стон вырвался из груди девушки. Калой испугался, отпустил. Дали улыбнулась.
— Руки… — тихо сказала она.
Калой расхохотался и снова обнял жену… В окно осторожно пробирался рассвет.
Глава шестая. Перед рассветом
1
Устав за день, ни Зайдат, ни Хусейн не просыпались всю ночь. Утром первой встала мать Дали. Надо было подоить корову. Обычно в это время дочь уже готовила, пекла чурек. Но Дали не было видно.
«Куда она запропастилась?» — думала Зайдат, готовя завтрак. Хутор их стоял особняком, и пойти ей было не к кому. Отсутствие дочери начинало волновать ее.
Не тревожа Хусейна, она обошла все сарайчики, башню, с бугра оглядела окрестность. Но дочери не было. Зайдат прибежала домой, кинулась к постели, к ее вещам и поняла: Дали ушла… Но куда? Зачем? С кем-нибудь или одна?
Проснулся Хусейн. Узнав о том, что Дали нет, он вскочил.
— Убежать не могла! Ведь она всем отказывала! Наверно ее похитили!
Зайдат побледнела. Неужели перенесенных невзгод мало!
Но, подумав, она возразила Хусейну.
— Похитить могли. Но кто же собрал ее вещи?
— Ну если так, — значит, выбрала какого-нибудь, которого и в дом пустить стыдно! — воскликнул разгневанный Хусейн. — Ух, с каким удовольствием я излупил бы ее! Да так, чтоб люди подумали, что она кизил ела!
Хусейн быстро оделся. Надо было поднимать в погоню сородичей. И в это время у ворот залаяла собака.
Зайдат посмотрела в окно. К башне шли жрец Эльмурза и два старика из Эги-аула.
— Вот тебе и разгадка идет! — воскликнул Хусейн. — Недолго заставили ждать!
Он вышел навстречу старикам, поздоровался с ними и ввел в дом. Зайдат с трудом удержалась, чтобы не кинуться к ним с расспросами. Ведь они уже знали все!
А старики вежливо спрашивали ее и Хусейна о жизни, о здоровье…
Наконец, откашлявшись, Эльмурза сказал:
— Дайте мне хлеб и медь.
Зайдат подала ему свежую лепешку на деревянном блюде и старую медную расческу, которая неизвестно сколько лет жила в этой башне.
Эльмурза дотронулся до них:
— Клянусь этим беркатом[124], что буду говорить правду! Только правду! И все — от сердца!
Он вернул хозяйке расческу и блюдо.
— Не было у меня за всю мою долгую жизнь более приятного поручения, чем то, с которым я пришел сюда!
Зайдат, скрестив руки под платком, стояла с широко открытыми глазами. Губы ее тряслись.
— Ваша дочь, моя помощница, чистейшая из чистых Малхааза, вышла замуж! Вышла за лучшего из лучших юношей этих гор… — Эльмурза помолчал — …за Калоя!..
Хусейн от изумления, как глухой, наклонился к Эльмурзе и заглянул ему в лицо. А Зайдат, внезапно обессилев, присела на край нар.
— За какого Калоя? — переспросил Хусейн.
— Да что ж, вы не знаете нашего Калоя? — удивленно вскинул руками Эльмурза. — Сына Турса, что ушел в Турцию?
Старики, пришедшие с Эльмурзой, разом и наперебой начали расхваливать Калоя. Дождавшись, когда они умолкнут, Зайдат дрожащим голосом прошептала:
— Эльмурза, и вы, старики, я, видимо, с ума сошла. Зачем вы расхваливаете Калоя? Кто же не знает его?.. Выходит, что она сбежала к нему без его желания? Потому что, если бы он захотел посвататься, я бы или выдала ее, или, если б она воспротивилась, выгнала из дому! Кто б ему отказал?
— Не ты с ума сошла. Я! — закричал Хусейн. — Моя племянница решила сама навязаться кому-то! Позор!
— Нет, это я, старый, одурел! — воскликнул Эльмурза. — Потому что и сказать-то толком уже не умею, что надо! И Калой сошел с ума! И в этом тоже я виноват! И весь народ виноват! Мы сами послали их в Пещеру чудес, и вот свершилось чудо — одно из самых замечательных! Возвратившись из пещеры, Калой поклялся мне, что не может больше жить без Дали! Я поверил и сказал: «Забери ее, и пусть будет у вас счастье! А родных я буду просить…» Вот я и пришел с повинной! Я виноват!..
Зайдат и Хусейн ожидали несчастья, а случилось такое… Даже ради приличия они не могли скрыть свою радость. Зайдат плакала. А к Хусейну тотчас вернулось хорошее настроение, и он рассказал старикам про свой вечерний разговор с Дали, как она спрашивала у него совета, что ей делать. И старики в один голос воскликнули, что Дали умница и вышла замуж с согласия и благословения родного дяди, заменившего ей отца!
Весело позавтракав вместе с Хусейном, пожелав счастья этому дому и жизни молодым, старики ушли.
— Видно, правду говорят в народе! — воскликнул Хусейн. — Кто умеет ждать, тот дождется! Ведь скольким отказывала, а?!
— А как глубоко скрывала тайну сердца! Даже мне не открылась! — вытирая слезы, говорила Зайдат. — Мы свои, и скажу тебе: когда умер ее отец, люди говорили мне обычные слова утешения: «Дай Бог, чтоб пришла к тебе в дом радость, которая убавит твое горе!» А я думала: ну откуда ей взяться? Что за радость может быть теперь у меня и у моей сироты? Кому нужна теперь моя дочь — дочь вдовы, безотцовщина? А вышло вот что!
— Да брось ты так гордиться им! — воскликнул Хусейн, в душе обрадованный не меньше, чем Зайдат. — Да ты знаешь, что за девка у нас была? Да за нее любой парень голым против комаров простоял бы ночь на болоте! — Он засмеялся, но, внезапно оборвав смех, сказал: — Да. После смерти отца Дали жила с побежденным сердцем. Но любовь настоящего мужчины поднимет ее. Сестра, ты оказалась не совсем несчастливой! Калой! Теперь тебе не о чем думать. Все заботы ушли. В один день!
Новость облетела горы. Все знали жениха и невесту. Много добрых улыбок вызвала эта весть. Хорошие люди нашли друг друга, а это не часто случается!
Только в один дом в пасмурный вечер она не принесла радости. В дом Чаборза.
— Разбойник! Вечно ему везет! — воскликнул Чаборз, когда услышал об этом от приезжего родственника. — Все-таки самая лучшая девушка гор досталась ему!
Зору, склонившись над люлькой, кормила в это время второго сына. Она опустила голову и натянула на глаза платок, скрывая слезы горечи и обиды.
Женитьбу Калоя праздновал весь Эги-аул. Это было первое веселье после всех невзгод, выпавших на долю этого дома. Весь день плясала и веселилась молодежь. Вечером затеяли играть в «невесту». Девушки с песнями расходились по горе и прятали одну из своих подружек. А когда они возвращались, молодые люди с зажженными факелами кидались отыскивать ее. Тот, кто находил «невесту», приводил ее во двор и при всех получал от нее поцелуй.
Когда спрятали Матас, Иналук, до этого не принимавший участия в игре, схватил факел и закричал:
— Ребята! Прошел не один год, как на празднике женщин Матас целовала меня, а я до сих пор не могу забыть этого! Дайте, чтоб я не умер, еще хоть раз в жизни насладиться! Не находите ее, ради Бога!
И случайно или по указке ребят именно он отыскал Матас.
Узнав, кто ее нашел, девушка кинулась убегать. Но Иналук настиг ее и привел за руку в круг. Поднялся шум, хохот. Матас отказалась целовать Иналука. И когда тамада игры потребовал у нее объяснения, она сказала:
— Не все ж его целовать! Обманщик! Он давно получил свое! Еще на женском празднике!
