Он взял ее за плечи и отстранил от себя, чтобы взглянуть ей в лицо. Он положил ее голову себе на плечо и кивнул в сторону деревьев:

– Оттуда.

– Ты все время был там?

– Да.

– Ты видел полицию и все, что происходило.

– Да, все.

– Тогда почему ты так долго не приходил? – Она нахмурилась. – Ты ведь видел, что Джеффри идет по пятам за тобой.

– Милая Энни, – снисходительная и отчасти извиняющаяся улыбка скользнула по его устам, – я всего лишь человек. Я оказался в ситуации, когда ничего нельзя было сделать. Я следил за Джеффри, но если бы он почувствовал мое присутствие, то я оказался бы в беспомощном положении.

– У Джеффри был пистолет? – удивилась Энни.

– Да, у правого бедра.

– Но почему он не достал его сейчас?

– Я отобрал у него пистолет прежде, чем прижал к дереву. Он у меня в заднем кармане.

– Слава Богу! – воскликнула Энни.

– Да, и слава Богу, что ты не стала подставляться под пули на этот раз. Вероятно, у тебя есть ангел-хранитель, который занят только тем, что спасает тебя от смертельной опасности. Как тебе удалось выследить меня сегодня? После того как мы расстались в саду, я видел, как ты вошла в дом. Откуда ты взяла, что я затеял какое-то дело?

Энни открыла рот, чтобы объяснить, но Люсьен приложил ей палец к губам, заставив ее замолчать.

– Не важно. Я догадываюсь, что ты приведешь тысячу оправданий. Мне не интересно их слушать. Ты возбуждаешь меня безо всяких объяснений.

Энни не могла сдержать улыбку. Уголки ее губ дрожали. Она расслабилась, как никогда прежде.

– Ты невероятный, восхитительный мужчина, Люсьен Делакруа.

– Просто мужчина? Не герой? – Он приподнял бровь. – Разве я для тебя не идол, как предполагал Уиклифф?

– Ты всегда будешь моим любимым героем, – ответила она и нежно поцеловала его.

– Даже без маски и без романтического костюма? – спросил он.

– Неужели ты думаешь, что Ренар – это все, что я люблю в тебе?

– Такая мысль приходила мне в голову, – отозвался он.

– Тогда ты – дурак! – насмешливо отозвалась она, смахивая слезы с глаз. – Неужели ты так и не понял, что я – против своей воли – влюбилась в Делакруа?

– Но ведь он светский щеголь, – смущенно улыбнулся Люсьен.

– Знаю, – призналась она. – Но вы оба, соединившись вместе, создаете образ очень привлекательного мужчины.

– Но несовершенного, – хмуро заметил Люсьен.

– Несовершенного мужчины, который вполне пригоден для меня, – ответила Энни и обняла его обеими руками за широкие плечи.

– Значит, ты не приносила никакой жертвы тогда, в хижине, как уверял меня Уиклифф? – глухим голосом спросил Люсьен.

– Господи, ну, конечно же, нет! Для меня это было в порядке вещей.

– И в экипаже тоже?

– Я пожертвовала некоторым комфортом, но была вознаграждена за это сторицей, – лукаво улыбнулась она.

Он рассмеялся и снова заключил ее в объятия. Затем отстранил и, обеими руками обхватив ее голову и приподняв лицо, поцеловал в губы. Между ними пробежала искра нежной страсти. Энни почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, колени подогнулись. Поцелуи Люсьена всегда доводили ее до умопомрачения, но сегодня в них ощущалось нечто особенное. В том, как он обнимал ее, чувствовалось благоговение. Она ощущала себя бесценным сокровищем в его руках, которым восхищаются и которое… любят?

Они отодвинулись друг от друга. Люсьен поглощал жадным взглядом ее лицо, волосы, грудь, частично обнаженную из-за того, что платье было порвано. Он снял большим пальцем слезинку, которая покатилась по ее щеке, когда она закрыла глаза и подставила губы для его поцелуя. Наконец их глаза встретились.

– Милая Энни, мой непослушный ангел… как я люблю тебя!

Сердце в ее груди рванулось ввысь, как выпущенная на свободу из клетки птичка. Как долго она ждала этих слов! Как сильно ей хотелось их услышать! Теперь она знала, что он ее любит. Она уткнулась лицом ему в грудь и улыбнулась, слезы счастья хлынули из ее глаз. Люсьен просто обнимал ее, покачиваясь из стороны в сторону.

В таком положении их и застал Арман – ангел и разбойник стоят обнявшись посреди кипарисовой чащи. Он вел на поводу коня Люсьена. Люсьен удивленно поднял на него глаза:

– Арман, разве мы не условились встретиться у расщепленной ивы? Что-то случилось?

– Oui, mon ami. – Арман покосился на Энни. – Кэтрин прислала весточку. Энни нельзя возвращаться домой.

– Что стряслось, Арман? Что с дядей Реджи? Ему хуже? – Энни замерла в объятиях Люсьена.

– Да, у него желтая лихорадка, – сурово кивнул тот.

Энни зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Она была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. У Реджи желтая лихорадка? Она знала, насколько серьезна эта болезнь, от которой умерло множество людей. Ее стала бить нервная дрожь. Вынести все это невозможно! Как только она предположила, что все те, кого она любит, наконец в безопасности, должно же было случиться такое несчастье! Люсьен крепче обнял ее, понимая, что она нуждается в его поддержке.

– Ты поедешь туда, Арман? – спросил Люсьен.

– Конечно. Кэтрин очень просила меня об этом. А куда ты поместишь Энни?

– Сегодня я отвезу ее в хижину, а завтра в Бокаж.

Арман колебался. Десятки возражений против такого плана теснились у него в голове. Он высказал первое, что подвернулось:

– Твои родители будут там?

– Да, – ответил Люсьен. – Я очень хочу, чтобы они там были. Завтра утром они возвращаются в Бокаж на несколько дней, чтобы устроить помолвку Рене.

Энни недоумевала. Как он собирается представить ее своим родителям?

– Удачи тебе, Арман, – сказал Люсьен. – Передай Кэтрин, что я люблю ее.

– И я тоже, – добавила Энни. – Их обоих.

Арман кивнул и ускакал прочь. Люсьен обнял Энни за талию и повел ее к лошади. Ей нравилось ощущать рядом его сильное тело, с ним рядом она чувствовала себя в безопасности. Но ее счастье омрачалось тревожными известиями о болезни Реджи. Оставалось лишь пережить эту ночь в объятиях Люсьена и молиться об улучшении состояния здоровья дяди.

Переступив порог хижины, Энни была потрясена воспоминаниями об их первой ночи с Люсьеном две недели назад. С тех пор столько всего произошло. Она смотрела, как Люсьен зажигает свечи, и комнату постепенно залил мягкий, соблазняющий свет. Он был очень красив в простых черных брюках и белой рубашке. Неужели этот человек – невероятно сильный и красивый – действительно ее любит?

Люсьен обернулся и увидел, что Энни смотрит на него. Она выглядела очень слабой и беззащитной в изорванном в клочья маскарадном костюме, с помятыми крыльями и покосившимся нимбом. Но в ее глазах застыл немой вопрос, который наполнил его сердце состраданием. Он слишком долго держал в тайне свое чувство к ней, хотя она не испугалась первая заявить ему о своей любви. Однако до сегодняшнего дня, пока существовал Ренар, Люсьен не имел ни права, ни возможности полностью открыть ей свое сердце. Теперь следовало убедить Энни в том, что она для него не просто увлечение и что чувство его крепко и надежно.

– Иди сюда, Энни. – Он открыл ей свои объятия.

Она подошла и припала к его груди, как потерявшийся котенок.

– Ты, наверное, устала, cherie, – сказал он, снимая с ее головы нимб и ласково гладя по волосам.

– Да, немножко, – призналась она не шевелясь.

– Только сначала нужно принять ванну, да?

– Здесь? – Она изумленно подняла на него глаза.

– Конечно, – усмехнулся он. – Здесь есть все, что нужно. – Он взял ее за руку и подвел к стулу. – Сядьте и отдохните, пока я приготовлю вам ванну, мадемуазель, – галантно поклонился он.

– Но, Люсьен… – Она смутилась.

– Никаких возражений, Энни. Я хочу это сделать для тебя. – Он предостерегающе поднял палец.

Она покорно замолчала и откинулась на спинку стула, улыбка играла на ее губах. Люсьен вытащил на середину комнаты большую ванну на ножках, разжег огонь в очаге и поставил нагреваться воду. Когда она стала достаточно горячей, он погасил огонь, чтобы в комнате не было слишком жарко. Затем достал из буфета кусок мыла и толстую, но короткую свечу. Энни не понимала, зачем ему такая странная свеча, и особенно удивилась, когда он вышел на минуту и вернулся с большим цветком магнолии.