— Неужели?

Он наконец ущипнул Ааза рядом с чувствительным местом… или с бумажником, что в его случае одно и то же.

— А что плохого в наших финансах? У нас все благополучно.

— Благополучно — не отлично. У вас, ребята, нет никакого плана. Как я понимаю, вы так долго жили со дня на день, без уверенности в будущем, что так и не научились ничего делать с деньгами, кроме как копить и тратить их. Банни может показать вам, как заставить деньги работать на вас.

Ааз задумчиво потер подбородок. Было интересно посмотреть, как мой партнер разрывается между гордостью и жадностью.

— Не знаю, — сказал наконец он. — Звучит это неплохо, и мы, вероятно, в конечном итоге подумаем об этом, но в данную минуту у нас немного туго с деньгами.

— Как я слышал, у вас все время туго, — сухо заметил дон Брюс.

— Нет. Я имею в виду, что в данную минуту у нас действительно туго с финансами. Немалая часть нашего капитала связана сегодняшней крупной игрой.

— Крупной игрой? Какой крупной игрой?

— Скиву предстоит сегодня вечером сразиться в драконий покер один на один с Малышом Сен-Сеновым Заходом. Его вызвали на матч.

— Вот потому я и хотел поговорить с вами о Банни, — сказал я. — Поскольку я думал, что она Топор, то не хотел, чтобы она была тут и натворила бед при игре…

— Почему мне никто не сообщил об этой игре? — потребовал ответа дон Брюс. — В вашем докладе об этом ни слова!

— Это произошло уже после доклада.

— Какие ставки?

Я посмотрел на Ааза. Я был так занят, пытаясь научиться играть в драконий покер, что так и не собрался спросить о ставках.

По какой-то причине мой партнер вдруг явно почувствовал себя неуютно.

— При настольных ставках каждый из вас начинает с определенной суммой денег. А потом вы играете, пока у одного из вас не иссякнут фишки или…

— Я знаю что такое настольные ставки, — перебил дон Брюс, — а хочу я узнать, на какую сумму вы играете.

Ааз поколебался, а затем пожал плечами.

— Четверть миллиона с каждого.

— Четверть миллиона?

Такой ноты я не брал с тех пор, как у меня сломался голос.

— Разве ты не знал? — нахмурился Синдикалист.

— Мы ему не говорили, — вздохнул мой партнер. — Я боялся, что если он узнает, каковы ставки, то оцепенеет и перестанет соображать. Мы собирались просто дать ему стопку фишек и предоставить играть, не сообщая, сколько они стоят.

— Четверть миллиона? — повторил я, на сей раз чуть более хрипло.

— Видишь? — усмехнулся Ааз. — Ты цепенеешь.

— Но, Ааз, у нас есть лишние четверть миллиона?

Улыбка моего партнера поблекла, и он начал избегать встречаться со мной взглядом.

— На это могу ответить я, Скив, — вмешался дон Брюс. — Ни у кого нет лишней четверти миллиона. Даже если она у вас и есть, она отнюдь не лишняя, понимаешь, что я имею в виду?

— На это пойдут не все наши деньги, — медленно проговорил Ааз. — Другие тоже отстегнули из своих сбережений — Тананда, Корреш, Маша, даже Гвидо и Нунцио. Мы все участвуем в деле.

— Мы тоже, — объявил Синдикалист. — Возьмите у Синдиката половину этой суммы.

Не уверен, кто больше удивился, Ааз или я. Но оправился первым Ааз.

— Это очень мило с вашей стороны, дон Брюс, но вы не понимаете, что здесь происходит на самом деле. Скив — рядовой любитель в этой игре. Ему однажды вечером повезло, а к тому времени, когда фабрика слухов кончила трепать об этом, он вытянул вызов на матч от Малыша. Отказаться он не может, так как будет тогда выглядеть дураком, а при разгуливающем на свободе Топоре мы не можем позволить себе никакой плохой прессы, если в состоянии избежать этого. Вот почему мы скидываемся с целью дать Скиву возможность пойти туда и проиграть достойно. Реальный исход предрешен. Малыш съест его заживо.

— … А вы, возможно, не слушали меня ранее, — грянул в ответ синдикалист. — Если Скив выглядит плохо, плохо выглядим и мы. Синдикат поддерживает своих людей, особенно когда речь идет об образе в глазах общественности. Выиграем или проиграем, мы половинные участники, идет?

— Как скажете, — пожал плечами Ааз.

— … И постарайтесь зарезервировать мне пару мест. Я хочу увидеть своего мальчика в действии — собственными глазами.

— Это ж недешево обойдется!

— Разве я спрашивал? Просто…

Я больше в общем-то не слушал их разговор. Раньше я не понимал, как же крепко поддерживают меня друзья.

Четверть миллиона…

Вот в этот миг у меня и выкристаллизовалось нечто, парившее там уже несколько дней. Что бы там ни думали другие, я собирался приложить все силы для выигрыша!

Тем утром, когда мы отправились в «Равные Шансы», Базар окутала аура ожидания. Сперва мне подумалось, что я просто вижу все иначе из-за своих предчувствий и нервозности. Однако по мере того, как мы шли, становилось все более и более очевидным, что дело тут не просто в моем воображении.

Ни один лотошник и лавочник не подходил к нам, ни один девол не приветствовал нас, предлагая сделку. Напротив, когда мы шли по проходам, все разговоры и дела приостанавливались и все поворачивались посмотреть нам вслед. Некоторые желали удачи или дружески шутили, что увидятся со мной после игры, но по большей части все просто молча и завороженно глазели на нас.

Если у меня возникали какие-нибудь сомнения насчет существования или размаха фабрики слухов и сообщений из уст в уста на Базаре, то тем вечером они отпали навек. Все, и я имею в виду именно все, знали, кто я, куда иду и что меня ждет.

В некоторых отношениях это было забавно. Ранее я уже отмечал, что в районе, непосредственно примыкающем к нашему дому, я старался держаться в тени и привык гулять там незамеченным. Мои недавние походы по лавкам принесли мне определенную известность, но она не шла ни в какое сравнение с этой. Сегодня вечером я был настоящей знаменитостью! Сознавая неопределенность исхода игры, я решил воспользоваться моментом и сыграть свою роль до конца.

В определенной степени это было легко. Мы и так уже представляли собой внушительную процессию. Гвидо и Нунцио облачились в свою рабочую одежду в виде дождевиков и оружия и шли впереди, расчищая нам дорогу сквозь толпу зевак. Тананда и Корреш замыкали шествие и выглядели положительно мрачными, зыркая глазами на всякого, кто казался подобравшимся чересчур близко. Ааз шел непосредственно передо мной, неся в двух больших мешках наши деньги для ставок. Если у кого-то и возникала мысль изъять у нас деньги, то им требовалось всего-навсего посмотреть на раскованную походку Ааза и увидеть блеск в его желтых глазах, как они внезапно решили бы, что есть и более легкие способы разбогатеть… например, борясь с драконами или моя золото на болоте.

Клади мы оставили дома, невзирая на ее громкие и возмущенные возражения. Я твердо стоял на своем. Эта игра будет достаточно тяжелой и без отвлекающих моментов в виде нее. Маша вызвалась остаться с нею, утверждая, что она все равно слишком нервничает из-за игры, чтобы с удовольствием следить за ней.

Банни облачилась в облегающий ярко-белый наряд и повисла у меня на руке, словно я был самым важным предметом в ее жизни. Не одна пара завистливых глаз бросала быстрые взгляды то на нее, то на меня и снова на нее.

Никто, однако, не заблуждался по части того, кто служил центром внимания. Вы угадали. Я! В конце концов, ведь я же шел сцепиться рогами с легендарным Малышом Сен-Сеновым Заходом на его собственной территории — карточном столе. Банни подобрала мне одежду, и я блестал в темно-каштановой рубашке с открытым воротом и светло-пепельных серых брюках с жилетом. Я чувствовал себя и выглядел на миллион… ну, допустим, на четверть миллиона. Если мне предстояло сегодня получить на блюде собственную голову, то я, по крайней мере, собирался принять ее с шиком, к чему в любом случае и сводилась вся суть этого мероприятия.