А Офедр однажды Вильяуса выручил. Случилось то в Качкаре, где счеты между земляками враз забывались, и Вильяус, случись что, можно было не сомневаться, в беде его не бросит. Доложит, ясное дело, по начальству, что Длинное Ухо Офедр вернулся с той стороны и притащил с собой подозрительную девку. А может, он лучше самого Офедра знает, кто такая Кайтар, и почему ее столь срочно тайком надо было из Качкара выдернуть. Здесь, в пограничье, земли великого герцогства. А у герцога, дело ясное, все схвачено, муха без разрешения не пролетит. Похоже, совсем не зря здесь Вильяус сидит, делая вид, что Офедра вообще не видит.

Знатный пожилой господин с тремя слугами, увешанными оружием по самые уши, только приступили к обеду. Это за одним столом для благородных. А что за другим? Две дамы, три служанки, слуга и сопровождающие их пять гвардейцев. Так, понятно, дамы явно высокородные, но себя напоказ не выставляют. Вуали, приподнятые лишь на время обеда, простая посуда из корчмы. Конечно, закуска наилучшая, да и прислуживает им сам Зогер, корчмарь. Гвардейцы пожевали хлеба с сыром и сидят мрачные, даже вина не пьют. Третий стол пустует. А что будет позади нас?

Офедр обернулся, как бы в поисках прислужника, и внимательно осмотрел дальний угол корчмы, где обычно сидела совершенно голопузая и беспородная публика. Пятеро. Двое вида очень даже подозрительного, этакие битые и тертые искатели приключений. Глаза в сторону отвели, но гвид и так понял — эти двое примечают каждое движение, кто бы его в корчме не сделал. И вина не пьют — молоко себе заказали. Короткие походные плащи, одинаковые, что у обедневших дворян, что у доверенных слуг или вольных ремесленников, оттопыриваются. Кинжалы, стало быть. Что же, граница рядом, удивляться нечему.

Одинокий пьяница в некогда роскошном кафтане клевал носом над кружкой пива. Этот безопасен. Еще двое, мужчина и женщина, с одинаково застывшими лицами сидели над тарелками с кашей. Серые грязные волосы, на женщине — рваная кацавейка, мужчина щеголял в некогда белой рубахе и красной безрукавке с нашитыми медными монетами. Такие носят торговцы из Смалена, с юга, но на торговцев эта парочка ничуть не походила. Скорее всего, неопытный взляд признал бы в них опустившихся бродяг, но гвид Длинное Ухо в людях разбирался. Не были эти двое бродягами, и привело их сюда какое-то тайное дело.

Может, их дело с поручением Офедра и никак не связано, а все же подстраховаться стоит. Только Кайтар пусть не участвует. Вдруг это по ее душу пришли?

Подвигая девушке хлеб, гвид незаметно бросил в солонку щепотку красного порошка. Девушка отвела глаза в сторону. Сколь бы неумелой ученица колдуньи ни была, но не узнать Голубиник не могла. Щедро наклонив солонку над тарелкой супа, Офедр вытряхнул порошок Голубиника себе в тарелку и быстро все выхлебал.

— Они здесь не человека ожидают, — неожиданно тихо произнесла ученица колдуньи.

Гвид в ответ только фыркнул. Голубиник начинал действовать. Время растягивалось, в каждое мгновение умещались многие и многие события. Вошел мужичок среднего возраста, держа под мышкой здоровущий мешок. Офедр успел подивиться, как это вновь вошедший легко несет свою ношу. Откуда-то он знал, что веса мешок немалого. Но было пора оборачиваться, поглядеть на ту парочку, и окончательно решить, представляют ли они опасность для Кайтар. Сейчас его взор позволял разглядеть и скрытую сущность любого человека, а также истинный облик. Двое сзади оказались людьми, но не просто людьми. Баскутами. Сквозь человеческую оболочку просвечивали шевелящиеся синие линии. Баскуты не обратили на Офедра внимания, они внимательно глядели на входную дверь. Гвид повернулся, его взгляд скользнул по присевшему за соседний столик вновь вошедшему мужичку и остановился на его мешке. Оп-па! Мешок излучал ровный багровый отсвет.

Кто там? Лысый Малинник? Мелкий Жвачник? Дурик-дерево? По размерам подходили только они. Свечение ровное, стало быть, добычу мужичок связал заклятьем либо усыпил как-то. Непростой, видать, мужичок, даром что одет в драный плащ, а нечесанные волосы все забиты сосновыми иголками. Волна чувствительности к колдовству, порожденная порошком Голубиника, пошла на убыль. Перестал светиться мешок, люди в корчме задвигались в обычном темпе, на гвида навалилась непреодолимая дремота — расплата за мгновения нечеловеческой чувствительности.

В этот момент лесной мужик с мешком пересел к ним за стол.

— Мое имя Юркай. Здравствуй, сестрица Кайтар! Не беспокойся, Офедр, можешь вздремнуть немного. Я присмотрю за баскутами, они не по наши души здесь.

Кайтар ничуть не удивилась — ведьмино отродье, оно без порошка все чувствует. А Офедр, изо всех сил борясь с нахлынувшей дремотой, еще успел сообразить, что мужик-то — не иначе как ведун, а то и гроссведун. Глаза гвида закрылись, он подпер голову рукой и провалился в крепчайший сон.

Открыв глаза, Офедр заметил, как их новый знакомый обгладывает жаренного зайца. Вина Юркай не заказывал, обошелся ключевой водой. Разомлевшая от еды и кажущейся безопасности Кайтар вовсю просвещала Юркая:

— Баскуты были раньше обычными людьми: больными, умирающими или отчаявшимися до предела. Воспользовавшись моментом, их подчинила себе Черная Нежить, дала приказ, и они будут жить до той поры, пока его не выполнят. А потом умрут. Баскутов обычным оружием убить нельзя, а если применить к ним водное заклятье, Черная Нежить сразу это почувствует и не успокоится, пока не подчинит себе применившего это заклятье.

— Ты его знаешь, сестренка? — ласково спросил Юркай.

— Слышала. Слова помню, но не уверена что сумею наговор правильно положить. Я еще учусь, мастер.

— Водное заклятье баскута убьет?

— Конечно. Где тебя учили, Юркай, что ты ничего не знаешь? — бесхитростно удивилась девушка.

Проснувшийся гвид невежеству собеседника как раз не удивился. Старый прием — изобразить из себя недотепу и выведать все, что только знает собеседник. Его, Длинное Ухо, его же любимым приемом не проведешь. Только Кайтар по молодости может на него купиться. Но как же ее ведьмино чутье не подсказало, что перед ней ведун, а то и покрепче?

— В Светори я всего несколько дней. Рос я далеко отсюда, ваших дел не знаю, кто такой ведун, кто гроссведун — он выразительно глянул на гвида, — тоже не знаю. Мысли Кайтар для меня закрыты, как закрыты мысли того длинного субъекта у входа. Мне кажется, Офедр, он сродни тебе, только служит другому господину. Баскуты вообще не мыслят, в человеческом понимании этого слова. Они кого-то ждут, и я бы предпочел, чтобы мы все отсюда убрались побыстрее.

— Офедр, мне тоже здесь неуютно, — поддержала его девушка.

— У нас здесь назначена встреча, — тихо ответил гвид, — а тебе, Юркай, с нами находиться незачем. В наших делах посторонние ни к чему, посторонних у нас часто убивают, не разбираясь, хороший это человек или нет.

Юркай посмотрел на него долгим взглядом, а потом негромко сказал, что человека, которого надеялся встретить Офедр, сейчас поблизости нет. Зато к корчме приближается довольно большой вооруженный отряд, с которым Юркай пока встретиться не готов.

— К тому же, у меня нет денег, а здесь я того, кто сидит в мешке, точно не продам. Заплати за меня хозяину корчмы, не пожалеешь.

Ну, не ссориться же с таким ушлым субъектом. В людях гвид разбирался и понимал, что ни поднятый в корчме шум, ни попытка позвать на помощь гвардейцев удачного исхода не гарантируют. Повидал гвид Длинное Ухо на своем веку таких вот хватких молодцов. Но и идти с ним незнамо куда — тоже не след. Словам неизвестных верить никак нельзя, это любой житель пограничья знает с голопузого детства.

— Я за тебя заплачу. Хочешь, шагай сам, куда тебе надо, а хочешь — иди с нами. В крайней избе мой знакомец живет, у него за домом банька расположена. С дороги ее не видно, она, считай, в лесу стоит. Побудем пока там, осмотримся.

Поднялись, пошли к выходу. Офедр изо всех сил крепился, чтобы не оглянуться на баскутов. Вдруг они смотрят на вход, ожидая не того, кто войдет, а того, кто выйдет? Но обошлось. На подходе к дому Амешака он предупредил Юркая, что у хозяина трое взрослых сыновей: опытные лесовики, и к ратному делу приучены. А одна из невесток ведьмой слывет, так что сотвори Юркай какое бесчинство — найдут его и спросят за содеянное без пощады.