Ничего не подозревающая Инесса, которая в этот момент готовила своему любимому мужу его любимый напиток какао, ответила:

– Давай!

– Послушай... Тут такое дело... – нескладно начал он, попробовал какао, и добавил сахар. Потом встал зачем-то, опять сел, долго и шумно размешивал напиток.

– Да не стучи ты так! – Инесса с удивлением смотрела на мужа и не узнавала его: он редко бывал хмурым. – Что случилось?

– Ты понимаешь... – Он явно подыскивал слова...

Он еще ничего не сказал. Но Инесса уже что-то почувствовала, уже заволновалась. Еще не зная почему, еще не подозревая о причине, уже почуяла беду.

– Да говори же! Что произошло?

– Ну в общем... Я должен уйти.

– Куда? Откуда? С работы, что ли?

– Да не с работы!

– А куда? Почему? Ты можешь объяснить толком?

Он тяжело вздохнул и залпом выпил какао.

– Могу... Я ухожу к другой женщине.

– Что-о-о? – В глазах Инессы отразилось удивление пополам с ужасом. – К какой женщине?

Муж вздохнул еще раз, но уже гораздо спокойнее. Ему казалось, что самое сложное он уже преодолел.

– К какой-какой... К другой!

Оказалось, что он влюблен, причем довольно продолжительное время. И что влюбленность эта какая-то драматичная и непростая. Непростая настолько, что жить как прежде у него не получается. Он видел только один выход: уйти!

Инесса кричала, плакала, умоляла. Она то прогоняла его, кидаясь собирать вещи, то бросалась в ноги: только не уходи!

В конце концов, нашли какой-то компромисс: отец поживет в семье еще по меньшей мере месяц. Если ничего в его решении не изменится и он не передумает, тогда ладно. А Инесса за это время хотя бы свыкнется с мыслью о подобном развитии ситуации... И может, не только свыкнется, но и смирится...

Иллюзии оказались напрасными. Он не передумал, она не смирилась. Весь месяц Инесса металась от одной тактики поведения к другой: то задаривала его подарками, то не разговаривала с ним, то закармливала его пирогами, то задерживалась допоздна неизвестно где. Ей думалось, что политика кнута и пряника – самый верный способ сохранить и приструнить зарвавшегося мужа. Мол, посмотри, какая жена у тебя хорошая – и любящая, и работящая, и хозяйственная. Где лучше найдешь? Зачем искать? От добра добра не ищут! И в тоже время обида иной раз так захлестывала ее, что она, будучи не в силах справиться с ней, пыталась хоть как-то отыграться, навредничать, показать ему, что ей больно и что эту боль причинил не кто-нибудь, а он! Пусть раскается, одумается. Пусть пожалеет!

Но он, видимо, и не думал одумываться. Честно выждав месяц, именно потому, что обещал, собрался уходить. Ничего не переосмысливая, не переиначивая, он внутренне был готов к изменениям в своей жизни. Внешне это выражалось в том, что он весь месяц дотошно перебирал свои бумаги, какие-то документы, записи, фото. Многое выбрасывал. Что-то складывал в дальние углы шкафа. А что-то укладывал в чемодан. Чемодан стоял под диваном. Он там всегда стоял. И Инесса никакого волнения по этому поводу не проявляла. Но Жанна видела, как отец периодически вытаскивает чемодан из-под дивана и складывает в него все новые и новые порции вещей: книги, записи, зимние ботинки с антресолей... Короче, к окончанию контрольного срока чемодан был набит до отказа. Оставалось уложить только теплые вещи. Но поскольку на дворе стояло лето, то теплые вещи могли подождать.

За этот месяц Инесса успела сделать, как Жанна потом выяснила, очень многое. Она побывала и у гадалок, и у ясновидящих и, что самое непостижимое, по мнению Жанны, у той – другой женщины... Зачем она туда пошла, Жанна так и не поняла.

– Мама! Зачем? Что ты хотела выяснить? – в сердцах спросила она.

– Очень даже многое! – ответила та с вызовом. А потом как-то сникла и всхлипнула: – Знаешь, странная какая-то история...

– Какая история? Мам, ты о чем?

– Женщина симпатичная, конечно. Хотя и не очень молодая. Сыну пятнадцать лет. Знаешь, что она мне сказала?

– Ну?

– А он, сказала, мне не нужен. Я говорю: тогда не забирайте его у меня! А она: «Да я и не забираю! Меня и так все устраивает!»

– Постой! Постой! – не поняла Жанна. – Как же так? К кому же он тогда уходит, если не к ней?!

– Вот я и говорю тебе: странная история! Она – эта женщина, ее Оксаной зовут – так вежливо со мной, сочувственно даже разговаривала. – Не знаю, говорит, что на него нашло. Ну встречались бы, и ладно! Семью-то зачем бросать? Знаешь, Жанн, я слушала ее и ушам своим не верила. Думаю, может, все еще обойдется...

– Что обойдется-то, мам?!

– Ну, может, отец одумается, останется... Вон и гадалки все в один голос, мол, не нужно ему уходить. Всем от этого только хуже будет! Никто не выиграет! Ни один человек!

– Мам! Не знаю даже, как и реагировать на все это. Лично я за то, чтобы все осталось как прежде. Но, по-моему, он настроен решительно. Чем мы его удержим? Чем?

Накануне ухода отца состоялся еще один разговор. Всей семьей сидели за столом. Отец купил вина, рыбы хорошей, колбасы сырокопченой. Ее Инесса очень любила. Вроде как прощальный ужин.

Инесса не верила до последнего. Она-то чемодана не видела. Окрыленная разговором с Оксаной, Инесса надеялась на свой вариант развития ситуации.

Но когда муж произнес прощальные слова, слова благодарности за прожитые годы и попросил прощения искренне, со слезой, заголосила как по покойнику. Он не выдержал, хватил кулаком об стол. Бокалы звякнули, вилки подпрыгнули, Инесса замолчала. Зажала себе рот рукой и с мольбой смотрела на своего супруга глазами, полными слез...

– Все! Хватит! Все оговорено! Все решено! Свое обещание я выполнил: месяц подождал. Что еще?!

Инесса говорить не могла. Она лишь моргала мокрыми ресницами и шмыгала носом. Рот по-прежнему был зажат.

– Пап! – Жанна мягко вступила в разговор. – А ты куда едешь-то? Ты к ней переезжаешь?

Он опрокинул в себя вино.

– Не знаю пока.

– То есть как? А куда ты тогда собрался?

– Я комнату снял.

– Комнату? Зачем? Тебе дома плохо?!

Он посмотрел на жену, протянул ей салфетку. Та послушно вытерла глаза, высморкалась.

– Не могу я так! Тянет меня к ней. Плохо мне без нее.

– Ну хорошо! А почему бы вам тогда вместе не жить? Нелогично как-то получается... – недоумевала Жанна.

– А она не хочет вместе! – с горьким сожалением признался отец.

– Как не хочет? Не любит тебя, что ли? – не унималась дочь.

– Не знаю. Я ее люблю. Это точно. Извини, Инесса. А про нее не знаю.

– Пап! – Жанна участливо заглянула отцу в глаза. – А может, тебе и не уходить? Ну и живи с нами! Куда ты уходишь? Зачем?

– Да, – вступила в разговор Инесса. – Как жили, так и будем жить. – Она уже не плакала, только руки дрожали от волнения и нос распух и покраснел.

– Что-то не получается как жили... Как-то нечестно...

– Что нечестно? Раньше было честно? Все девятнадцать лет? А теперь нечестно? – Инесса опять начала заводиться.

– Раньше все несерьезно было... – Он прекрасно понял, что жена намекает на его гулянки на стороне. – Так... отдых, развлечение. А сейчас – другое.

– Нет, пап! Ты объясни, – продолжала допытываться Жанна, – уйдешь ты на квартиру, и что?

– Буду с ней встречаться! Когда у нее, когда у меня... ну... в комнате этой. Может, приручу ее. В смысле, привыкнет она ко мне, захочет со мной старость разделить...

– Пап! Что-то я тебя не узнаю. Ты же всегда веселый, заводной, всегда вокруг тебя движение, кураж... И вдруг – старость! Вдруг какая-то тоска в голосе. Почему так?

– Да потому, что неправ я, наверное, что оставляю вас... Что мать обижаю. Не заслужили вы никакой обиды, никакой боли. Но и себя насиловать не могу. Не знаю, что произошло... Только все мысли мои о ней, все устремления мои с ней связаны... Никогда ничего подобного в жизни не было. – Он помолчал. Набрался смелости посмотреть жене в глаза. В них плескалось такое горе, такое отчаяние, что он тяжело вздохнул и продолжил: – И с вами оставаться не могу. Понимаю, что каждую минуту буду вас обманывать, потому что каждую минуту мечтаю о другой. Я не хочу вас ни обманывать, ни обижать! – Затем разлил оставшееся вино по рюмкам: – Давайте найдем в себе силы остаться близкими друзьями... Давайте справимся вместе с этой непростой ситуацией.