Я обратил их внимание на то, что в таких случаях мы пьем покрепче. Они заинтересовались, что мы пьем, попросили каким-нибудь способом объяснить вид этого питья. Я попросил у них карандаш и бумагу. Они ответили, чтобы я писал на стене. Немного удивившись, я стал водить пальцем по стене, и на ней отчетливо оставались следы, как на запотевшем стекле или как на черном бархате. Я нарисовал им обычную и структурную формулы спирта. Один из них ответил: „Сейчас мы это сделаем“ — и скрылся в сумраке. Появился со стаканом в руке и дал мне. Я им сказал: „Как же так, такая развитая цивилизация, а таким средством не пользуетесь“. Один из них ответил: „Может быть, если бы мы этим пользовались, то не были бы такой развитой цивилизацией“. Я почувствовал в этом шутку.

Я задал вопрос, почему они с таким уровнем науки и техники не помогут землянам в борьбе со злом. „С каким злом?“ — спросили они. Я ответил: „С нищетой, с фашизмом, с богатыми и так далее“. Они ответили, что если помогут бедным, то через некоторое время по той же причине они должны будут помогать богатым. И так трудно будет, в конечном итоге, разобраться, кому же помогать. Придется или уничтожать всех, или всех оставлять. Лучше пусть жизнь идет на земле своим чередом, и вмешиваться они не думают. Они просто за нами наблюдают.

В какой-то момент из мрака появилась невысокая женщина. Красивая, худощавая, почти плоская. Вытянутое лицо. На голове шапочка, как у пловцов, платье темное, вроде синее. (Кстати, никаких цветных вещей не было в помещении, все выглядело однотонным.) На ушах (в верхней части ушных раковин) прикреплены металлические украшения с кисточками, направленными вверх. У меня мелькнула мысль заиметь такую вещичку в качестве вещественного доказательства, что все было наяву, а не казалось приснившимся. Женщина села рядом со мной почти вплотную. Бюст у нее был не двойной, как у наших женщин, а тройной, одна грудь была еще посередине. Оказавшись вблизи нее, я посмотрел внимательнее и увидел в прорези платья грудь необычного вида, и у меня мелькнула мысль, что они размножаются почкованием, отрезая кусочки от груди. Снаружи каждая грудь была покрыта конусообразной металлической формочкой. Пытаясь реализовать свое намерение заиметь вещественное доказательство, я спросил, что это такое на ее ушах. Женщина ответила, что это гравитационные серьги, они оттягивают уши вверх. Уши действительно казались вытянутыми вверх. Я протянул руку и тронул одну из серег, но женщина поднялась и, как будто обидевшись, скрылась в сумраке».

Игривое, квазиэйфорическое настроение М. В., явно инициированное извне, помешало дальнейшему развитию контакта.

Полная или частичная блокада памяти. Продолжим историю, приключившуюся с М. В. При этом я привожу его рассказ без каких-либо комментариев. Пока.

«Мне показалось, что беседа длилась часа три. Говорили много, но рассказываю только то, что помню. Ведь в конце беседы один из них сказал: „Теперь сотрем все, о чем говорили“ — и подошел к пультам. Далее мне показалось, что он нажимал на кнопки, недовольно отдергивал руку, нажимал снова и опять отдергивал. На экране прыгали импульсы. Я спросил, в чем дело. Он ответил, что обычно после беседы наиболее сильные сигналы поступают из области мозга, которая была затронута содержанием беседы. Эти сильные сигналы они и стирают. Но сейчас сильные сигналы поступают из многих областей мозга, и он не знает, что стирать. И он сказал, что, возможно, он стер то, что не нужно было, и не стер то, что следовало стереть. Поэтому просит, если я буду что-то помнить о сегодняшней встрече, то никому не рассказывать.

В следующее мгновение я оказался примерно в том же месте, где был до встречи с НЛОнавтами. На той же дорожке, там же, под тем же углом было солнце и, как мне показалось, были те же тучки. Такое впечатление, как будто прошло несколько секунд. И все казалось как в глубоком сне.

Я пришел домой и рассказал об этом жене. Она испугалась и попросила об этом никому не рассказывать, иначе определят или в сумасшедший дом, или, учитывая мой служебный статус, даже в тюрьму. Но я, придя на службу, не мог не говорить об этом случае. И в курилке начал рассказывать. Мой рассказ обычно завершался хохотом слушателей и советом никому об этом не рассказывать, так как это слишком необычно для реальности и это, мол, мне как-то показалось».

А теперь приведем некоторые вопросы посредника (П.), который помогал нам (уфологам) в исследовании случая с М. В., и его ответы.

П.: Во что ты был одет и как одежда выглядела после встречи с незнакомцами? Может быть, ты упал от теплового удара и тебе все показалось?

М. В.: На мне были простые брюки и рубашка. Но мне почему-то показалось, что брюки стали более свежими, чистыми, чем до встречи.

П.: Ты напиши обо всем этом очень подробно, просто для себя, а потом можно подумать, что предпринять. Ведь ты начнешь скоро забывать детали.

М. В.: А зачем это записывать и кому это нужно, ведь я не знаю, то ли это было, то ли показалось. Просто будут смеяться.

П.: Ну хорошо, а если я напишу об этом и покажу заинтересованному лицу, ты не будешь иметь ничего против?

М. В.: Нет, пожалуйста, пиши.

П.: Но ты все же напиши, ведь не я участвовал в этих событиях, у меня могут быть искажения, будет передано не твое ощущение, не те детали! Кстати, они опасались, что сотрут то, что не следовало бы. Ты этого не ощущаешь, не забыл ли что-нибудь?

М. В.: Ощущаю, и этому я был сам страшно удивлен. На стенде партийной информации я прочитал, что меня заслушивали на бюро отдела в марте. Я пошел к секретарю и сказал, что этот пункт так и остался невыполненным. Он вытаращил глаза, удивляясь тому, что я это забыл. Но я совершенно этого не помнил. Если бы не протокол, который мне показали члены бюро, то ни за что бы им не поверил. И другое. В отчетном бланке выполнения соцобязательств я увидел, что два пункта выполнены мной. Этого я совершенно не помнил. Но там стоит моя подпись. Я страшно этому удивляюсь. Что еще стерто, я не знаю. (Естественно, то, что им забыто, он может установить только по видимым следам или при разговоре с другими. — Примеч. посредника. )

П.: А как ты смотришь на то, что нарушаешь просьбу гуманоидов не рассказывать об этом случае?

М. В.: Я не мог не говорить об этом. Но они уже отомстили. В принципе они гуманные и вежливые, и о них я не могу сказать чего-либо плохого, и отомстили они своеобразно. К вечеру следующего дня, когда я уже рассказал кое-что товарищам, я услышал уже знакомый мне голос. Он сообщил, что за невыполнение просьбы НЛОнавтов я буду наказан (прозвучало это в шутливой форме). Уходя домой, я не обнаружил форменной фуражки. Пришлось идти без фуражки. Она не найдена до сих пор.

Я чувствую, что не смогу об этом написать. Взял было бумагу, начал вспоминать дату, но все у меня ускользает из головы. У меня такое же ощущение, как в тот момент, когда я не находил фуражку. Я не смогу написать.

П.: Ты себе это внушил. Ведь они не могут тебе мстить, для этого нет оснований, во всяком случае достаточных, ведь о них давно знают, они себя давно обнаружили, так что ты их не опасайся.

М. В.: Я их не боюсь, они добрые и ничего плохого не сделают, но когда я начинаю писать, то все у меня ускользает, я чувствую, что не смогу.

П.: А ты не сосредоточивайся, просто сядь и начни с того, что «я шел вдоль канала в солнечный день» и так далее.

М. В.: Я пытаюсь, но, наверное, ничего не выйдет.

П.: Ты не говорил им о том, что они нам известны и летают к нам не одну тысячу лет и мы об этом знаем?

М. В.: Что-то похожее я говорил в тот момент, когда коснулся вопроса о помощи бедным. Но они не выразили никакого удивления, приняли это как само собой разумеющееся.

П.: Ты не интересовался будущим нашей планеты, нашей жизнью на Земле в перспективе?