В пятой книге „Против ересей» святой отец выражается еще яснее и подробнее. Он говорит: „Бог Слово придет на погибель неверующих в Него, – тех, которым •Он грозит большим наказанием в день суда, чем Содому и Гоморре (Лук. X, 12), – и на воскресение верующих и исполняющих волю Его Отца небесного. Пришествие Сына, таким образом, будет для всех, но будет иметь целью суд и отделение верных от неверных, ибо и верующие веруют по их собственному выбору, точно так же и не соглашающиеся с Его учением не соглашаются по их собственному выбору… Тем, которые пребывают в своей любви к Богу, Он дарует общение с Ним. Но общение с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него. На тех же, которые по их собственному выбору удаляются от Бога, Он налагает то разъединение с Собою, которое они выбрали по собственному соглашению. Но разъединение с Богом есть смерть и разъединение со светом есть тьма, и разъединение с Богом есть лишение всех благ, которые есть у Него. Поэтому те, которые чрез отступничество теряют эти вышеупомянутые вещи, будучи лишены всего блага; – испытывают всякого рода наказания. Однако Бог не наказывает их непосредственно Сам, но это наказание падает на них, потому что они лишены всего того, что есть благо. В самом деле, благо вечно и без конца находится с Богом и, следовательно, лишение блага тоже вечно и не имеет конца. В этом случае происходит то же, что при возлиянии света: те, которые ослепили себя или ослеплены другими, совершенно лишены наслаждения светом. Но не так, чтобы свет наложил на них наказание за слепоту, но эта слепота сама собою принесла им несчастье. Поэтому Господь объявил: „верующий в Меня не судится» (Ио. III, 18), т. е. не разъединяется от Бога, ибо соединен с Ним верою. С другой стороны, он говорит: „Неверующий уже осужден ибо он не веровал во имя Единородного Сына Божия»; т. е., он по своему собственному соглашению разъединил себя от Бога. Ибо в том суд, что свет и т. д. Приводятся 19 – 21 стихи III главы Евангелия от Иоанна, которые мы рассматривали выше, и в заключении св. Ириней говорит: „Итак, коль скоро некоторые люди в этом мире отдают себя свету и посредством веры соединяются с Богом, другие же бегут света и разъединяют себя от Бога, – Слово Божие придет приготовить соответствующее обиталище для тех и других: для тех, кто во свете, чтобы они могли получать блаженство от света и блага, заключающаяся в нем, – а равно и для находящихся во тьме, чтобы они были причастны ее бедствиям. По этой причине Он и говорит, что находящиеся по правую руку позваны в царство небесное, а находящихся по левую руку Он пошлет в вечный огонь, – ибо они лишили себя всех благ [261].

Нам кажется, что яснее выразить понятие о возмездии невозможно. „Бог, по мысли св. Иринея, не наказывает грешников непосредственно Сам», наказанием для них явится та самая жизненная стихия, которую они добровольно избрали и возлюбили в земной жизни. Точно так же и радость праведников будет состоять в том, что они будут вращаться в свете, в святости, в Богообщении, что и в настоящей жизни было для них содержанием души. Замечательны приведенные слова св. Иринея и в том отношении, что он дает естественное объяснение самым крайним выражениям которые часто могут казаться основанием для правового мировоззрения. Св. Ириней говорит и о наложении наказания, упоминает и картину страшного суда, где воздаяние, по-видимому, имеет совсем внешний характер. Все эти явления для св. Иринея имеют глубокую естественную сообразность, чем дается вместе с тем и пример, как нужно понимать подобные выражения, встречающиеся в Св. Писании.

Св. Григорий Нисский в своем сочинении „О детях умерших до крещения», прямо должен был заниматься православным определением понятия «воздаяние». Воздаяние, по его мнению, нужно употреблять отнюдь не в смысле какой-нибудь особой платы за понесенный труд, не в смысле получения чего-нибудь нового, а в смысле условному подобном, напр., получению здоровья после старательной борьбы с болезнью. В помянутом сочинении св. отец говорит: «Так как Писание говорит, что причастие Бога есть жизнь души, а причащение, по мере вместительности, есть ведение, неведение же есть не осуществление чего-нибудь, а напротив того отнятие деятельности ведения, и как скоро не стало совершаться причастие Бога, необходимо последовало отчуждение от жизни, и так как это было бы крайним из зол; то, вследствие этого, Творец всякого блага производит в нас врачевание от зла (ибо врачевание есть благо), но способа врачевания, конечно, не знает тот, кто не обращает взора к евангельскому таинству. Посему, так как, по доказанному, худо быть отчужденным от Бога, Который есть жизнь; то врачеванием от такого недуга служить усвоение Богу и вступление снова в жизнь. И так как жизнь сия естеству человеческому предлежит в уповании, то нельзя в собственном смысле сказать, что причастие жизни бывает воздаянием за прежние добрые дела, а обратное – наказанием за дела худые [262]. Сказанное же подобно примеру с глазами. Мы, ведь, не называем различение видимого наградою и отличием каким-нибудь, которое воздает очистившему зрение и, наоборот, не называем наказанием того обстоятельства, постигшего больного, что он лишен зрительной деятельности. Но как человеку, находящемуся в нормальном состоянии и необходимо видеть (tw cata fusin diaceimenw), а выведенному болезнью из нормы естественно лишиться способности зрения (to mh energein thn orasin), – так и блаженная жизнь сродна и свойственна имеющим чистые органы душевных чувств (ta thV yuchV aisJhthria), a у кого болезнь неведения, подобно какому-то гною, служит препятствием к приобщению истинного света, для того необходимым последствием бывает не иметь части в том, приобщение чего называем жизнью для приобщающихся». Немного ниже та же мысль выражается еще яснее. „Если, спрашивает св. Григорий, воздаяние благ делается по справедливости (т. е. есть понятие юридическое, есть награда в собственном, внешнем смысле); то в числе каких будет окончившие жизнь в младенчеств и в продолжении настоящей жизни не сделавший ни добра, ни зла, чтобы ему воздано было по достоинству? На это, имея в виду исследованное выше, отвечаем, что ожидаемое благо, хотя свойственно роду человеческому по природе, однако оно же самое в некотором смысле называется и воздаянием. Эта мысль уясняется тем же примером (с глазами). Предположим, что зрение двух данных людей постигнуто каким – то недугом, и один из них с большим тщанием предал себя врачеванию, перенося все предписания врачебного искусства, как бы трудны они ни были; а другой пусть до невоздержности расположен будет к баням и употреблению вина, не принимая от врача никакого совета к сохранению здоровья глаз. Посему мы, смотря на конец, постигающий того и другого, говорим, что оба достойно восприемлют плоды своего произволения, именно, один – лишение света, а другой наслаждение светом. Ибо, что по необходимости следует, то, по извращению (смысла) называем воздаянием [263]. Это можно сказать и на вопрос о младенцах: наслаждение той жизнью свойственно человеческой природе; но так как почти всеми, живущими во плоти, обладает болезнь неведения, то очистивший себя надлежащими врачеваниями и смывший подобно какому гною неведение с душевного ока, по достоинству пользуется плодами своего старания, вступая в жизнь для него естественную (en th xwh th cata fusin); избегающий же очистительных средств добродетели и обольстительными удовольствиями делая болезнь неведения неисцельною, по противоестественному расположению, отчуждается от того, что естественно, и делается не имеющим части в свойственной и приличной нам жизни» [264]. Слова эти настолько ясны и определенны, что, нам думается, не нуждаются ни в каких пояснениях.