Тем не менее, неверно думать, что истинность воскресения Христа может быть выведена из новой жизни Божьих детей, не обращаясь к Писанию. Только из свидетельств апостолов христианин знает, что своей жизнью он обязан воскресению Христа. Только таким путем об этом можно узнать на земле. Внутреннее переживание силы воскресения Христа предполагает веру в это воскресение. Без такой веры верующий не сможет пережить всю эту силу.
Несостоятельность опыта
Метод, который «выводит» объективные факты христианского мира из религиозного опыта церкви, судя по полученному результату, должен быть отвергнут. Святое Писание никогда не указывает нам на это. В 1 Кор. 15 Павел указывает коринфской церкви на неразрывное единство между благословениями верующих и воскресением Христа. Но он делает это только после того, как свидетельствами Писания подтверждает явления воскресшего Спасителя. Святое Писание никогда не оставляет верующего в зависимости только от самого себя. Оно всегда связывает верующего с объективным словом – законом и свидетельством. Если они не говорят в согласии со Словом, то нет в них света (Ис. 8:20). Если они отвергли слово Господа, то в чем же мудрость их? (Иер. 8:9). Церковь возведена на основании, заложенном апостолами и пророками. Павел угрожает Божьим проклятием любому, кто будет проповедовать другое Евангелие.
Нельзя возразить словам самаритян, которые говорили, что они верят не только по рассказу женщины у колодца, но и потому что они слышали Христа сами и знают, что Он – воистину Спаситель мира. Из этого мы можем сделать вывод, что в Евангелии все сводится к личной мере, личному убеждению. Но никоим образом это не предполагает, что вера независима или должна постепенно становиться независимой от свидетельств апостолов. У апостолов совсем другая задача относительно церкви по сравнению с задачей женщины у колодца относительно жителей ее города. Они вскоре встретились с Иисусом лично, слышали Его слова и видели Его дела. Но мы не встречаемся с Иисусом; мы не можем слышать или видеть Его, кроме как в свидетельствах апостолов. Наше общение со Христом связано с нашим общением с их словами.
Иоанн свидетельствует о том, что верующие получили помазание от Святого Духа и поэтому знают все и не имеют нужды, чтобы кто-то учил их. Но это и не означает, что верующие могут сами «порождать» истину путем рассуждений. Верующие, к которым обращался Иоанн, уже слышали Евангелие. Они знали его содержание и, возможно, у них не было нужды, чтобы кто-то учил их большему, чем то, что уже было в Евангелии. Они должны были держаться того, что они слышали в самом начале, и тогда они пребывали в Сыне и Отце. Апостолы провозглашали то, что они видели и слышали; для того, чтобы верующие могли иметь общение с ними, с Отцом и Его Сыном Иисусом Христом.
По существу, все истины христианской веры приходят к человеку извне. Человек узнает о них только посредством откровения, он начинает обладать ими только тогда, когда принимает их как ребенок – по вере. Поэтому вера, включая истинную, спасительную веру, всегда включает в себя знания. Не прямые, непосредственные знания, не знания, которые передаются от человека к человеку, не знания, которые приобретаются, когда мы что-то видим. Не знания, полученные путем личных исследований, аргументов или доказательств, наблюдений и экспериментов. Но знания, полученные от надежного свидетеля. До тех пор, пока мы не узнаем истину именно таким образом, она не сможет пробудить в нас доверие и вызвать различные переживания в сердце. До тех пор, пока христианская вера сохраняет свою уникальность, невозможно отвергнуть такое знание и согласие. Только если веру лишить ее христианских свойств и содержания, она может потерять этот элемент, но в этом случае она также перестанет быть религиозной концепцией. В рационализме, который все еще остается верным трилогии – Бог, добродетель и бессмертие – основное уже не вера, а дела, не религия, а нравственность.
Недостаточность метода личных переживаний достаточно понятна, потому что в различные периоды из таких переживаний можно вывести все или ничего, и вывести вполне оправданно. Все религии пробуждают религиозные чувства и переживания. Если они дают нам право делать выводы об истинности такой веры и ее содержания, если, выражаясь языков философии, суждения о значении – это основа и доказательство суждений о бытии, тогда буддист может прийти к выводу об истинности нирваны из своего собственного опыта, мистик-мусульманин – таким же образом придет к выводу о существовании видимых небес, а католик – к истинности культа девы Марии. И все они могли бы согласиться с Цинцендорфом, приводя такое основание своей веры: Es ist mir so, mein Herz sagt mir das (для меня это так; мое сердце говорит мне об этом).
Если мы обратимся к сущности, то такой эмпирический опыт напоминает нам взгляды пиетистов, которые изменили порядок и сделали личное переживание основанием веры. Однако существует определенная разница. Пиетисты использовали этот метод против мертвой ортодоксии и не намеревались поставить под сомнение объективную истину христианской религии. С недавних пор этот метод стал привлекательным, потому что уверенность, которую дает вера, была утрачена, и такой метод считался единственным путем ее восстановления.
Такой метод возник после того, как Кант ограничил познавательные способности человека познанием созерцаемого мира и после исторической критики поставил под сомнение истинность Писания. Этот метод – дитя неверия, но вынашивает тайную надежду все-таки спасти хоть какую-то веру. Тайную надежду на то, что наука будет считаться с внутренней святостью души и не прогонит религию из этой области. Все остальное – весь мир, природу, историю и почти что всего человека с его чувствами и ощущениями, памятью и воображением, пониманием и разумом – этот метод передает позитивистской науке, если при этом вере разрешается занимать совсем немного места где-то в глубине человеческого сердца. С этой целью вера уступает бастион за бастионом, позволяя человеку применять свое самоосвобождение и секуляризацию даже по отношению к большей части богословия и догматов. С точки зрения ее самых стойких толкователей, в ней не осталось ничего, кроме нескольких универсальных религиозных концепций.
Призыв Евангелия
Таким образом, эмпирический метод не ведет нас к желаемой цели. Он пытается сохранить религиозный характер откровения, но делает его содержание зависимым от личных переживаний верующего, и поэтому здесь присутствует риск потери объективной истины. Тем не менее, мы должны быть благодарны за напоминание, что христианство – это не наука или философия, а религия. Никакие научные доказательства или философские аргументы не могут заставить человека принять Евангелие. Как мы уже говорили, вы не можете спорить с тем, кто принципиально не соглашается с вами.
Особенно это касается сферы религии, потому что Евангелие «позиционирует» себя выше и против природного человека. Оно предназначено для него, но не гармонирует с его мыслями и предпочтениями. Евангелие притязает на божественное происхождение и поэтому требует от человека иных предпочтений, чем человек приобретает по рождению. Если бы человека можно было заставить принять Божье Слово путем научных доводов, то Евангелие не приобрело, а потеряло бы свою силу. Тогда оно было бы лишено своего особого характера, божественного происхождения, религиозного содержания, спасительной цели и опустилось бы до обычного, ненадежного, рационального и человеческого уровня.
Если ни рациональные аргументы, ни нравственные переживания не могут объяснить, как рождается христианская вера, то возникает вопрос: не существует ли лучшего способа, как можно привести человека к абсолютному принятию истины, явленной во Христе. И тогда, прежде всего, мы должны напомнить себе, что Евангелие, независимо от того, как к нему относятся и как его толкуют, все еще проповедуется веками, и, невзирая на все различия в толковании, несет в себе основное содержание: Иисус Христос пришел в этот мир, чтобы спасти грешников. Именно так воспринимают Евангелие те люди, которые слышат его – раньше или позже, в юности или в старости. Независимо от того, принимает человек Евангелие или отвергает его, оно приходит, призывая человека к вере и покаянию. И это неизменный факт. То, что Евангелие ставит нас лицом к лицу с призывом поверить и покаяться, зависит не от нашей воли, но от Божьего решения. Именно Он предопределяет, что мы рождаемся в христианской семье, растем в христианской среде, и без каких-либо заслуг с нашей стороны знакомит нас с путем спасения во Христе.
