Дела шли таким образом до августа 1948 года, когда я вновь натолкнулся на незнакомцев в лобби нашей гостиницы. И опять ими были американцы, не одни, а с несколькими турками. Все были специалистами, которые проводили анализы почв в долине Гедиз и делали съемки местности для ирригационных проектов. Каждое утро они садились на свои джипы и уезжали на поля, возвращаясь вечерами усталыми, обожженными солнцем и запыленными, тем не менее, довольные выполненной работой.

По мере того, как проходили так дни, я решил подойти к ним, чтобы познакомиться и подружиться. Меня, в частности, привлекали двое. Одним из них был главный специалист-почвенник, пожилой профессор из сельскохозяйственного колледжа на западном берегу США. Другой был молодой турок, инженер-ирригационщик, который был руководителем этой группы.

Позднее турецкий инженер предложил мне работу в качестве переводчика для профессора. Эта была небольшая работа; она давала денег, не идущих ни в какое сравнению с деньгами Портера, только двадцать пять долларов в месяц плюс квартирные и питание, но я без промедления принял предложение. Это было еще одним шансом посмотреть на мир, большим, чем позволяла моя небольшая работа в Манисе.

День за днем я сопровождал профессора, таскаясь по сельской местности для взятия проб почвы, питаясь вместе с ним и живя в гостиницах вместе с ним во многих маленьких городках и деревнях. В те дни добрый старый джентльмен рассказывал мне о свом западном побережье, о Калифорнии, об американском образовании и о жизни американцев.

К середине осени и этой работе пришел конец. Холодная погода сделала невозможным продолжение работы и группа возвратилась в Анкару в ожидании следующей весны, чтобы тогда возобновить свои полевые исследования. С сожалением я сказал гуд бай моим друзьям. Я знал, я не должен упустить, в особенности, молодого турецкого инженера, который дал мне работу. Не только потому, что его дом был в Испарате, в маленьком городке, которого я полюбил, но и потому, что он был очень трудолюбивым и весьма любезным человеком. Его звали Сулейман Демирель, и позднее он стал премьер-министром своей страны.

С окончанием работы, я возвратился к своей практике частных уроков. Мое моральное состояние было весьма низким. Я уже вступал в седьмой год, как стал бездомным, беспаспортным беженцем, без всякого обещания гражданства, без какой-либо идеи, когда придет конец моим странствованиям. В качестве опекаемого я получал от турецкого правительства пособие, равное пятнадцати долларам в месяц, достаточное для жилья и питания. Я решил, что мне следует возвратиться к моим книгам, к моим восхождениям в горы и пешеходным прогулкам. Я начал чувствовать себя как Тарзан, но лучше одетый и только намного с меньшим духом.

В своем странном повороте судьба опять меня свела лицом к лицу с КГБ (тогда он имел уже название МГБ), хотя в то время я об этом не знал и знать не мог. Несколько недель Ким Филби[13] брал у меня интервью и я не мог даже представить о его намерениях.

Это было время после обеда мягкого и солнечного дня 1948 года. Довольно усталый от восхождения на гору рано утром, я расслаблялся в лобби отеля Эге в Манисе. В это время года здесь обычно бывает немного приезжих в Манисе и отель, где я проживал, был почти пустым. Было тихо и спокойно. Воздух благоухал многими запахами и ароматом, несущимися с близлежащих полей и садов.

Внезапно послышался визг автомобильных тормозов и два мужчины зашагали из машины по направлению ко мне. Мужчина, шагающий впереди, был незнакомцем, до этого я его никогда не встречал. Он был европейцем, по-видимому, англичанином, высоким, сухощавым и белокурым. Я знал второго человека, который, по-видимому, сопровождал первого. Это был начальник измирского офиса службы турецкой национальной безопасности. Назову его м-р Р.

М-р Р. представил мне незнакомца как высокопоставленного члена английской секретной службы, который прибыл повидать меня по некоторым вопросам, однако, он не стал уточнять его имя, ранг или официальное положение. В мире шпионажа люди привыкают к безличным и безымянным личностям. Тот простой факт, что глава измирского офиса службы турецкой национальной безопасности привез незнакомца из Измира, расположенного в 50 километрах от Маниссы и сопровождал его, оказывая всякие знаки уважения и внимания, было для меня достаточным свидетельством важности их путешествия в этот уголок Турции. Мы пожали друг другу руки и я пригласил их на верх в свою комнату.

Англичанин вежливо спросил, могу ли я кратко рассказать ему о моем дипломатическом, военном и разведывательном прошлом; об обстоятельствах вокруг моего побега; и также о кратком резюме по любой значительной разведывательной информации, которой я, возможно, располагаю.

Сидя в комнате моего отеля, мы проговорили, по меньшей мере, три часа. Скорее, говорил я, а англичанин внимательно слушал меня и записывал в своем блокноте. Мы говорили на английском, и м-р Р. лишь слушал, пытаясь понять нашу беседу, поскольку его английский был явно недостаточным для этого. После некоторого времени англичанин предложил остановиться, объяснив, что становится поздно.

«Ваше прошлое зачаровывает; ваша информация также имеет большое значение и интерес», сказал он. «Мы должны сесть с вами на несколько месяцев и обсудить все в деталях. Это можно сделать лишь в Стамбуле, где имеется надлежащие атмосфера и условия. Я поставлю в известность моих начальников в Лондоне, получу от них разрешение для приглашения вас в Стамбул и также попрошу разрешения у турецкого правительства на интервью с вами. Я надеюсь, что турки пойдут навстречу. Вы будете оповещены, когда все устроится. Между тем, мы благодарим вас за вашу любезность. Было приятно встретиться с вами». М-р Р. был доволен и взволнован по неизвестной мне причине. На этом мы расстались, оставляя меня в состоянии крайнего любопытства. «Где же они были с 1942 года? Я разорвал с Советами в 1942 году; сейчас 1948 год! Почему английская секретная служба так долго искала меня? Разумеется, англичане знали об этом задолго перед тем, как я бежал!» Таковы были мои мысли, непрерывно вертящиеся в моей голове. «Возможно, изменились времена. После того, как волнения от победы над Германией улеглись, Запад, наконец, начинает узнавать настоящее лицо Советов. Может быть, я найду свой новый дом и работу на Западе». Мои надежды вновь ожили. Надежда! Без нее человек ничто. Он так может умереть. Он уже опустошен.

Началась пора ожидания. Медленно, проходили дни за днями, итак, все три месяца. Затем, наконец, в одно утро пришла новость. Посыльный, специальный агент от м-ра Р., прибыл с известием. Я должен немедленно ехать в Измир и там приготовиться к дальнейшему пути. Конечный пункт моего путешествия не был указан, но м-р Р. прислал свою официальную машину со своим военным водителем. До этого такая щедрость мне еще не оказывалась.

Очень скоро я вместе со специальным агентом прибыл в Измир. М-р Р. был весь в улыбках. «Здесь ваш авиабилет в Стамбул. Вы улетаете первым самолетом. В аэропорту вас встретит заместитель начальника нашего стамбульского офиса м-р Т. (которого я уже знал)». М-р Р. не знал или прикинулся, что не знает, причину моей поездки в Стамбул.

Полет в Стамбул занимает час. Около полудня мой самолет приземлился на Yeshil Kцy и меня здесь встретил м-р Т., который повез меня в стамбульские штаб-квартиры службы турецкой национальной безопасности, где меня встретил ее начальник м-р Й.

Здесь, в прекрасном городе Стамбул, состоящей из смеси многих культур и являющийся как бы их плавильным котлом, меня формально представили к англичанину, моему недавнему знакомому в Манисе. М-р Й. представил его как «М-р Филби, начальник английской секретной службы в Турции. М-р Филби является сыном уважаемого и заслуженного исследователя арабов Джона Филби, который стал мусульманином. Это есть желание м-ра Филби иметь долгое интервью с вами, интервью, которое, возможно, займет несколько недель. М-р Филби подчеркнуто попросил нас, чтобы никто из наших людей не был представлен во время ваших бесед. Эта просьба удовлетворена. Вы также абсолютно свободны передвигаться по вашему желанию в Стамбуле и устраивать свои свидания с м-ром Филби. Вот вам тысяча пятьсот турецких лир, равных пятистам американских долларов, для ваших расходов в Стамбуле. Они предоставлены нам в качестве вашего аванса м-ром Филби. В качестве жилья мы зарезервировали для вас номер в прекрасном отеле».