– Устройство имеет атомную природу, – серьезно признал Пониетс, – но никому из вас нет необходимости прикасаться к нему или что-либо с ним делать. Оно предназначено лишь для меня, и если оно и содержит что-либо отвратительное, все зло его я беру на себя.

Великий Мастер угрожающим жестом поднял свою железную трость над машиной, и его губы быстро и беззвучно задвигались в очистительном заклинании. Узколицый советник по правую руку наклонился к нему, и его торчащие рыжие усы приблизились к уху Великого Мастера. Дряхлый аскониец раздраженно отстранился.

– И в чем же состоит связь между вашим орудием зла и золотом, которое может спасти жизнь вашего соотечественника?

– Этой машиной, – начал Пониетс, мягко опустив руку на центральную камеру и поглаживая ее твердые, округлые бока, – я могу обращать железо, ненужное вам, в золото высочайшего качества. Это единственное известное людям устройство, которое берет железо – грубое железо, ваша Почитаемость, железо, выпирающее из вашего кресла и из стен этого здания, – и превращает его в сверкающее, весомое, желтое золото.

Пониетс чувствовал, что порет чушь. Обычно его речи при представлении товара были гладки, легки и правдоподобны; эта же хромала как подбитый космический фургон. Но Великого Мастера интересовало содержание, а не форма.

– Вот оно что! Трансмутация? Мне знакомы дураки, пытавшиеся доказать свое умение. Они дорого заплатили за святотатственное любопытство.

– Добились ли они успеха?

– Нет, – Великий Мастер, казалось, холодно забавлялся. – Успех в попытке изготовления золота явился бы преступлением, включающим собственное искупление. Фатальной будет попытка плюс провал! Ну так что же вы можете сделать с моим жезлом? – он стукнул им по полу.

– Ваша Почитаемость извинит меня. Мое устройство – это небольшая модель, сделанная мною собственноручно, а ваш жезл слишком длинен.

Блестящие глазки Великого Мастера забегали и остановились.

– Рандель, ваши пряжки. Давайте, давайте их сюда. Если понадобится, мы возместим их вдвойне.

Пряжки прошли по ряду из рук в руки. Великий Мастер задумчиво взвесил их на ладони.

– Вот, – сказал он и швырнул их на пол.

Пониетс подобрал их. Он с усилием оттянул крышку цилиндра и, щурясь и морщась от напряжения, тщательно разместил пряжки по центру анодного экрана. Потом будет проще, но в первый раз осечек быть не должно.

Самодельный трансмутатор злорадно потрескивал десять минут. Начал слабо ощущаться запах озона. Асконийцы, бормоча, подались назад, и Ферл снова что-то настоятельно зашептал на ухо своему повелителю. Выражение лица Великого Мастера было каменным. Он не шелохнулся.

И пряжки стали золотыми.

Прошептав: "Ваша Почитаемость!", Пониетс протянул их Великому Мастеру, но старик, заколебавшись, жестом отверг их. Его взор не отрывался от трансмутатора.

Пониетс быстро произнес:

– Господа, это чистое золото. Сплошное золото. Если вам нужны доказательства, можете подвергнуть его всем известным физическим и химическим пробам. Его никоим образом нельзя отличить от золота естественного происхождения. Любое железо может быть подвергнуто такой обработке. Ржавчина не помешает, равно как и умеренное количество примесей…

Но Пониетс говорил зря. Золотые пряжки лежали на его протянутой ладони и говорили сами за себя.

Великий Мастер, наконец, неспешно простер руку, и узколицый Ферл тут же заговорил в открытую:

– Ваша Почитаемость, это золото – из ядовитого источника.

Пониетс возразил:

– Розы могут расти из грязи, ваша Почитаемость. При сделках с соседями вы приобретаете самые разнообразные товары, не допытываясь, как те их получили – с помощью ортодоксальных машин, освященных вашими добрыми предками, или же от презренных исчадий Космоса. Послушайте, я не предлагаю вам машину. Я предлагаю золото.

– Ваша Почитаемость, – сказал Ферл, – вы не ответственны за грехи чужестранцев: они действуют независимо от вашего одобрения, без вашего ведома. Но принять это странное псевдозолото, изготовленное греховным образом из железа, в вашем присутствии и с вашего согласия, – значит оскорбить живые души наших святых предков.

– И все же золото есть золото, – сомневаясь, произнес Великий Мастер, – и оно предлагается лишь в обмен на язычника, уличенного в преступлении. Вы слишком критически настроены, Ферл, – добавил он, но руку убрал.

Пониетс сказал:

– Вы сама мудрость, ваша Почитаемость. Взгляните: отпустив язычника, ваши предки ничего не потеряют; полученным же взамен золотом вы сможете украсить усыпальницы их святых душ. И уж конечно, будь золото даже греховным само по себе, то зло с необходимостью удалится, ежели вы соизволите употребить металл для столь благочестивых целей.

– Клянусь костями моего деда, – заявил Великий Мастер с поразительным неистовством, разлепив губы в резкой усмешке, – Ферл, вы зря наговариваете на этого молодого человека! Его утверждение обоснованно. Оно так же обоснованно, как и слова моих предков.

Ферл сказал уныло:

– Похоже, что так. Лишь бы обоснованность эта не оказалась орудием Злокозненного Духа.

– Сделаем еще лучше, – внезапно произнес Пониетс. – Возьмите золото в залог. Положите его на алтари ваших предков в качестве дара и задержите меня на тридцать дней. Если по истечении этого времени признаков недовольства не будет, если не случится каких-либо бедствий – значит, дар принят. Какие доказательства можно предложить сверх этого?

И когда Великий Мастер приподнялся, ища несогласных, ни один человек в совете не выказал неодобрения. Даже Ферл пожевал обтрепанные кончики своих усов и коротко кивнул. Пониетс улыбнулся и подумал о пользе религиозного образования.

5.

Еще неделя миновала в попытках устроить встречу с Ферлом. Пониетс был в постоянном напряжении, хотя уже привык к чувству физической беспомощности. Пределы города он покинул под стражей. На загородной вилле Ферла он находился под стражей. Такое положение приходилось принимать безоговорочно.

Вне круга Старейшин Ферл казался выше и моложе. В повседневном костюме он вообще не выглядел Старейшиной. Он сказал отрывисто:

– Вы странный человек, – его близко посаженные глаза слегка бегали. – Всю эту последнюю неделю и особенно последние два часа вы ничего не делали, лишь намекали, что я нуждаюсь в золоте. Это кажется излишним, ибо кто в нем не нуждается? Почему бы не сделать следующего шага?

– Дело не просто в золоте, – сказал Пониетс осмотрительно. – Не только в золоте. Не в монетке-двух. Дело скорее в том, что скрывается за золотом.

– Ну и что же может скрываться за золотом? – подстрекал его Ферл с выгнутой книзу усмешкой. – Уж верно это не подготовка к очередной неуклюжей демонстрации.

– Неуклюжей? – Пониетс слегка нахмурился.

– О да, определенно, – Ферл сложил руки и мягко водрузил на них подбородок. – Я вас не критикую. Я полагаю, что неуклюжесть была намеренной. И я мог бы предупредить о том его Почитаемость, будь я уверен в мотивах. А на вашем месте я изготовил бы золото на корабле и предложил бы его с глазу на глаз. И зрелище, которое вы нам представили, и чувство неприязни к вам же – всего этого, к вашей же выгоде, не было бы и в помине.

– Истинно так, – признал Пониетс, – но поскольку я являлся самим собой, то смирился со всем этим ради привлечения вашего внимания.

– Ах, так? И только? – Ферл не сделал попытки скрыть насмешливое презрение. – И, значит, тридцатидневный очистительный период вы предложили, чтобы выиграть время и обратить мое внимание на нечто чуть более существенное. Но что если золото окажется нечистым?

Пониетс позволил себе мрачно пошутить в ответ:

– Когда суждение об этой порочности зависит от тех, кто менее всего заинтересован в обнаружении таковой?

Ферл, подняв взгляд, в упор разглядывал торговца. Он выглядел одновременно удивленным и довольным.

– Разумный довод. Теперь скажите, почему вы пожелали заинтересовать меня.

– Охотно. За короткое время моего пребывания здесь я отметил важные факты, относящиеся к вам и интересные для меня. К примеру, вы молоды – очень молоды для члена совета, и происходите из относительно молодого рода.