Они не знали усталости, не чувствовали боли, не испытывали жалости, и были идеальными солдатами своего правителя. Если дать им команду, они могли бежать день и ночь хоть по дну реки, потом атаковать цель и, не моргнув глазом, стереть ее с лица земли, и никто не мог сравниться с ними в этом, и остановить их можно было, только изрубив на куски.

 Но команды–то они так и не услышали.

 Покончив с последним умруном, чудовище замерло, как будто не понимая, кто оно и что ему теперь делать, и вдруг заскулило и рухнуло наземь.

 Все затихло.

 Толстушка луна круглым от удивления глазом разглядывала поле бойни под ней и три неподвижные человеческие фигуры.

 Первой надоела неподвижность фигуре Ивана. Она повозилась, покряхтела, вытащила одну руку из петли не до конца затянутой веревки, перевернулась с живота на бок, потом села, вытирая грязь с лица.

 - Агафон?.. Дедушка?.. Вы где?.. Что слу… О, боже!..

 Луна и факел, все еще горевший у пещеры, позволили ему разглядеть картину побоища.

 - О, боже мой… — царевич подскочил, как будто несколько минут назад трое солдат и не мутузили его от всей души. — Что тут произошло?

 В ответ на это застонала и завозилась еще одна фигура.

 - Я… живой?..

 - Агафон, ты цел?

 Чародей стал подниматься — для начала на четвереньки.

 - Нет… Я — полная развалина… Куски меня валяются по всей… Кабуча!!!.. Это не мое!.. Иван, что тут произошло? Что это было? Тебе это не кажется…

 Но Иванушка не услышал ни причитаний, ни вопросов ошеломленного волшебника — он увидел старика и подбежал к нему.

 - Дедушка Зимарь? Дедушка?.. Вам плохо?

 Старик застонал и приоткрыл глаза.

 - Что… со мной… было… Не помню…

 - Кто–то — или что–то — разорвало умрунов на куски не крупнее шницеля в студенческой столовой! — Агафон принял плавающе–вертикальное положение, доковылял до своих товарищей по несчастью, и теперь обвиняющее сверлил взглядом старика.

 - А чего ты, касатик… на меня глядишь… как мышь… на крупу?.. — покосился в свою очередь на него дед.

 - Это ведь ты, дед Зимарь, тут начудесил, — покачал головой маг.

 - Да нешто я… Да…

 - А кому еще? Больше некому, — подтвердил Иванушка. — Я хоть не видел, а слыхать — слыхал. Голос похож. Как ты тогда в лесу на меня накинулся. Аж мурашки по коже.

 - Да рази ж я виноват, что тебя в муравейник уронили, Иван–царевич?

 - Никакого муравейника там не было, — твердо пресек попытку деда свернуть с обсуждаемого предмета Иван. — А был такой рев, что все поджилки трясутся. Сейчас и тогда. Так что, спасибо вам, дедушка — не знаю, как, но спасли вы нас обоих.

 - Но находиться с тобой рядом, дед, с этих пор я спокойно не смогу, — мрачно добавил Агафон.

 - Да, дед Зимарь, что вы почувствовали?.. Когда… это…

 - Я?.. Ничего… Агафон наш оставил мне оба мешка, сказал, что тут же вернется, и пропал. Я постоял–постоял, да пошел за ним. Вышел наружу, воздух вдохнул ночной — свежесть, благодать! — и тут вдруг меня как что–то ударило… В глазах потемнело — аж искры посыпались… И дальше не помню.

 - Может, ты увидел умрунов? — осторожно задал маг наводящий вопрос.

 - Увидел? — задумчиво повторил дед. — Нет, темно же было, ничего не видно… Но я их почувствовал. Да. Точно. Почувствовал. А дальше — как ножом отрезало.

 - Теперь я понял значение выражения «доводить до озверения», — пробормотал Агафон. — Но предупреждать надо, дед, в следующий раз. А то ведь я сам там чуть концы не отдал, как твой вой услышал.

 - Так вот как услышишь его в следующий раз — считай, я тебя предупреждаю, — дребезжащим хохотком засмеялся, и тут же закашлялся дед.

 Чародей поддержал его несколько нервическим смехом.

 - Послушайте, друзья, — царевичу, казалось, пришло в голову что–то нехорошее, и он поспешил испортить победное настроение и своим попутчикам. — А ведь они нас здесь ждали. Но что меня беспокоит… Я имею в виду, что меня сейчас беспокоит больше всего — так это откуда они могли узнать, что мы здесь идем? И ведь первая беда тоже, получается, оказалась там не случайно.

 Всю веселость с компании сдуло как бабочку ураганом.

 - У них, наверное, было зеркало, — предположил мгновенно помрачневший Агафон.

 - Какое еще зеркало?

 - Волшебное. Через него они могут видеть и говорить с Чернословом, с генералом Кукуем или с самим царем. И он с ними. Очень просто получается — Чернослов, например, смотрит в блюдо, как у Ярославны, видит нас и передает через зеркало ближайшей беде.

 - Ты хочешь сказать… — глаза Иванушки расширились.

 - Ну, да. Сейчас он вполне может наблюдать за нами. Или уже посмотрел, как мы его беду уходили, и уже отдает приказ другой. Или другим. И совсем скоро они будут здесь.

 Чародей говорил это таким отстраненным тоном, как будто его это абсолютно не касалось.

 Хотя, так оно и было.

 - И что ты предлагаешь, Агафонушка?

 - У меня есть предложение, — опередил волшебника, если тот вообще собирался что–то ответить, Иван. — Мы должны быстро обыскать окрестности — они должны были прилететь на коврах. Это — наш единственный шанс быстро убраться отсюда.

 - ТВОЙ единственный шанс, — криво ухмыляясь, поправил его Агафон. — Они гоняются ЗА ТОБОЙ. Ума не приложу, что Костею от тебя надо…

 - Я тебя правильно понял? — холодно глянул на него царевич. — Отсюда ты идешь к любимому дедушке?

 - Нет, что ты, что ты!.. — замахал руками Агафон, как будто Иванушка предложил ему вернуться к скорпиону. — Ни за что! Просто я так дрожал и трусил все это время, что теперь, когда выяснилось, что это было напрасно, и что им был нужен вовсе не я… Я чувствую себя несправедливо обманутым. Я почти обижен.

 - А ты не мог бы пообижаться на ходу? — все еще хмуро попросил Иван. — Мы торопимся, если ты не забыл.

 - Такое не забывается… — вздохнул Агафон и протянул руку деду. — Вставай, старик, нас ждут великие дела.

 Ковры — даже не скатанные, а просто брошенные на камни — они нашли быстро, неподалеку от входа в пещеру. Рядом лежала черная кожаная сумка с серебряным черепом и костями — по–видимому, сержанта. В ней обнаружились истертая до дыр карта, ломоть хлеба, кусок сыра, фляжка с чем–то чрезвычайно алкогольным, отчего у Ивана потекли слезы, Агафона перекосило, а дед Зимарь радостно крякнул, и зеркало.

 - То самое? — скорее, для проформы, чем для подтверждения спросил Агафона Иван.

 - Похоже.

 Зеркало было небольшое, сантиметров пятнадцать в диаметре, в черной (экипировщики армии Костея оригинальностью не страдали) металлической раме без надписей и украшений.

 Иванушка повертел его в руках, потер, потряс, постучал — сначала костяшками пальцев, потом об камень…

 - Ты это чего делаешь? — не выдержал дед Зимарь.

 - Как оно… заводится? — повернулся, наконец, к чародею Иван.

 - А тебе зачем? — испуганно вскинулся тот.

 - Поговорить хочу.

 - Не знаю, — пожал плечами Агафон с таким видом, что было ясно, что пальцем у виска он не покрутил только из вежливости. — Не майся ерундой, царевич. Выбрось его, садимся на ковры — и полетели отсюда! По дороге посмотрим карту — может, сориентируемся, куда нас занесло. Но улепетывать надо во все лопатки. Царство Костей уже совсем близко, и…

 - У нас под ногами, — уточнил Иванушка.

 - ЧТО???!!! — подскочил волшебник, как будто царство Костей было большой раскаленной сковородкой, подсунутой под него без предупреждения. — Так чего ты тут копаешься???!!!..

 Изрубив в клочья два ковра (на всякий случай, Иванушка попытался с ними сначала заговорить но, к своему облегчению, не получил ответа), путешественники быстро погрузились на третий и отправились в полет.

 По сравнению с Масдаем умрунов ковер казался не больше наволочки. Управлять им оказалось просто — при условии, что только этим они и занимались. «Вверх». «Вперед». «На юг». «На юго–восток». «Еще выше». «Еще выше». «Нет, в смысле, еще». «Выше». «Хороший коврик».