Религиозный опыт всех верующих подтверждает такое свидетельство Писания. Не важно, насколько верующие могут отличаться друг от друга и насколько расходятся их убеждения, в своих молитвах и хвале все верующие исповедуют перед лицом Бога, что только Он – источник их веры и надежды. Они не могут объяснить, каким образом к ним пришло это. Происхождение сокрыто под вуалью тайны; рождение происходит из темноты в свет. Ветер дует, где хочет, вы слышите, как он шумит, но не знаете, откуда он и куда он направляется. Так бывает с каждым, рожденным от Духа. Человек, слепой от рождения, может свидетельствовать только об одном: "Единственное, что я знаю: я был слепым, а теперь вижу" (Иоанн 9:25). Также и человек, который приходит ко Христу с верой, видит, судит и оценивает все по-другому. То, что раньше для него было глупостью, сейчас он почитает божественной мудростью. То, что он ранее отвергал, сейчас считает своей наибольшей радостью. Хотя все могут противостоять этому, все может противоречить этому, хотя весь мир и его совесть будут обвинять его в том, что он согрешил против всех Божьих заповедей и все еще склонен ко злу, верующий может свидетельствовать только о том, что только по Своей милости и благодати Бог дает ему праведность Христа и считает его таким, как будто он никогда не грешил, как будто он сам достиг того абсолютного послушания, которое Христос приобрел для него. Таким образом, вера – это действие нравственной энергии, действие наивысшей духовной силы; это главным образом Божье действие, потому что это Его самый драгоценный и замечательный дар. Вера прибегает к Богу, как будто видя Невидимого, познавая Его любовь, ощущая зависимость от Его благодати и надеясь на Его верность.
Вера и Божье Слово
С этого центра верующий чувствует, что он находится в общении святых; он еще теснее связан с истиной, с полным, богатейшим свидетельством апостолов и пророков, со Святым Писанием – Божьим Словом. Такие узы между душой и Писанием несомненно обладают мистическим характером, как и любовь и помышления сердца, но все равно они не будут иррациональными или необоснованными. Правда то, что вера никоим образом не принимает за божественную истину только то, что она сама пережила или может вывести из своего собственного опыта, потому что чувства в целом, а у верующих – особенно, идут далеко позади веры. Божье откровение в Писании было дано не просто одному человеку в церкви, но всей церкви – для того, чтобы во все века, все времена и во всех обстоятельствах церковь была источником истины и средством благодати.
Но вера не принимает слепо все то, что философы или художники, церковь или священник представляет истиной. Сегодня многие ищут среднего пути, берут за основание субъективную уверенность и утешение религии, и в то же время отказываются от объективной истины и способности к познанию. Это делает религию личным делом, психологической нуждой: то, во что, по мнению кого-то, полезно и необходимо верить в данное время и в данном месте, считается истинным.
Но если религия не существует в объективном смысле или она непостижима, то ее субъективная уверенность – это иллюзия. Если Христос не воскрес из мертвых, то все проповеди напрасны и вера тщетна. Чтобы быть принятым верой, слово должно представлять, подтверждать и запечатлевать себя как Божье слово. От своего самого начала вера имеет религиозный характер, и Реформация своим возвратом к Писанию опять прояснила это. Это не исторические знания, которые затем были дополнены и завершены доверием или любовью. С самого начала это религиозное состояние, практические знания, знания, которые я могу применить к себе, восприятие Божьих обетований как относящихся непосредственно мне.
Но такое отнесение возможно только если слово представляет и утверждает себя мне как слово от Бога. Если бы Писание было не чем другим, кроме как повествованием о событиях в прошлом, то оно могло быть принято только на исторической основе исторической верой. Но хотя оно и есть историей, эта история больше, чем просто повествование: это Божье Слово, которое приходит к человеку и призывает его к вере и покаянию. И оно может быть познано только через искреннюю веру. Всякий, принявший его свидетельство, подтверждает, что Бог – истинен (Иоанна 3:33). Обетование и вера соотносятся друг с другом; они обращаются друг к другу. Чем больше христианин развивается, тем больше он укореняется в этом Слове, учится познавать его лучше, ценить его больше. Таким же актом веры он принимает Христа, чей образ приходит к нему неповрежденным в свидетельстве Писания о Нем.
Таким образом, вера – не основание истины, вера – не источник знаний для верующего, но вера – орган души, она узнает объективную, самосуществующую истину. Вера – сосуд, которым верующий черпает воду жизни из источника Божьего Слова. Требуется соглашение между объектом и субъектом во всем восприятии и всех мыслях. Недостаточно того, что солнце просто светит на небе. Человеку также нужны глаза, чтобы увидеть солнце в его свете. Недостаточно того, что видимый мир – воплощение мысли. Человеку нужен разум, чтобы следовать этим мыслям и осознавать их. Таким же образом, верующий – это самое обычное человеческое существо, чьи глаза были открыты, чтобы увидеть вечное и небесное, чье сердце научилось понимать тайну Царства Небесного. Христианин не добывает знание истины из веры, но через веру он проникает даже еще глубже – в тайну спасения. Божье Слово – это всегда твердое основание, на котором он стоит, скала, на которой он держится, отправная точка его мыслей, источник его знаний, правило жизни, светильник ноге его и свет стезе его.
Измерение уверенности
Но для христианина недостаточно быть уверенным в истине. Ему также необходима уверенность в спасении. Только тогда он сможет успокоиться и радоваться в свободе Божьих детей, когда его вера даст ему уверенность не только в объекте, на который он уповает, но также и в себе. Эти два вида уверенности легко различить, но их невозможно разделять. Они тесно взаимосвязаны; одна не может существовать без другой.
В этом смысле вера похожа на знания. Характеристика знаний – это уверенность не только в объекте знаний, но и в то же самое время уверенность в самих знаниях. Если мы действительно знаем что-то наверняка, в тот же самый момент мы сразу же знаем, что мы знаем. Подлинное, истинное знание исключает любые сомнения относительно самого себя. Оно достигает такой уверенности не рациональными аргументами и не размышлениями или логическими умозаключениями; свет, который знание проливает на объект знаний, сразу же отражается назад на эти знания и тьма рассеивается. Это же и истинно о вере. Вера, которая действительно заслуживает это имя, приносит с собой собственную уверенность.
В вере мы можем провести различие между тем, что наши отцы называли исходящим и возвращающимся актами веры, между упованием, ищущим убежища, и полным упованием, между просто существованием и процветанием веры. Но какими бы замечательными ни были эти различия, их нельзя разделить. Вера не напоминает техническую сборку – например, машины, которая собирается из различных частей и постепенно становится единым целым. Также вера – это не дар, который навязывается нам сверху и при этом всегда остается чуждым для нас. Вера – это восстановление правильных отношений между Богом и человеком, возвращение доверия ребенка к своему отцу. В состоянии и отношении души, которые Святое Писание называет верой, уверенность присутствует уже по самой своей природе – прежде всего, уверенность относительно Божьих обетований, данных нам в Евангелии, а также уверенность в том, что по благодати эти обетования распространяются и на нас.
Последняя форма уверенности не приходит к вере извне, она не добавляется механически, она не дается вере каким-то особым откровением. Такая уверенность содержится в вере с самого начала и в свое время органически исходит из нее. Вера и есть уверенность, и как таковая исключает любые сомнения. Всякий, пораженный виной, сокрушенный и искренне ищущий убежища во Христе, – уже верующий. В какой мере он имеет доверие, ищущее убежища, в такой же мере он имеет полное доверие. Как иначе грешник, убежденный в своей собственной вине, осмеливается приблизиться к Богу и просить о Его благодати, если только не в глубине своего сердца, причем не осознавая это сам, он разделяет уверенность веры и упование, что Отец Иисуса Христа милостив и велик в благоволении?
