— О! — воскликнул Константин. — Нитки! Надо взять побольше. Ну там, зашить чего-нибудь или дорогу назад найти.

— Надо, — важно согласился Евгений.

Они накупили ниток и зашагали дальше.

— Вот! — оживился Константин. — Мелки! Нам нужны мелки?

— Да, — сказал Евгений.

Они взяли мелки.

— Гляди! — остановился Константин. — Флажки! Сигнальные! Как думаешь, нам придется подавать знаки флажками? Как у моряков?

— Обязательно придется, — ответил Евгений.

Они набрали флажков. Взяли также открытки — на случай, если придется подавать знаки открытками.

Посетив еще несколько магазинов, друзья умаялись.

— Пожалуй, теперь у нас есть все, что нужно, — устало заметил Константин.

— Да, — моментально согласился Евгений. — Ничего не забыли.

— Можем хоть сейчас в кругосветное путешествие, а? — Константин задорно подмигнул товарищу.

— Даже в два. — Евгений подмигнул в ответ.

Внезапно кот схватил его за крыло.

— Нам надо зайти в этот магазин, срочно!

Евгений уперся. При мысли об еще одном магазине его начинало тошнить.

— Зачем? Это же магазин гвоздей. У нас есть гвозди!

— А вдруг каких-то нет?! И мы без них пропадем?! — Константин продолжал тянуть друга за собой. — Да не упирайся ты!

Но Евгений заупрямился.

— Не хочу! Хватит с нас на сегодня магазинов! Мы уже сами как магазин!

— Ладно, не хочешь, не надо, — сказал кот. — Тогда бежим ко мне. Быстро-быстро!

— Почему быстро? — удивился Евгений.

— Потому! Быстро и зажмурившись!

— Константин, что с тобой? — забеспокоился пингвин. — Ты в порядке? Может, у тебя шок после магазинов? С самцами такое бывает. Ты только не волнуйся, я сейчас позову на помощь. — Евгений принялся оглядываться по сторонам.

— Нет-нет! — вскричал Константин. — Не смотри по сторонам! Тебе нельзя видеть…

Но было поздно. Евгений уже увидел. Он растерянно повернулся к другу.

— Да как же?.. Да что же это?..

Константин лишь разочарованно махнул лапой. Он искренне пытался уберечь пингвина от зрелища, которое неизбежно бы его расстроило. Не вышло.

На другой стороне улицы в кафе за столиком у окна сидели Лис Улисс и Барбара. Евгения с Константином они не видели, так как были всецело поглощены обществом друг друга. А самое ужасное, что Улисс держал Барбару за лапу. И держал как-то совсем не по-дружески. И смотрел на волчицу не по-дружески. И она на него — тоже. А еще они друг другу улыбались.

И все это на глазах у дрожащего Евгения.

— Что это? Как это? — снова жалобно спросил пингвин.

Константин смущенно прокашлялся и попытался примирить друга с невеселой действительностью:

— Видишь ли… В принципе… Ну, если разобраться. То никто из них тебе ничего не должен. Встречаться друг с другом — это… как бы… в общем, это их личное дело.

— Личное дело? — искренне поразился Евгений. — Барбара — это мое личное дело!

— Дружище, хочу напомнить, что сама Барбара так не считает, — заметил Константин.

— Ну и что! — возмутился Евгений. — Я же все равно надеялся! Я завоевывал ее любовь — медленно, но верно. А тут… этот… друг. — Последнее слово он произнес с отвращением.

Константин натянуто улыбнулся и неосторожно ляпнул:

— Да ладно тебе, какая может быть дружба при сердечных делах.

Это была ошибка. Евгений вздрогнул, его глаза увлажнились, он задрожал и произнес:

— Ненавижу вас всех. Не хочу больше ни с кем дружить.

Пингвин развернулся и зашагал прочь. Константин бросился за ним.

— Ты что, расстроился? — затараторил он. — Это же такая ерунда, если вдуматься. Чепуха. Не стоит и гроша. Да ты знаешь, сколько еще у тебя в жизни будет таких барбар! Вот вернешься богатым и мудрым, и все барбары сами к тебе прибегут!

Евгений не отвечал. Да и сам Константин понимал, что говорит глупости, которые друга не утешат. Но все равно продолжал их говорить. Молчать он боялся, чтобы не прислушиваться к внутренним ощущениям. А они были однозначны — происходило что-то ужасное.

В это время Берта сидела на уроке и даже не пыталась слушать учителя-медведя. На душе было тревожно, но она не могла понять почему. В школу она пришла в самом радужном настроении, ведь завтра в дорогу с Улиссом, а последний день в классе можно тайно от всех радоваться и торжествовать. Она для того и пошла — чтобы радоваться и торжествовать. Но сейчас ей почему-то было неспокойно.

Берта прислушалась к себе, но ничего существенного не услышала. Тогда она принялась искать причины беспокойства во внешнем мире. И довольно быстро нашла. Когда тебе смотрят в затылок, это всегда чувствуешь. А в затылок Берты упиралось не меньше десятка взглядов. Причем стоило ей перехватить какой-то из них, как застуканный на месте преступления одноклассник немедленно переводил глаза на что-нибудь другое. И все равно Берта успевала прочесть в этих взглядах у кого жалость, а у кого злорадство. Один раз ей даже показалось, как кто-то из подружек произнес «Бедняжка Берта», а в ответ прозвучало несколько сочувственных вздохов.

Берта нахмурилась. Это она-то бедняжка?! Да она счастливица! Опять ей все завидуют, вот в чем дело! Но эта мысль ее не убедила, и тревога возросла. С трудом дождавшись звонка, Берта перехватила ежиху Дору, зажала ее в углу класса и потребовала объяснений:

— Ну-ка выкладывай, что это вы все на меня уставились!

Дора старалась не смотреть подруге в глаза.

— Мы уставились? — с неловкостью переспросила она.

— Еще как!

— Берточка, бедная моя, ты не подумай, мы все понимаем!

Берта охнула.

— Бедная? Что ты несешь?!

— Ты только не волнуйся. Мы все тебя поддерживаем и жалеем. Все самцы — сволочи!

— Какие самцы?! Какие сволочи?! Почему меня надо жалеть?!

— Не знаю, стоит ли тебе говорить… — замялась Дора.

— Только попробуй не сказать! — пригрозила Берта.

— Наверное, надо сказать, — решилась Дора. — Нехорошо, если ты не знаешь… А ты, похоже, не знаешь…

Берта стала закипать.

— Если ты сейчас же не скажешь, в чем дело, я тебе все колючки повыдергиваю, — прошипела она.

Дора вздохнула и сообщила:

— Мы вчера видели твоего Улисса на набережной… Он был не один…

У Берты на душе стало кисло.

— Продолжай, — мертвым голосом произнесла она.

— Он прогуливался с волчицей. Она, кстати, вполне даже эффектная самочка.

— Мало ли, с кем он прогуливался, — выдавила из себя Берта. — Может, просто знакомую встретил.

Дора посмотрела на подругу с жалостью. Берте захотелось ее убить.

— Нет, — сказала ежиха. — Так прогуливаются только влюбленные.

Берта не ответила. В ее душе пожар сменялся на наводнение, которое почти сразу сменилось на пожар.

— Я пойду, ладно? — пискнула Дора и выскользнула из угла.

Берта стояла, уставившись в одну точку. Какое крушение… Какой позор…

Было больно. От предательства Улисса. От разрушенных иллюзий. И больше всего — от жалости окружающих. Последняя становилась уже совсем невыносимой. Прочь, прочь отсюда! Берта схватила портфель и, глотая слезы, выбежала из класса. В голове стучала только одна мысль: «Ненавижу! Ненавижу!»

Именно в этот момент у Улисса в кафе, где он рассказывал Барбаре о поисках карты саблезубых, начались неприятности. Волчица выслушала рассказ с горящими глазами, а затем возбужденно воскликнула:

— Что же я сижу! Надо собираться — завтра в дорогу, а у меня ничего не готово!

Улисс напрягся.

— В дорогу? — переспросил он.

— Конечно! — подтвердила Барбара. — А… погоди. Ты хочешь сказать, что не собирался позвать меня с собой?

— Но ты никак не можешь ехать, — как можно мягче сказал Улисс.

— Почему? — удивилась Барбара. — Я хочу поехать! Разве этого не достаточно?

— Конечно, нет! Группу Несчастных создала сама судьба. В ней не может быть лишних.

— Лишних? — сухо переспросила волчица.

— Прости, я неправильно выразился, — заверил Улисс. — Просто состав группы от нас не зависит.