Он не видел земли. Она терялась во всевозрастающей сложности рукотворных сооружений. Он не различал линии горизонта – кругом лишь металл на фоне неба, простирающийся вдаль, становясь почти однородной серой полосой; и Гаал знал, что суша этой планеты повсюду являет одну и ту же картину. Не было видно почти никакого движения – только несколько прогулочных кораблей находилось в небе. Вся деловая суета миллиардов людей происходила, как он знал, под металлической кожей этого мира.

Не было зелени, доступной взору: ни растительности, ни почвы, ни жизни, не считая людей. Где-то на планете, как он смутно припоминал, располагался дворец Императора, воздвигнутый среди ста квадратных миль естественной почвы, в зелени деревьев, в радугах цветов. То был крошечный остров в океане стали, и отсюда его не было видно. Может быть, дворец находился в десяти тысячах миль отсюда. Он не имел представления об этом.

Ему надо будет побыстрее совершить экскурсию!

Гаал шумно вздохнул и осознал наконец, что он на Транторе – на планете, являющейся центром всей Галактики и ядром рода человеческого. Он не видел ее слабостей. Он не видел садящихся кораблей с продовольствием. Он не ведал об артериях, связавших сорок миллиардов населения Трантора с прочей Галактикой. Он сознавал только самое могучее из деяний человека: полное и почти презрительное покорение мира.

Он отошел от перил слегка ослепленный. Его знакомый по лифту, улыбаясь, указал на соседнее кресло, и Гаал уселся рядом.

– Меня зовут Джеррил. Впервые на Транторе?

– Да, господин Джеррил.

– Я так и думал. Джеррил – это мое имя. Трантор захватывает, если ты настроен поэтически. Транторианцы, однако, никогда не поднимаются сюда. Они этого не любят. Это их нервирует.

– Нервирует?.. Кстати, меня зовут Гаал. А почему это их нервирует? Это так величественно.

– Это мнение субъективно, Гаал. Если ты родился в нише, вырос в коридоре, работаешь в комнатушке, а отпуск проводишь в битком набитом "солнечном зале", то попадая наружу, где над тобой нет ничего, кроме неба, ты действительно можешь испытать нервное потрясение. Детей заставляют ходить сюда каждый год, как только им исполнится пять. Не знаю, есть ли от этого польза. В сущности этого для них недостаточно, и вначале они визжат как припадочные. Следовало бы начинать, как только их отнимут от груди, и устраивать такие выходы раз в неделю.

Он продолжал:

– Конечно, на самом деле это неважно. Ну и что, если они вообще не будут выходить наружу? Они счастливы там, внизу, и они руководят Империей. Как вы думаете, на какой высоте мы находимся?

– Полмили? – сказал Гаал и подумал, не наивно ли это звучит.

Видимо, это было так, поскольку Джеррил хмыкнул и произнес:

– Нет. Каких-нибудь сто пятьдесят метров.

– Как? Но лифт поднимался…

– Да, конечно. Но большую часть времени он просто выбирался к уровню поверхности. Глубина туннелей, которыми прорыт Трантор, превышает милю. Он подобен айсбергу: девять десятых его скрыто от глаз. Он даже продвинулся на несколько миль в грунт под океаном у береговой линии. В действительности мы находимся столь глубоко, что можем использовать перепад температур между поверхностью и парой миль глубже, дабы обеспечить себя всей необходимой энергией. Знали ли вы об этом?

– Нет, я думал, что вы используете атомные генераторы.

– Было дело когда-то. Но так дешевле.

– Наверное.

– И что вы обо всем этом думаете?

Добродушие его собеседника вмиг испарилось, обнажив проницательный взор. Он выглядел почти лукаво. Гаал смешался.

– Величественно, – повторил он еще раз.

– Прибыли в отпуск? Путешествуете? Гуляете?

– Не совсем. Собственно, я всегда хотел посетить Трантор, но прибыл сюда главным образом для работы.

– Ого!

– Участвовать в Проекте доктора Селдона из Транторианского Университета, – Гаал счел себя обязанным пояснить далее.

– Ворона Селдона?

– Да нет. Я говорю о Хари Селдоне – психоисторике Селдоне. Я не знаю никакого Ворона Селдона.

– Я и имею в виду Хари. Его прозвали Вороном. Кличка, понимаете. Он все время предрекает катастрофу.

– Он предрекает? – Гаал был неподдельно изумлен.

– Конечно, вы же должны знать, – Джеррил не улыбался. – Вы же приехали работать у него, не так ли?

– Ну да, я математик. Но почему он предсказывает катастрофу? Какую именно катастрофу?

– И какую же, вы полагаете?

– Боюсь, что не имею ни малейшего представления. Я читал статьи, опубликованные доктором Селдоном и его группой. Они касаются математической теории.

– Да, те, что они публикуют.

Гаал почувствовал беспокойство. Он сказал:

– Думаю, мне пора возвращаться в свой номер. Был очень рад познакомиться с вами.

Джеррил безразлично помахал рукой на прощание.

В своем номере Гаал обнаружил дожидавшегося его человека. На секунду он так опешил, что даже не смог выговорить неизбежно просящегося в такой ситуации: "Что вы здесь делаете?"

Человек поднялся. Он был стар, почти полностью лыс и двигался прихрамывая, но глаза его блестели голубизной.

– Я Хари Селдон, – сказал он на миг раньше, чем потрясенное сознание Гаала смогло поместить это лицо бок о бок с памятью о столько раз виденных портретах.

4.

ПСИХОИСТОРИЯ – …используя нематематические концепции, Гаал Дорник определил психоисторию как ту область математики, которая имеет дело с реакциями людских совокупностей на определенные социальные и экономические стимулы…

…Во всех этих определениях неявно принимается, что рассматриваемая совокупность людей достаточно велика для обоснованного статистического анализа. Необходимый размер такой совокупности может быть выведен из Первой Теоремы Селдона, которая… Дальнейшее обязательное допущение заключается в том, что людская совокупность не должна подозревать о проводимом психоисторическом анализе, чтобы ее реакции были действительно случайны…

Вся подлинная психоистория основывается на разработке функций Селдона, которые проявляют свойства, конгруэнтные таковым для социальных и экономических зависимостей, таких как…

ENCYCLOPEDIA GALACTICA

– Добрый день, сударь, – сказал Гаал. – Я… я…

– Вы не думали, что мы встретимся раньше чем завтра. В обычных обстоятельствах так бы и случилось. Просто если мы собираемся использовать вашу помощь, надо действовать быстро. Становится все более сложно принимать новичков.

– Я не понимаю, сударь.

– Вы разговаривали с человеком на наблюдательной башне, не так ли?

– Да. Его звали Джеррил. Больше я о нем ничего не знаю.

– Как его звали, неважно. Он – агент Комиссии Общественной Безопасности. Он следил за вами от самого космопорта.

– Но почему? Боюсь, я совсем запутался.

– Не заговаривал ли человек на башне обо мне?

Гаал поколебался.

– Он назвал вас Вороном Селдоном.

– Сказал ли он, почему?

– Он говорил, что вы предсказываете катастрофу.

– Да, я это делаю. Что значит для вас Трантор?

Казалось, всех интересует его мнение о Транторе. Гаал был в состоянии лишь плоско ответить:

– Это величественно.

– Вы сказали не подумав. Как насчет психоистории?

– Я не предполагал прилагать ее к подобной проблеме.

– Прежде чем вы отделаетесь от меня, молодой человек, вы научитесь применять психоисторию, как нечто само собой разумеющееся, ко всем проблемам. Следите.

Селдон извлек свой калькулятор из поясного кармана. Говорили, что еще один такой же он держит под подушкой, чтобы пользоваться им в минуты бессонницы. Серая блестящая поверхность калькулятора была слегка истерта от постоянного употребления. Изящные пальцы Селдона, несущие на себе печать возраста, заплясали на рядах и строках кнопок. Вверху засветились красные символы. Селдон сказал:

– Вот представление текущих условий в Империи.

Он выждал. Наконец Гаал заявил:

– Это явно неполное представление.

– Да, неполное, – ответил Селдон. – Я доволен, что вы не принимаете сказанное мною вслепую. Однако это приближение послужит нам для демонстрации предсказаний. С этим вы согласитесь?