Высокий землянин и его маленький товарищ марсианин начали углубляться во внутренности Меркурия.

Верзила с любопытством осматривался в свете фонарей; туннель напоминал ему виденные на Луне. Закругленный с помощью бластеров и дезинтеграторов, он уходил вперед, казалось, в бесконечность. Стены изгибались и мягко переходили в скалистый потолок. Туннель имел овальную форму в поперечном сечении, чуть приплюснутую вверху и сильно — внизу. Такая форма обладает особой прочностью.

Через воздух в своем костюме Верзила слышал собственные шаги. Шаги Дэвида он ощущал благодаря легкой вибрации почвы. Не совсем звук, но для человека, который всю или почти всю жизнь провел в вакууме, он так же полон значения. Он «слышал» эти вибрации почвы, как обычный человек слышит вибрации воздуха, которые мы называем звуком.

Периодически они проходили мимо скальных колонн: породу не стали удалять, и она служила опорой для слоев скалы между туннелем и поверхностью. Опять похоже на шахты Луны, только здесь колонны толще и многочисленней: хоть сила тяжести Меркурия и мала, она все же в два с половиной раза превосходит лунную.

От главного ствола, по которому они шли, в стороны отходили туннели. Счастливчик, казалось, не торопился; у входа в каждый такой туннель он останавливался и сверялся с картой.

Для Верзилы самой тоскливой особенностью пути были признаки недавнего человеческого пребывания: болты, к которым крепились иллюмопластины, заливавшие туннели ярким светом, небольшие выемки, где некогда парамагнитные реле создавали трение для тележек с рудой, изредка боковые ниши; тут размещались помещения, где шахтеры могли поесть и передохнуть, лаборатории для испытания образцов породы.

Все теперь размонтировано, вынесено, осталась только скала.

Но Верзила был не таким человеком, чтобы тосковать из-за подобных вещей. Ему не хватало действия. Он пришел сюда не для простой прогулки.

Он сказал:

— Эргометр ничего не показывает.

— Я знаю, Верзила. Скройся.

Он сказал это спокойно, без ударения, но Верзила знал, что это значит. Он настроил свое радио на направленную волну с зашифрованной передачей. Это не входит в обычное оборудование космического костюма, но Старр и Верзила к нему привыкли. Верзила добавил шифровальное устройство, когда готовил костюмы, почти автоматически.

Сердце его забилось чуть быстрее. Когда Старр обращается к зашифрованной связи, опасность близко. Ближе — во всяком случае. Он спросил:

— В чем дело, Счастливчик?

— Пора поговорить. — Голос Дэвида звучал будто издалека и доносился одновременно со всех направлений. Это из-за дешифратора, который всегда оставляет какой-то «шум».

Старр сказал:

— Это туннель семь-а, в соответствии с картой. Он ведет к одному из вертикальных стволов, выходящих на поверхность. Я иду туда.

Верзила удивленно спросил:

— Зачем?

— Чтобы подняться на поверхность. — Дэвид слегка рассмеялся. — Для чего же еще?

— Зачем?

— По поверхности доберусь до «Метеора». Когда я ходил туда в последний раз, отнес в рюкзаке костюм для солнечной стороны.

Верзила медленно обдумал это и спросил:

— Значит, ты собираешься на солнечную сторону?

— Да. Иду к большому Солнцу. По крайней мере не заблужусь. Надо только идти на свет короны на горизонте. Очень просто.

— Послушай, Счастливчик. Я считал, что мы ищем в шахтах сирианцев. Разве ты не доказал на банкете, что они там?

— Нет, Верзила, не доказал. Просто так говорил, чтобы все поверили.

— А мне почему не сказал?

— Мы уже обсуждали это. Ты можешь не вовремя вспылить. Если бы я тебе сказал, что наш поход в шахты только часть плана, ты мог бы все это выпалить, если бы Кук тебя рассердил.

— Да нет, Счастливчик. Просто ты не любишь говорить, пока все не обдумаешь.

— И это тоже, — признался Дэвид. — Ситуация такова. Я хотел, чтобы все считали, что я иду в шахты. Никто не должен был заподозрить, что я собираюсь на солнечную сторону. Никто, в том числе и ты, Верзила.

— Почему? Или это по-прежнему тайна?

— Вот что я могу тебе сказать. Я сильно подозреваю, что за саботажем скрывается кто-то в Куполе. В сирианцев я не верю.

Верзила был разочарован.

— Значит, в шахтах никого нет?

— Я могу ошибаться. Но я согласен с доктором Куком. Невероятно, чтобы сирианцы затратили столько усилий и соорудили тайную базу на Меркурии для саботажа. Если бы им это потребовалось, они скорее всего подкупили бы землянина. Кто-то ведь разрезал костюм. В этом-то сирианцев винить нельзя. Даже доктор Певерейл не предполагает, что в Куполе есть сирианцы.

— Значит, ты ищешь предателя, Счастливчик?

— Я ищу саботажника. Это может быть предатель, продавшийся сирианцам, или он может действовать по собственным причинам. Ответ надеюсь найти на солнечной стороне. И надеюсь еще, что моя дымовая завеса насчет сирианского вторжения не даст виновному скрыться или подготовиться к моему приему.

— И чего же ты ждешь?

— Узнаю, когда найду.

— Ну ладно, — сказал Верзила. — Меня ты убедил. Идем. Пора двигаться.

— Стой! — в замешательстве воскликнул Старр. — Великая Галактика, парень! Я сказал, что я иду. У нас только один изоляционный костюм. Ты остаешься здесь.

Впервые в сознание Верзилы проникло значение местоимения, которым пользовался Дэвид. Он все время говорил «я». Ни разу не сказал «мы». И все же Верзила по долгой привычке к совместным действиям считал, что его «я» значит «мы».

— Счастливчик! — воскликнул он, разрываясь между гневом и отчаянием. — Почему я должен оставаться?

— Потому что я хочу, чтобы в Куполе были уверены, что мы здесь. Возьмешь карту и пойдешь по намеченному маршруту. Каждый час связывайся с Куком. Говори им, где ты находишься, что видишь, говори им правду; ничего не нужно выдумывать. Только не говори, что меня нет с тобой.

Верзила задумался.

— Ну а если они захотят говорить с тобой?

— Скажи, что я занят. Что мы только что увидели сирианца. Говори что угодно и прерывай разговор. Все, что угодно, но пусть думают, что я здесь. Понятно?

— Хорошо. Пески Марса! Ты отправишься на солнечную сторону, тебе достанется все веселье, а я буду бродить в темноте и играть в глупые радиоигры.

— Веселей, Верзила, в шахтах может что-нибудь оказаться. Я не всегда бываю прав.

— Ручаюсь, ты всегда прав. Тут ничего нет.

Дэвид не удержался от шутки:

— Замораживающая смерть, о которой говорил Кук. Можешь поискать ее.

Верзила не видел в этом ничего веселого.

— Ну спасибо.

Последовало короткое молчание. Потом Старр положил ему руку на плечо.

— Ну хорошо, это не смешно. Прости, Верзила. И правда подбодрись. Мы снова будем вместе. Ты ведь знаешь.

Верзила отбросил руку товарища.

— Ладно. Оставь эти нежности. Я сказал, что сделаю это, и я сделаю. Только ты там получишь солнечный удар, а меня, чтобы присмотреть, рядом не будет, ты, большой бык.

Дэвид рассмеялся.

— Я буду осторожен.

Он свернул в туннель семь-а и не сделал и двух шагов, как Верзила его окликнул:

— Счастливчик!

Тот остановился.

— Что?

Верзила откашлялся.

— Послушай. Не рискуй зря. Меня рядом не будет, чтобы вытащить тебя из беды.

Дэвид ответил:

— Ты говоришь совсем как дядя Гектор. Сам воспользуйся этим советом, ладно?

Так они выразили свое истинное отношение друг к другу. Старр взмахнул рукой и постоял в свете фонаря Верзилы. Потом повернулся и пошел.

Верзила смотрел ему вслед, глядя, как высокая фигура Дэвида сливается с окружающими тенями; но вот он исчез за поворотом туннеля.

Тишина и одиночество удвоились. Если бы он не был Джоном Верзилой Джонсом, он мог бы дрогнуть, оставшись в одиночестве.

Но он был Джон Верзила Джонс, и он сжал зубы, выпятил челюсть и, не дрогнув, двинулся по главному стволу шахты.

Пятнадцать минут спустя Верзила первый раз связался с Куполом. Он чувствовал себя несчастным.