Манюсь стоял босиком на берегу озера, ощущая тепло мягкого и податливого песка. Перед его глазами стояли серебристые блики—это лучи опускавшегося на лес солнца, сверкая, отражались в зеркальной глади озера.

Было очень тихо. Манюсь отчетливо слышал шелест камышей и даже слабый звук собственного дыхания. В мальчике постепенно пробуждалось чувство радости. Он с изумленным восхищением рассматривал окаймленный деревьями берег, облака, плывущие над верхушкой отдаленного холма, а когда снова перевел взгляд на озеро, ему почудилось, что его влечет к себе темная глубь воды.

Он улыбнулся — не то самому себе, не то облакам, и лицо его выражало спокойную задумчивость.

Манюсь впервые уехал так далеко от Варшавы и уже три дня не переставал удивляться необъятности и разнообразию окружающего мира, его неожиданным сюрпризам. Три дня он не мог прийти в себя, поверить, что оказался в пятистах километрах от родного дома.

А ведь все началось так просто.

Как-то весной малыш Жемчужинка, его самый лучший друг в доме, получил письмо от своей тетки. Манюсь и сейчас еще видит, как Жемчужинка влетает к нему с радостным воплем: «Ура-а! Мы все едем на озеро!» Затем они спускаются на третий этаж к Фелеку, по прозвищу «Манджаро», и с пылающими от волнения щеками вместе читают письмо.

Оно, конечно, начиналось с вопроса: «Почему ты так долго нам не пишешь?», далее «что у тебя слышно и как здоровье отца?», но самое интересное ожидало их в конце. Манюсь хорошо запомнил красивый округлый почерк пани Лихоневой и мог бы наизусть прочесть это письмо.

«Ты упоминал о своих близких друзьях — Чеке и Манджаро, — писала пани Лихонева. — Откуда только у них такие странные прозвища? Ну, да это неважно. Если захотят, пусть приезжают с тобой. В нашем доме, в лесничестве, места хватит для всех, да и живем мы, слава Богу, не хуже других. Думаю, что с друзьями тебе будет и веселей, и интересней».

Конечно же, малышу Жемчужинке всегда было интересно с Манюсем и Фелеком, странные прозвища которых никого, кроме тети Марии, не удивляли. Не иметь на Воле прозвища — все равно что не иметь своего лица. А ведь всем известно, что самые мировые ребята в Варшаве — это ребята с Воли.

У Жемчужинки тогда болели зубы, и он попросил Чека, чтобы тот от его и своего имени написал тете ответ. Он пестрил ошибками и помарками, но ведь письмо, в конце концов, это не школьное сочинение!

«Дорогая Пани Тетя! — писал Манюсь. — Это я, Чек, отвечаю вам от нас траих. Вы спрашиваете, почему у меня такое странное прозвище. Как-то раз наша учительница спросила меня в классе: «Ткачик, скажем, ты получил от матери пять злотых, ты идешь в магазин и покупаешь четыре булки по восемьдесят грошей. Что ты получишь от кассира?» А я в ответ: «Чек…» Все ребята в классе расхохотались, с тех пор меня и прозвали Чеком. С Фелеком было по-другому. Ему всегда кажется, что он среди нас самый умный. Но когда учитель географии как-то спросил его, какая самая высокая гора в Африке, он не знал. Ну, я ему подсказываю — Килиманджаро. А он не дослышал и говорит: «Манджаро». С той поры его и называют Манджаро. Здорово, правда? А Жемчужинка, то есть Богусъ, так он от рождения Жемчужинка. Мы с ним лучшие приятели. Сейчас у Жемчужинки болит коринной зуб, ну я и пишу за него. Натурально, мы благодарим вас за приглашение. Мы будем рады наглотаться свежиго воздуха и попугать в озере рынок. Я надеюсь, что мы не доставим больших забот Уважаемой Пани. Я первый раз выезжаю в деревню. Я очень радуюсь, и Манджаро тоже. Обойдемся без выкрутасов, съедим все безотказно, аппетиты у нас феноменальные. Приедим в августе. Еще раз спасибо за приглашение. Чек».

И вот уже целых три дня они в доме тети Марии вблизи озера. А сейчас Манюсь, по прозвищу Чек, любуется и восхищается красотой летнего полудня.

Стайка маленьких рыбок мелькнула в воде почти у его ног. Из-за сосен взлетела серая крачка, связав пологой дугой полета голубизну неба с зеленью леса. Внезапно она ринулась вниз так стремительно, что даже заволновался камыш, и тут же легко взмыла вверх, унося в клюве трепещущую рыбку…

В это самое мгновение с тропинки, ведущей в лес, послышалось громкое:

— Чек! Чек!

Обернувшись, Манюсь заметил на фоне деревьев бегущего к нему Жемчужинку — невысокого хрупкого мальчика с быстрыми и нервными движениями, с круглым, как блюдечко, лицом, густо усеянным крупными веснушками. У Жемчужинки живые серые глаза, чуть вздернутый нос с шелушащимся кончиком, словно молодая картофелина, и причесанные «под ежика» коротко остриженные волосы. Одним словом, Жемчужинка.

Мы тебя ждем, — крикнул он Чеку, задыхаясь, — а ты, братец… — Он умолк, чтобы перевести дух.

Что случилось? — весело отозвался Чек.

— Как это: что? У нас же совет насчет шалаша. — Совсем забыл.

— Ну идем, а то Манджаро злится.

Снисходительно улыбнувшись, Чек сунул руки в карманы и неторопливо двинулся за Жемчужинкой. Они шли старым сосновым лесом. Узкая тропинка Вилась между деревьями, отбрасывавшими на нее длинные тени. Пахло разогретой смолой, из кустов доносилось жужжанье шмелей.

Вскоре друзья вышли на освещенную солнцем поляну, пестревшую цветами, над которыми порхало множество бабочек. На краю поляны, под деревьями, стоял недавно сооруженный шалаш, а перед ним, нахмурившись, нервно прохаживался Манджаро, Это был высокий стройный мальчик с красивыми чертами лица» Светлые волнистые волосы спадали ему на лоб, из-под которого смотрели вдумчивые глаза. Достоинство, серьезность, озабоченность сквозили во всем его облике. При виде друзей он нетерпеливым жестом вскинул руку.

— Как долго я обязан вас ждать?

Чек ответил ему дружелюбной улыбкой.

— Чао! Не волнуйся, тебе это ничего не стоит. Мы ведь отдыхаем здесь бесплатно.

Они молча уселись перед шалашом.

Это был солидный шалаш, сооруженный по плану Чека. Его плетеные ивняковые стены поддерживались толстыми сосновыми чурками, а верх был покрыт еловым лапником. Друзья рассматривали свое сооружение, не совсем отчетливо представляя, для чего они его строили. Поначалу он задумывался как вигвам для воинов-индейцев, затем как хижина золотоискателей и, наконец, как походная палатка короля Владислава Ягеллы, направлявшегося на поле Грюнвальдской битвы. В мальчишеских головах рождались самые фантастические идеи, но со вчерашнего дня они никакие могли до-говориться об окончательном предназначении своего творения. Новенький, пахнувший смолянистой хвоей шалаш застыл в ожидании, а строители все еще раздумывали, как его лучше использовать. — У меня есть замечательная идея! — Манджаро с вызовом взглянул на друзей.

— У тебя всегда феноменальные замыслы, — отозвался Чеке ноткой иронии в голосе.

Жемчужинка, поудобней устроившись на траве, повернул к друзьям конопатую мордашку.

— Ну говори. — Он слегка подтолкнул Манджаро локтем.

Тот мгновение помедлил, словно размышляя, стоит ли раскрывать свой план, и, наконец, с таинственным видом прошептал:

— Читали «Приключения Шерлока Холмса»?

— Еще бы! Законно. — Любимое словечко Чека прозвучало сейчас вызывающе. — Может, думаешь, не читал? Ты ведь сам давал мне эту книжку. Можно сказать, то что надо! Любопытные рассказики по части криминала. — Громко причмокнув, Чек дерзко уставился на Манджаро.

Жемчужинка молча рассматривал грязные пальцы ног, выглядывающие из разорванных кед, делая вид, что не интересуется разговором. Возможно, он просто не хотел признаться, что не читал «Приключения Шерлока Холмса»…

Наступило продолжительное молчание. Чек сорвал сочный стебелек, пососал его светло-зеленый кончик.

— Ну и что ты там придумал?

Манджаро словно очнулся.

— Это на самом деле увлекательное занятие… Только не знаю, понравится ли вам…