Мы — гомоклиты Арктура. И у нас, как и у гетероклитов, есть своя роль в этой пьесе. Выслушайте и нашу историю!

Конечно, в самом начале никто из нас не понимал, что, не будь класса существ, ввиду особенностей своего интеллекта названных гомоклитами, не существовало бы и гетероклитов. Вплоть до того момента, когда мы узнали о их молниеносной победе над старейшинами Лиги Десятки, мы даже не подозревали об их стремительном и успешном развитии. Но вот оказалось, что мы, обитатели десяти внутренних планет системы Арктура, были в их понимании “спящими”, гомоклитами.

Однако, и у нас есть своя сильная сторона. Наши собратья, гетероклиты, по своей природе устремленные к крайностям наслаждения, открыли закон аналогии и создали на его основе новую науку, аналогику. Мы, гомоклиты, искусны в сфере закона гомологии, правящего подобиями, и его практики — науки гомологики. Вот почему мы с гордостью носим имя, данное нам гетероклитами.

Позвольте привести небольшую цитату из “Энциклопедии галактических подобий”:

Конечно, мы с радостью воссоединились с нашими родственниками из отдаленых провинций Арктура. Однако, это приятное чувство вскоре сменилось глубинным ошеломлением. Каждый из них нес свою неповторимую, гениальную сумасшедшинку, а каждая их семья (в наших понятиях — куст) просто теряла всякие приличия в своих проявлениях любви. Глядя на них, мы отчаялись когда-либо понять смысл этого зигзага эволюционного развития наших крайних планет, а тем более найти с ними общий язык.

И все же, эта встреча помогла нам дать трезвую оценку нашего собственного состояния. На их фоне мы выглядели аморфной массой с весьма низким уровнем самоуважения. Слишком долго мы жили под религиозным диктатом старейшин Лиги Десятки, по их “десяти заповедям защиты и безопасности”. Только теперь мы начали спрашивать себя: в чем была та безопасность и та защита? Ответ был один: они спасали нас от нашей собственной неповторимости и охраняли нашу скорлупу полного невежества. Именно этот порядок вещей позволял им так долго удерживать власть над своей империей.

К счастью, гетероклиты оказались столь же полны любви к нам, как и к самим себе. Они резко вывели нас из глубокого сна своими симфониями чувств, порой переходящими в серенады в наш адрес. Пробуждаясь от своего мертвого сна, мы обнаружили вокруг себя океан света любви. Мы почувствовали отсутствие всякого духа соперничества со стороны гетероклитов. Они просто позволили нам проявлять свою природу в полноте бытия, как мы сами того пожелаем. Мы достаточно быстро поняли нашу новую роль в вобщем космическом плане, ничуть не менее важную, чем у гетероклитов. И действительно, без исполнения закона гомологических соответствий, гетероклиты вряд ли достигли бы успеха в создании Зонда.

В самом начале никто не мог предвидеть, насколько неожиданным будет наш вклад в великий проект гетероклитов. Как они когда-то полностью преобразили всю нашу жизнь, так и мы, в свою очередь, сыграли важную роль в их дальнейшей судьбе.

Вот как все это произошло. Великий мир, наступивший в системе Большого Арктура (Доминиона Арктура, как мы с тех пор стали его называть), позволил гетероклитам осуществить замысел Зонда.

Мы — гомоклиты-наблюдатели. Вот наша история. Понимая, что двойственность страстной натуры гетероклитов побуждает их бесконечно раздваиваться на близнецовые пары, мы, гомоклиты, видели свою задачу в длительном и стабильном взаимодействии. Нас пленяло коллективное создание форм, выражающих все новые аспекты космического принципа подобия.

В этих наших занятиях вы можете усмотреть аналог того, что вы зовете искусством. Однако для нас, гомоклитов, этот труд был высочайшим и самым естественным из всех занятий, к которым склоняла нас наша природа. Его высшая ценность для нас была в достижении все уровней коллективного взаимодействия. Неудивительно, что для нас, гомоклитов-наблюдателей Великого Арктура, само создание Зонда олицетворяло вершину искусства.

Для большинства гомоклитов, успешное завершение этого проекта казался весьма отдаленной, и все же вполне достижимой целью всей нашей эволюционной программы. Но для небольшого числа гомоклитов, занятых непосредственным наблюдением за созданием Зонда, эта цель была не только реальной, но и вполне ощутимой. И, хотя гетероклиты были основной движущей силой в этом проекте, мы, гомоклиты, были ответственны за создание эстетических форм и программ, ставших основой всего эксперимента.

Каков был наш подход к созданию этих программ? Мы твердо знали одно: Мемнозис и Мерлин создали монадический прецедент отклонения от изначальной двойственности арктурианской споры. Мы даже не могли с уверенностью сказать, не было ли это еще одним из тайных происков Люцифера. У нас было смутное чувство, что Люциферианское мирощущение отделенности от целого могло сыграть здесь некую таинственную роль. Отчуждение во всех его формах было абсолютно несвойственно арктурианцам — в равной мере гетероклитам и гомоклитам.

Но в любом случае, позитивный аспект этих новых тенденций необходимо было поставить на службу единству и целостности, чтобы Люциферианский инстинкт не смог возобладать. В то же время, наше вхождение в эксперимент было призвано выявить наиболее благородные стороны нашей натуры — страстное устремление к любви и возвышению духа в искусстве.

Когда гетероклиты Арктура решили перегруппировать свои колонии на двух крайних планетах двойной звезды Альфы Центавра, все мы, участники Зонда Возрождения Большого Арктура, приняли в этом участие. Для этого нам, гомоклитам, генетически преобразовавшимся в гетероклитов, пришлось попарно объединить наши холоны.

Мы никогда не узнаем, кто бросил тот жребий судьбы, который принес нас в двойную систему Альфы Центавра. Вскоре после прибытия всем стало ясно, что этот жребий стал нашей общей судьбой. Как любовь с первого взгляда питает истоки лирической поэзии, так и наш телепатический любовный роман с колонией многострадальных арктурианцев вылился в целый поток эпических баллад монументальных пропорций. Излияния чувств все усиливались по мере того, как мы узнавали — вернее сказать, вспоминали — друг друга.

Этот поток сострадания и любви захлестнул обе потерянные и вновь найденные планеты. Во многих из нас эти события пробудили древнейшую память и первозданную сенситивность. И тут начались неожиданности. Оказалось, что искусственно привитые нам качества гетероклитов не выдержвали новых условий. Некоторые из нас вообще перестали являть качества гетероклитов или гомоклитов, как будто бы страстная встреча двух типов холоновых спор алхимически переплавила их в нечто большее, невиданное до сих пор.

Итак, на пустынных равнинах под тусклыми фиолетово-желтыми небесами двух медленно кружащихся планет Альфы Центавра, был задуман наш новый эксперимент. Медленное вымирание наших спор и непредсказуемые мутации холонов не оставили нам иного выбора, как создание двух новых взаимодополняющих типов — “мужского” и женского”. В их монадические холоновые структуры решено было впечатать глубинную память о великой страстной любви, как отражение высшей цели Арктурианского Зонда. Мы надеялись выплыть на гребне эволюционной тенденции к одиночному воплощению, сохранняя все лучшее из великого Арктурианского наследия.

Как только наше намерение созрело и перешло в творческое вдохновение, мы ощутили присутствие Мерлина среди нас.

“Славные арктурианцы, я прибыл из тенистых лощин Проциона, чтобы побеседовать с вами. Все это время я наблюдал за вашими стратегическими планами и действиями с глубоким сердечным интересом. Скажу больше — я, Мерлин, рыдаю вашими слезами, ибо нам суждено увидеть развязку великой игры, проследив по длинной цепочке все звенья заговора Люцифера. Эон за эоном она уводила нас все дальше от наших арктурианских истоков. Искать выход из этого лабиринта нам помогал только отблеск памяти о нашей первозданной великой цели.