— Мы, верные династии и законному порядку люди, полагаем, что Дарсмар Первый подпал под влияние колдуна Гарбата. Сейчас он тайно от нас — и от вас — направляется в горы Аргиз, чтобы пройти ритуал вызывания Сумеречной Тени. Мы с большой долей уверенности предполагаем, что его удача в этом начинаний обернется для Светори войной и катастрофическими разрушениями. Войска, как мне кажется, должны отвлечь внимание от места его тайной переправы через Хачор.

— Войска эти, Ваше Сиятельство, Вам не подчиняются? И Вы не можете утверждать, что они не вторгнутся на наши земли войной? — напрямик поинтересовался посланник герцога.

Да, это было так. Граф Корсма предпринял все возможные усилия, чтобы задержать Дарсмара Первого, но он не мог отдать приказа выследить и убить короля Светори. Да никто бы этому приказу и не подчинился. Великого Герцога предупредят немедленно — это все, что он мог сделать. И уже это было в глазах Дарсмара Первого государственным преступлением, изменой, однозначно заслуживающей смерти. Граф старался избежать войны, но от него уже ничего не зависело. Если монарх приказал войскам атаковать герцогство, так оно и произойдет. И умирающий герцог вряд ли проявит высокую прозорливость и ограничится удержанием не столь и многочисленных отрядов короля.

— В случае вторжения королевских отрядов, господин представитель, я был бы заинтересован в заявлении со стороны Великого Герцога об отделении герцогства от королевства. Прошу меня понять — я заинтересован не в отделении, а лишь в заявлении об отделении. Такое заявление позволило бы нам здесь низложить власть Дарсмара Первого, а его наследник вступил бы с герцогством в переговоры, и мы бы вернулись к прежнему положению. Мне кажется, оно всех устраивало. Я отвечаю головой за свои слова, Вы должны это понимать, так что не ищите здесь подвоха. Еще лучше было бы, если бы Дарсмар Первый сложил голову на землях герцогства. Ответственным за его смерть, от каких бы причин она не последовала, династия назовет Гарбата.

— Ваши слова являются Вашей собственной точкой зрения, господин начальник тайной канцелярии?

— Не только моей. Я не могу назвать своих сторонников, наше дело еще не победило, но это люди достаточно влиятельные. Впрочем, могу кое-кого и раскрыть, потому что всех их скрыть все равно невозможно. Один из моих людей, Офедр, действуя по моему приказу, сейчас сопровождает Его Высочество наследника Юркая в посольстве на гору Белого Облака.

Корсма помолчал, оценивая результат своих слов. На представителя герцога они, несомненно, должны были произвести впечатление. И то, что он назвал путешествие Юркая посольством, придавало ему самому, графу Корсме, оттенок причастности к столь великому событию. Начальник тайной канцелярии умолчал о том, что донесение о появлении Юркая, Офедра, и третьего их спутника южнее Санга осталось неподтвержденным. Пусть так, оно ведь и не опровергнуто.

— Благодарю Вас, Ваше Сиятельство, за предоставленные незамедлительно разъяснения. Ваши слова немедленно будут доведены до Великого Герцога, — обычная дипломатическая формулировка в устах представителя герцогства прозвучала вздохом облегчения.

Вздохнул облегченно и Корсма. А ближе к утру аудиенции попросил Дубовик. Измотанный граф даже не поднялся при его появлении и лишь указал рукой на кресло. Колдун сел, поправил красную вязаную шапочку, опушенную понизу серебристым мехом.

— Вы имеете полное право мне не верить, господин начальник тайной канцелярии, но Юркай добрался до горы Белого Облака. Всю ночь гора светилась. Вся светилась, не только снега выше Уровня Магии…

Граф даже не стал спрашивать, что такое Уровень Магии. Не его это дело. Ну и что из того, что Юркай туда добрался? Как это повлияет на их положение? Видимо, этот вопрос прямо-таки был написан на его челе, потому что Дубовик коротко и ясно перешел к сути:

— Очень скоро наследник Юркай окажется здесь. Обратный путь с горы всегда короче. Я не сомневаюсь в том, что отныне Юркай будет способен читать чужие мысли, и вообще приобретет небывалую силу. Дарсмар, даже обретя Сумеречную Тень, окажется слабее его. Наши расчеты, граф, оказались никуда не годными. Юркай, Дарсмар и Гарбат — вот три фигуры, которые сейчас определяют все. И мы не представляем, какие цели все они преследуют.

— Король с Гарбатом объединятся против Юркая, — уверено заявил колдуну Корсма. — Победить они не смогут, но на месте их сражения произойдет страшная катастрофа.

— Вспомнили историю о битве Двойной Кошки с Двойной Крысой? — хмыкнул равнодушно Дубовик. — Вы плохо знаете предания. Двойной Крысой никогда не бывает человек известный, а все трое, о которых идет речь, весьма даже известны. Согласись даже я, что Гарбат и есть Двойная Кошка, бояться нам с Вами следует совершенно другого. Вам не кажется, граф, что мы с Вами бесповоротно стали государственными изменниками? За прошедшее время я почувствовал, как прервались жизни нескольких колдунов и гроссведунов. Ваших рук дело, не так ли? Поставили засаду, и в любого гроссведуна, что не согласился остановиться и объяснить причину спешки, лучник стреляет без предупреждения. А их имена я Вам назвал…

— Зато Дарсмар Первый, или в кого он там превратился, окажется вынужден искать новых помощников.

— Если бы не эти убийства, я бы мог отрицать свое участие в заговоре, — грустно проговорил колдун. — Теперь для меня обратной дороги нет.

Начальник тайной канцелярии про себя усмехнулся. Он был прав, Дубовик с самого начала стремился остаться в стороне, подталкивая его вперед. Но колдуну было легче. Ему даже не приказывали ловить Гарбата, а с Юркаем теперь никто и связываться не будет. Поднять руку на гортола — да за такое наверняка приговорит к смерти любой суд. Не за то ли самое некогда пытались предать смерти и Гарбата?

— Лучше, мастер-создатель, посмотрите вот на этот портрет. Может, это лицо Вам знакомо?

Дубовик поднял на него сверкнувшие бешенством глаза.

— А Вы, Ваше Сиятельство, времени даром не теряете. Есть хоть что-то в Светори, что без Вашего внимания проходит? Да, это лицо мне знакомо!

— И кто это такой?

— Проверка на лживость, граф? Извольте. Тайный посол Качкара при Семерице, вождь Мимор Асариллен.

Обалдевший от таких слов Корсма лишь тупо спросил, давно ли Дубовик с ним знаком. Оказалось — недолго, около двух месяцев.

— Вообще-то это Гарбат…

Без всякого сочувствия он наблюдал за страданиями Дубовика. Гость постепенно переходил от благородного негодования и оскорбленности в лучших чувствах к осознанию того, как жестоко его провели. Его физиономия багровела на глазах, крылья носа злобно раздувались, а глаза, казалось, собирались просверлить собеседника насквозь.

— И часто Вы с ним встречались? Поверьте, мастер-создатель, я за Вами не следил. А портрет у меня появился уже после моих визитов в Семерицу. Где он живет?

— Граф, это тайный посол, понимаете? О встречах с такими договариваются заранее, где они живут, никто, разумеется, не знает. А первая встреча состоялась еще до того, как разнеслась весть о Гарбате. Мы встречались три раза, обсуждали колдовские дела, политики не касающиеся. Встречались за городом, в корчме "Придорожная Поляна". Его каждый раз сопровождали сильные ведуны. Я ничего не мог заподозрить!

Колдун оправдывался. И действительно, если предполагаемый вождь неведомого качкарского племени прибыл по колдовским делам с немалой свитой, связать его с объявившимся после Гарбатом у Дубовика воображения не хватило. Ни у кого бы на его месте не хватило. Но все же что-то он заподозрил, пусть и задним числом. Не иначе, именно поэтому Дубовик сейчас краснел на глазах. При свете дюжины свечей, стоящих на столе, цвет его физиономии уже невозможно было не оценить.

— Однако с моим утверждением Вы сразу согласились, возражать не стали. А что, если меня обманули, и это действительно качкарский вождь?

Дубовик покачал головой и, ничего не объясняя, сказал, что граф не ошибся. На портрете действительно Гарбат. Но это их положение нисколько не меняет. Еще день-другой — и у чиновничества с аристократами появятся разные вопросы. Первым из них будет: "где король?"; а вторым, несомненно, — "на каком основании начальник тайной канцелярии узурпировал власть"?