Я — Арк-Тара, множественное существо. Я знаю наивысший путь к звездам. Я навожу мосты между мирами, и в смерти нет ничего, неизвестного мне. Я — центральная жизнь “куста” Ана-Тары. Вот моя история.

Обитатели Антареса не считают меня своей, потому что в давние времена я стала причиной серьезного недоразумения. Мое звездное семейство погрузилось в великое оцепенение и страх. Правда, потом эти события вылились в еще более великое приключение, которое привело их к глубинному контакту с Зондом и арктурианцами.

Начало моей звездной истории было положено на звездных полях Ориона, где, среди Звездных Мастеров с Ригеля и Бетельгейзе, мы постигали искусство проектирования и обустройства планет. Однажды в небесном сенсориуме, где Звездные Мастера раскрывали нам тонкости нанесения резонансных борозд, я вдруг услышала зов. Свет наполнил меня, всю до краев — свет изнутри. Он жег и пылал, и я поняла, что должна срочно покинуть занятия. Это всё, что я помню об этом.

Важно отметить, что я была отобрана на этот курс миссией Ориона благодаря своим способностям к кристальному пению. Точное выпевание тонов многоуровневого резонанса считалось особым даром, особенно в таком тонком искусстве, как проектирование планет и катание на волнах зувуйя. Для меня этот мой талант не был чем-то особенным, что хотелось бы развивать. Гораздо больше меня привлекали контакты с другими сферами галактического бытия. Тогда, покидая сенсориум, я была убеждена, что именно к ним влекли меня свет и зов.

Когда я вбежала в просторный, сияющий зал центрального передатчика ЦЗР Ориона, этот свет во мне стал еще более интенсивным. Он манил меня и чаровал, пока полностью не затопил всё мое существо. Двигалась ли я сама, или свет нес меня в своем водовороте — я не знала. Меня объяло чувство, что я катапультируюсь во все стороны одновременно, и я потеряла всякий контроль над происходящим.

Вскоре спиральные струи света угасли. Все пять моих сенсорных узлов внезапно почувствовали глубинное облегчение. Возможно ли, чтобы кто-то или что-то получило возможность манипулировать мной? Не было ли это следствием моего необузданного стремления к контактам “иного рода”?

Что бы это ни было, очень скоро я почувствовала, как какой-то великий, сияющий интеллект зондирует все уголки моего существа. Каждое нервное окончание моих сенсорных узлов было пройдено как бы насквозь, исследовано и насыщено небывалым восторгом, а затем возвращено обратно на место. Кто и что это было?

“Я — Люцифер”- услышала я в ответ.

Глубинная дрожь пронизала мое тело насквозь. Этот космический холод настолько противоречил недавнему теплу и восторгу, наполнявшему каждую клеточку моей споры! Мои органы чувств безуспешно исследовали пространство, но воспринимали лишь мягкие пульсации света.

“Кто, по-твоему, Люцифер, как не Носитель Света?” — мой вопрос, казалось, содержал в себе ответ.

“Знаешь ли ты, что довелось тебе испытать?” — продолжал Люцифер.

“Глубинное наслаждение и несказанный восторг; некое знание” — ответила я смущенно.

Может быть. Но они — не более чем твои ощущения. То, что ты испытала — это смерть”. Светозарно-невидимый Люцифер сделал особенное ударение на слове смерть.

“Но если это была действительно смерть, то почему же я все еще здесь?”- спросила я, все еще объятая тайным предвкушением особенных удовольствий.

После длительного молчания Люцифер продолжал: “Знаешь ли ты, где находишься? Похоже ли это на обитель смерти?”

Конечно, я не могла и предполагать, где нахожусь. Вокруг меня был один ослепительный свет.

“Моя дорогая, моя избранница! Ты всегда тосковала по мне, потому что всегда есть потребность познать. Люцифер, светоносец — хранитель обители смерти! Но, если смерть — полнейшее наслаждение всех чувств, как тебе только что довелось испытать, разве этот опыт — не то, к чему нужно стремиться?”

Необходимо отметить, что для нас, жителей Антареса, давно освоивших науку рекомбинации атомов, смерть была практически вынесена за скобки нашего бытия. По крайней мере, она вовсе не означала конца. В нашем мире ничто не кончалось — всё возрождалось и трансмутировалось, попросту становясь чем-то еще. Так к чему все эти разговоры о смерти? Если она была столь приятной, как то, что мне довелось испытать, так тем более — это еще не конец! Конечно, в ней было что-то еще! И даже гораздо больше. Да, я хотела еще что-нибудь узнать о реалиях смерти. Что же касается самого Люцифера… было ли в этом что-то еще, кроме неправильно понятой космической силы? И было ли это знакомство таким уж плохим для меня?” Следуя этой логической цепочке, я обнаружила, что попала к нему в подмастерья.

Для моих прежних коллег я умерла. Среди них меня больше не было. Но я знала, что когда-нибудь я вернусь. Нелегко мне было уйти от Люцифера, и все же в конце концов это мне удалось! Но прежде, чем это сделать, я набралась немалого опыта и великих познаний. Да, мне было чем поделиться по возвращении! Позвольте мне рассказать вам, что я узнала.

Мне трудно сказать, был ли Люцифер плохим или хорошим. Он просто был тем, что он есть. Когда я присоединилась к нему, мы отправились в Северный Звездный Квадрант, высочайший во всей сфере пятого измерения. Это — местопребывание смерти, точнее, хранилище всех запасов ее. Именно здесь Люцифер, свет которого излучается за пределы пятого измерения, дал мне посвящение, сделав меня Царицей Смерти. Отныне мне были подвластны великие хранилища смерти.

Став Царицей, я совершила осмотр своих владений. Вот что я при этом узнала. Каждое галактическое существо располагает равным пространством в хранилище смерти. Смерть — не более чем доступная правда о том, что каждый имеет в своем распоряжении в течение жизни. Предпочитая не знать эту истину и отрицая само существование смерти, он лишает себя доступа к этим запасам, и обрекает себя на жизнь в круговерти иллюзий. Если же он решает впустить эту истину в свою жизнь, то смерть раскрывает ему себя как неисчерпаемое хранилище истины.

По этой причине, Северный Звездный Квадрант Лиги Пяти — самое великолепное и манящее место, какое можно вообразить. Индивидуальные единицы галактического бытия бесчисленны, и для каждого отведено хранилище его собственных бесконечных возможностей. Поэтому, когда Люцифер позволил мне получить опыт смерти, это было ни с чем не сравнимым восторгом, ведь каждый сенсорный узел — окно в бесконечность.

Долгое время я оставалась потерянной в этой реальности — просто отравленной ею и мыслью, что Люцифер, зная о великолепии этой сферы, так долго держал это знание в секрете. Но мне было ясно, что он не знает покоя. Этот мир уже был тесен и скучен ему — также как и я, Арк-Тара, Владычица Смерти. И хотя он не хотел меня отпускать, все же сила моего бытия — мое собственное хранилище смерти — помогла мне преодолеть его волю. Отпуская меня из своих пределов, Люцифер потребовал обещания хранить в тайне все, что я узнала. Но я не могла ему этого обещать.

“Да будет так!”- провозгласил Люцифер на прощание. “Отныне тебя будут звать мировой мостостроитель, поскольку ты обладаешь искусством перекидывать мостики между мирами жизни и смерти. Но я не оставлю тебя! Остерегайся, ведь мое царство распространяется с каждым новым витком галактической силы, излучаемой из вневременности Хунаб Ку. Пока будет свет, пребудет и царствие Люцифера!”

Размышляя над этими его словами, я, Арк-Тара, вступила на путь возвращения. Я возникла среди своих собратьев, пройдя третье и четвертое измерения. За это время они закончили обучение на Орионе и начали применять на практике свое искусство в экспериментальном секторе Велатропа.

Я узнала, что мое внезапное исчезновение тогда привело их в смятение и страх. Проекция этих чувств вызвала аберрации на далекой звезде Велатропа 24, доме Звездного Мастера Кинич Ахау. Именно по этой причине я, Арк-Тара, была так рада встрече с арктурианцами, прибывшими на сателлитную станцию ЦЗР. Эта станция, столь близкая и далекая от нашего центрального солнца Альциона, теперь называется Промежуточной Станцией АА