– Что теперь делать? Идти на эту дурацкую встречу? Может, нам не ходить на завтрак, а? Сядем в каюте и закроемся наглухо. Окна занавесим. Пусть думает, что мы спим… Нет. Весь день не проспишь… Может, пойти его разбудить и сказать, что он неправильно меня понял?
Наташка спокойно доела последний кусок шоколада:
– Кажется, я ошиблась. Шоколад был Любанин. А что ты дергаешься? Я же сказала, не переживай. Я пойду с тобой. В крайнем случае, оторвем ему голову…
Последнюю ночь я почти не спала. Сначала не могла успокоится с этим дурацким конкурсом. Кто ж знал, что он мне боком выйдет? Задурят дочери голову… Потом вспомнила Натальин рассказ о Сене и его сестре. После такого рассказа как-то не получается называть его Мисюсей. Почему он так по-собачьи себя ведет? Хотя все, пожалуй, объяснимо: парень рос самостоятельным. В пору его детства особого достатка в семье не было. Деньги появились потом, когда он достаточно вырос и уже имел сложившиеся принципы. Безумная любовь матери и безумные деньги выпали на долю сестренки. Личная жизнь у него не задалась. Попадавшиеся в поле зрения женщины не проходили тест на звание законной супруги. Он по-своему любил мать – в пору его детства она наверняка была другой. Может быть, какие-то ее черты невольно искал в своих многочисленных любовницах. И не находил. Ни в ком, кроме Любани. А что Любаня? Интересное сочетание базарности и образованности. Умение соответствовать обстановке. Доброта, нежность и заботливость вкупе с постоянным лидерством и способностью в определенный момент отвесить оплеуху. А на верхушке пирамиды – порядочность. Наверное, Сеня за своей Любаней – как за каменной стеной. В свое время такой стеной был он сам, поэтому умеет быть благодарным. А нам, идиоткам, смешно. Нет, не буду больше называть его Мисюсей. Сестру его тоже по-своему жалко. Из нее со временем мог бы неплохой человек получиться. Возможно, жила бы с последним мужем и радовалась жизни. А муженек, не догадываясь, что растит чужого ребенка, считал себя самым счастливым человеком на планете… Но судьба злорадно подставила подножку…
Надо как-то выразить ему сочувствие. Нет, ему – неудобно. Как представитель мужского сообщества он может отрицательно отреагировать на вмешательство в его личную жизнь. Делясь такими подробностями с женой, Сеня и не надеялся, что обретет массу сочувствующих его переживаниям со стороны. Но никто не запрещает выразить соболезнование самой Любане. Уж она-то не сомневается, что детальный пересказ истории ее мужа Наташкой отложил отпечаток в моем сознании. И не отреагировать на это просто невозможно. Завтра же отреагирую…
Я ворочалась с боку на бок в тщетной попытке заснуть. Путаясь в одеяле и без конца роняя подушку на пол. Теперь уже не давала спать теплоходная трагедия. Отдельные детали головоломки острыми концами бередили покой. И зачем только вспомнила об этой истории с Игорем, Алексеем Ивановичем… Вполне хватало Сени.
Та-а-к! Надо взять себя в руки, успокоиться, а там и сон придет. С этой целью я села и отодвинула занавеску. Было уже светло и хорошо видно… что ничего не видно. Кроме сплошного тумана и кусочка палубы. Жуткое, я вам скажу, зрелище. Богатое воображение тут же изобразило картину полного одиночества во Вселенной – этакий Бермудский треугольник, и я с ужасом задернула занавеску. На всякий случай непроизвольно применила испытанный прием – натянула одеяло на голову. Ногам стало холодно. Это подействовало отрезвляюще. Так или иначе, у меня хватило мужества обругать себя нехорошими словами и обидеться. Обида заставила встать. Я мигом простила себя и решила выпить кофейку. Все равно не уснуть. Надо только сполоснуть чашку. Открыв дверь в санблок, я вздрогнула – испугалась собственного костюма в сизых линялых разводах, сушившегося в ожидании стирки «Тайдом». Кстати, как там наш платочек в стакане? Оказалось, никак. Стеклянный стакан был пуст и в ярком люминесцентном свете сверкал хрустальной чистотой. Замечательно! Наташка, как всегда, тщательно помыла все, что ей казалось необходимым. А содержимое стакана, ругая меня за неаккуратность и гордясь собой, шваркнула в унитаз. Неплохая проверка для «Тайда»! С тоской я посмотрела на испорченный костюм и поспешно отвела взгляд. Это зрелище еще похуже тумана.
Кофе немного развеял скопление мрачных мыслей. Я подумала о предстоящей встрече с сыном и Димкой, дачных заботах и вечерах за самоваром и невольно заулыбалась. На что мне жаловаться? Вот Игорю!.. С минуту я лихорадочно гнала мысли обо всей этой нелепой и местами страшной истории, но они не уходили. Потом перестала сопротивляться и увлеклась. К моменту пробуждения дочери я уже знала, как и почему произошло преступление. Следовало только получить ответ на несколько вопросов.
В первую очередь мне был очень нужен Алексей Иванович. Бросив Аленке короткое «я сейчас», ринулась к ветерану, подхватив ее шлепанцы. Дверь в его каюту, загородив проход, открыл Костаки.
– Извините, Алексей Иванович принимает душ.
– Какой душ, когда он говорит по телефону! – возмутилась я. – У меня прекрасный слух.
– Извините, – твердо сказал Костаки и закрыл перед моим носом дверь.
Такого еще со мной не случалось. Но не ломиться же к ветерану в каюту. Вдруг он и вправду принимает душ с мобильником в руке. Кроме того – скоро завтрак. Надеюсь, он успеет договорить…
Назад я возвращалась медленно, мельком отметив, что туман рассеялся. Стеклянные окна и двери холла являли взору зеленые берега канала. Алена с тревогой посмотрела на меня, но я ее быстро успокоила:
– Приснился жуткий сон… В титане кончилась горячая вода. Вот я и сбегала проверить – во сне это было или наяву.
– Ой, а я вообще всю ночь не спала – кошмары мучили. Все от Владислава Сергеевича пряталась. В последний раз на себя мусорный бачок надела – ну, тот, из ресторана… А он подкрался и перевернул… Откуда ни возьмись – Наталья Николаевна в моем длинном розовом платье и новых босоножках! И как заорет: «Мы ему голову оторвем!» Я, когда глаза открыла, решила, что она уже побежала… выдавать желаемое за действительное… А ты торопишься, чтобы… не опоздать на ужасное зрелище…
– Замечательный сон. Только с мусорным бачком, знаешь… как-то не очень. Иди умывайся, сейчас позавтракаем и избавимся от всех проблем.
Осторожный стук в дверь отвлек меня от дальнейших размышлений. Я подошла к двери, предполагая, что Владислав Сергеевич тоже плохо спал. Но за дверью стоял смущенный ветеран. Пропустив извинения мимо ушей, я подхватила его под руку и потащила наверх – на шлюпочную палубу. К сожалению, она была занята. Романтичная Раиса Леонидовна, не замечая моей всклокоченной головы, показавшейся на палубе, задумчиво смотрела вдаль. Наверное, шел творческий процесс рождения новых стихов. Не дав ветерану высунуться наверх, я дрыгнула ногой и направила его назад, с удовлетворением отметив, что бегать мне стало гораздо легче, чем раньше. Чего нельзя сказать о ветеране… Укрылись мы все в том же музыкальном салоне. Через некоторое время я получила ответы на интересующие меня вопросы. Все встало на свои места. Многое из того, что я говорила, ему было известно. Я даже слегка расстроилась. Повеселела только после того, как он стал меня благодарить. Оказывается, я почти спасла Светочку от опасной операции. В результате его план кардинально менялся. И то, что я принимаю в нем непосредственное участие, было само собой разумеющимся. Разошлись мы вполне довольные друг другом.
«Главное для меня сейчас, – отрешенно думала я, возвращаясь в каюту, – держать язык за зубами и держаться самой. Со всеми. Как ни в чем не бывало. В принципе, это совсем не трудно. Наталья и ребята, например, уверены, что опасность миновала. Мы никого не трогали, соответственно, не тронули нас. Так, напугали немножко. В профилактических целях…»
– Где это ты все утро мои шлепанцы треплешь? И почему они мокрые? – Вопросы Алены прямо с порога вернули меня в реальность. – Я так понимаю, начались новые неприятности? Или это не очень хорошо забытые старые?
