Разумеется, «Биостатор» предназначен не для этого. С его помощью ликвидируют острые состояния при диабете, к нему подключают больных с лабильным течением болезни, нормализуя им сахара. Осуществляется такая операция за 3–7 приемов, и время каждого подключения составляет от четырех часов до суток.

Для индивидуального использования предназначен другой прибор, который называется «Искусственная бета-клетка» (ИБК). По внешнему виду ИБК представляет собой пластинку размером 2х2 сантиметра, которая имплантируется в воротную вену больного (воротная вена — один из крупных кровеносных сосудов).

Прибор состоит из пяти функциональных блоков: сенсора, чувствительного к сахару крови, микрокомпьютера, блока питания (батарейки), насоса для введения инсулина и резервуара с высококонцентрированным инсулином. Уже это краткое описание порождает ряд вопросов: на сколько хватает инсулина?.. на сколько хватает батарейки?.. какова цена такого устройства?..

сколь часто его следует заменять?.. Ответим, что прибор, разработанный в начале восьмидесятых годов, был довольно несовершенен: его ресурсов хватало на небольшой срок, операцию по вживлению приходилось повторять часто, а кроме того существовала проблема тканевой несовместимости — то есть внешнее покрытие ИБК не соответствовало тканям человеческого организма, что вызывало реакцию отторжения. В наше время некоторые вопросы уже сняты, и современный ИБК может функционировать в организме больного в течение трех-пяти лет. Но стоит такой прибор очень дорого, и применять его в массовых масштабах пока что нельзя.

Мы полагаем, что третий прорыв в лечении диабета будет наиболее радикальным и многообещающим, связанным не с электроникой, а с достижениями в области физиологии. Возможно, будет найден способ восстановления активности бета-клеток (то есть полного или частичного излечения диабета); возможно, будут разработаны надежные методы по имплантации чужеродных бета-клеток или по замене поджелудочной железы. Такие операции уже выполняются на протяжении ряда лет и состоят в том, что больному пересаживают половину здоровой железы от донора. Процедура очень непростая и дорогая, причем основной проблемой, возникающей при операциях такого рода, является иммунологическая несовместимость тканей — организм больного отторгает чужеродную железу, не желает признавать ее своей.

Вариант имплантации выглядит почти фантастическим, но не будем забывать, сколь актуальна данная проблема: ведь кроме диабета существуют и другие заболевания поджелудочной железы, и самое страшное из них — рак. Так что не одним диабетикам может понадобиться новая поджелудочная железа. Вы спросите, откуда же ее взять? Свиная вряд ли подойдет, да и чужая человеческая тоже, тем более что на всех диабетиков не напасешься половинок желез от доноров. Но вспомните об опытах по клонированию, информация о которых все чаще проскальзывает в СМИ. В чем их значение и смысл? Конечно же, не в том, чтобы создать копию овцы или даже человека в любом из возможных вариантов, от разумного и равноправного двойника до бессмысленного биоробота. Главная задача — научиться клонировать человеческие органы, чтобы их пересадка не вызывала отторжения из-за несовместимости тканей. Трудно прогнозировать, когда будут разработаны подобные методы, когда они станут надежными, сравнительно дешевыми и доступными, но рано или поздно это случится.

Чтобы добавить вам оптимизма (особенно людям молодым, которым еще жить и жить), прибегнем к следующей аналогии. Природный рубин, извлеченный из копей, — драгоценный камень, который стоит очень дорого, тысячи долларов за крупный экземпляр. Но мы давно научились выращивать искусственные рубины и другие драгоценные камни; искусственный рубин (корунд) называется так лишь потому, что создан человеком, но это самый настоящий рубин, с той же кристаллической решеткой и тем же самым химическим составом, что и природный камень. Вдобавок хорошие корунды лучше природных рубинов — в них меньше трещинок, инородных включений и т. д. (собственно, по этим трещинкам и включениям опытный ювелир и отличает природный камень от искусственного). Во всем остальном эти кристаллы адекватны, но природный — редкость, а искусственные делают сотнями килограммов и цена им — рубль в базарный день. Этот пример не единственный; во многих случаях мы, люди, сумели не только воспроизвести природные процессы, но и получить в результате очень качественную и очень дешевую продукцию.

Теперь рассмотрим два других направления, упомянутых выше и связанных с имплантацией бета-клеток или восстановлением их активности. Имплантация чужеродных бета-клеток уже осуществляется: пересаживают свиные бета-клетки, которые вводятся путем инъекции. Бета-клетки внедряются в переднюю брюшную стенку, живут и дают инсулин — правда, недолго, от двух месяцев до пяти лет; затем клетки погибают. Однако больной получает облегчение, и метод имплантации при дальнейшем его совершенствовании может оказаться решением нашей проблемы. Например, в плане клонирования — ведь вырастить бета-клетку всетаки проще, чем целую поджелудочную железу.

Что касается самого радикального метода лечения, связанного с восстановлением активности собственных бета-клеток, то над этой задачей работают во многих институтах, но говорить об успехе еще рано (хотя, по мнению специалистов, полная победа над диабетом будет достигнута к 2015 году). Можно сказать лишь одно: у детей, подростков и молодых больных есть реальный шанс навсегда избавиться от диабета в срок своей жизни.

Завершая книгу, коснемся проблемы неинвазивного глюкометра. Описывая «Глюковоч» в главе 16, мы отметили, что данный прибор не может заменить глюкометр, однако его сравнение с уже существующими методами позволяет сделать некоторые выводы. Прежде всего вспомним, какие есть возможности для «домашнего анализа» сейчас и какова цена вопроса.

Во-первых, существуют полоски для определения сахара в моче. Достоинства способа: дешевый и безболезненный. Недостатки: низкая точность (только качественный результат), анализ требует уединения.

Во-вторых, существуют полоски для определения глюкозы крови. Недостатки: инвазивный анализ (то есть болезненный), низкая точность (30–40 % ошибки, в лучшем случае полуколичественный результат), высокая цена (стоимость полоски около 0,4 доллара).

В-третьих, существует глюкометр. Достоинство: точность (количественный результат). Недостатки: инвазивный анализ, высокая цена (100 долларов — глюкометр, 0,5 доллара — полоска).

В-четвертых, появился «Глюковоч». Достоинство: непрерывный мониторинг в течение половины суток.

Недостатки: их много, и они перечислены в главе 16.

Итак, пока что глюкометр лучше всего — прибор надежный, точность высокая, и теперь, после появления «Глюковоча», можно сказать, что он не самый дорогой. Однако заметим, что «глюкометрическая эйфория» давно прошла, и в настоящий момент мы ясно видим недостатки глюкометра. Разумеется, хорошо, что он есть, раз нет ничего лучшего. Однако необходим более совершенный прибор, предназначенный для неинвазивного мониторинга глюкозы. Это гипотетическое устройство должно отвечать следующим требованиям: а) Нужен постоянный и непрерывный мониторинг — то есть желательно иметь прибор наподобие часов: взглянул на табло и увидел, какой сейчас сахар крови.

б) Прибор должен быть неинвазивным — то есть не требовать прокола пальца, не причинять боли. А любой глюкометр — сущий кровосос! Если, как положено, делать анализ 4–5 раз в день, то пальцы скоро будут исколоты.

в) Анализы дороги: 2–2,5 доллара в день, 60–75 долларов в месяц — даже по западным меркам это дорого, а по российским, китайским, индийским просто нереально. Есть, конечно, богатые страны, где глюкометры и полоски выдают бесплатно, но держав таких немного, и на самом деле за все платит налогоплательщик. Мы же с вами хотим иметь прибор без расходного материала в виде полосок — такое устройство, в котором заменяется лишь батарейка.

Над таким неинвазивным глюкометром, позволяющим делать дешевый анализ путем прикладывания к нему пальца, запястья или другой части тела, которую не стыдно обнажить в публичном месте, трудятся в разных странах и компаниях уже лет десять. Один из способов состоит в том, что разработчики пытаются выяснить, существует ли четкая зависимость между электрическими параметрами крови и уровнем глюкозы в ней. Есть надежда, что такой прибор появится на рынке в ближайшие три — пять лет.