Верзила со страхом смотрел, как ноги командующего исчезают в трубе. Гнев Донахью был настолько ощутим, что марсианин чувствовал его волны в себе.

Он сказал:

– Вот это да! Ты его действительно расшевелил!

Старр кивнул.

– Он сердит. Несомненно.

– Послушай, может, он и есть шпион? Он много знает. У него много возможностей.

– Но его также больше всех проверяли, так что твоя теория сомнительна. Однако он помог нам в маленьком эксперименте, так что при следующей встрече мне придется извиниться.

– Извиниться? – Верзила пришел в ужас. Он твердо считал, что извинения – это то, что должны делать только другие. – Почему?

– Слушай, Верзила, ты что, считаешь, что я все это говорил серьезно?

– Ты не рассердился?

– Нет.

– Это была игра?

– Можно назвать и так. Я хотел рассердить его, по-настоящему рассердить, и мне это удалось. Я могу это засвидетельствовать.

– Засвидетельствовать?

– А ты разве нет? Ты разве не почувствовал в себе его гнев?

– Пески Марса! Венлягушка!

– Конечно. Она принимала гнев командующего и передавала его нам. Я знал, что венлягушки могут это делать. Мы это проверили на Земле, но я хотел проверить в полевых условиях. Теперь я уверен.

– Она здорово передает.

– Да, знаю. Так что у нас все-таки есть оружие.

– Прекрасно, – сказал Верзила. – Значит, приступаем?

– Подожди, – сразу ответил Счастливчик. – Подожди, друг мой. Это особое оружие. Мы сможем улавливать сильные эмоции, но, возможно, так и не уловим ту, что служит ключом к разгадке. Все равно что глаза. Мы видим, но можем увидеть не то.

– Ты увидишь все, что нужно, – уверенно заявил Верзила.

Спуск на Юпитер‐9 очень напомнил Верзиле маневры в астероидном поясе. Дэвид объяснил ему, что астрономы считают этот спутник настоящим астероидом – большим астероидом, много миллионов лет назад захваченным чудовищным полем тяготения Юпитера.

Вообще Юпитер захватил множество астероидов, и в пятнадцати миллионах миль от гигантской планеты располагается миниатюрный пояс астероидов, принадлежащих только Юпитеру. Четыре самых больших астероида этого пояса имеют в диаметре от сорока до ста миль – это Юпитер‐12, 11, 8 и 9. Существует также больше ста спутников свыше мили в диаметре; они не пронумерованы и обычно игнорируются. Их орбиты вычислили только десять лет назад, когда было решено разместить на Юпитере‐9 центр антигравитационных исследований; необходимость связываться с этим спутником заставила обратить внимание на население окружающего пространства.

Приближающийся спутник заполнил небо и превратился в жесткий мир вершин и пропастей, не смягченных прикосновением атмосферы за миллиарды лет свой истории. Верзила, все еще задумчивый, спросил:

– Счастливчик, а почему вообще его называют Юпитер‐9? По атласу, он не самый близкий к Юпитеру. Например, Юпитер‐12 гораздо ближе.

Дэвид улыбнулся.

– Беда в том, Верзила, что ты избалован. Ты родился на Марсе и потому считаешь, что человечество бродит по космосу с сотворения мира. Послушай, парень, человечество изобрело первый космический корабль всего тысячу лет назад.

– Это я знаю, – возмущенно ответил Верзила, – я не невежа. Я ходил в школу. Не разбрасывай свои большие мозги повсюду.

Старр улыбнулся еще шире и постучал костяшками двух пальцев по черепу Верзилы.

– Есть кто-нибудь дома?

Кулак Верзилы устремился в живот друга, но тот перехватил его в воздухе, и малыш неподвижно застыл.

– Все очень просто, Верзила. До изобретения космического корабля люди были прикованы к Земле и знали только то, что можно увидеть в телескоп. Спутники нумеровали в порядке их открытия, понятно?

– Ага! – сказал Верзила и высвободился. – Бедные предки! – Он рассмеялся, как всегда, когда думал о человечестве, привязанном к одной планете и с тоской глядящем к космос.

Старр продолжал:

– Четыре самых крупных спутника Юпитера имеют номера один, два, три и четыре, хотя по номерам их обычно не называют. Это Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Самый близкий спутник – маленький номер пять, а потом были открыты спутники по двенадцатый. Все последующие были обнаружены уже тогда, когда люди вышли в космос, побывали на Марсе и в поясе астероидов… А теперь внимание. Начинаем посадку.

«Поразительно, – думал Дэвид, – во что превращается крошечный астероид восьмидесяти девяти миль в диаметре, когда находишься от него в непосредственной близости. Он становится настоящим миром. Конечно, этот мир мал по сравнению с Юпитером или даже Землей. Положить его на Землю, и он поместится в штате Коннектикут; вся его поверхность меньше Пенсильвании. И все же, когда оказываешься на этом мире, когда гигантские захваты (гравитация тут ничтожна, но инерция сохраняется в полной мере) помещают твой корабль в большую пещеру, способную вместить сотню таких кораблей, как «Метеор», этот мир больше не кажется крохотным. А когда видишь на стене подробную карту Юпитера‐9, всю эту сложную сеть подземных коридоров и помещений, сооруженных по сложной программе, мир начинает казаться большим».

На карте изображались горизонтальная и вертикальная проекции Юпитера‐9, и, хотя в основном использовалась небольшая часть спутника, Старр видел, что отдельные коридоры уходят в глубину на две мили, а всего они протянулись на сотни миль.

– Грандиозная работа, – негромко сказал он стоявшему рядом лейтенанту.

Лейтенант Августас Невски коротко кивнул. Его безупречный мундир сверкал чистотой. У него были маленькие светлые усики, широко расставленные голубые глаза и привычка смотреть прямо перед собой, как будто он постоянно находился в стойке «смирно».

Он с гордостью ответил:

– Мы продолжаем расти.

Когда четверть часа назад Счастливчик и Верзила вышли из корабля, лейтенант представился им в качестве личного сопровождающего, назначенного командующим Донахью.

Старр, внутренне смеясь, спросил:

– Сопровождающий? Или конвоир? Вы вооружены, лейтенант.

С лица лейтенанта исчезли всякие проявления чувств.

– Я нахожусь на службе, член Совета, и мне по инструкции полагается иметь оружие. Вы увидите, что сопровождающий здесь необходим.

Но, когда прибывшие стали хвалить проект, он расслабился и как будто стал испытывать обычные человеческие чувства. Он сказал:

– Конечно, отсутствие сколько-нибудь заметного гравитационного поля позволяет применять такие инженерные хитрости, которые невозможны на Земле. Подземные коридоры сооружаются практически без подпорок.

Дэвид кивнул, потом сказал:

– Я понял, что первый аграв-корабль почти готов к взлету.

Лейтенант некоторое время молчал. Лицо его снова стало непроницаемым. Потом он напряженно ответил:

– Вначале я покажу вам ваше помещение. Его легко достигнуть при помощи аграв-коридора, и если вы захотите воспользоваться…

– Эй, Счастливчик! – неожиданно возбужденно крикнул Верзила. – Ты только посмотри.

Дэвид повернулся. Это был всего лишь котенок, серый, как дым, с обычным для кошек выражением серьезной печали; он с готовностью изогнул спину под пальцами Верзилы. И замурлыкал.

Старр сказал:

– Командующий говорил, что тут любят животных. Это ваш, лейтенант?

Офицер вспыхнул.

– Они общие. Тут есть еще несколько кошек. Их иногда привозят грузовые суда. У нас есть еще канарейки, попугай, белая мышь, золотые рыбки. Но ничего подобного вашему как-там-оно-называется. – И в глазах его, устремленных на аквариум с венлягушкой, зажатый у Верзилы под локтем, мелькнула зависть.

Но Верзила не отрывался от кошки. На Марсе нет домашних животных, и пушистые любимцы землян для марсианина всегда обладают очарованием новизны.

– Я ему понравился, Счастливчик.

– Это она, – заметил лейтенант, но Верзила не обратил на это внимания.

Кошка, вертикально задрав хвост, так что опускался только его кончик, ходила мимо Верзилы, подставляя ему то один, то другой бок.