– Вы могли бы проводить моих дам домой после спектакля. – Он нахмурился и потер ладонью лоб. – Впрочем, если вы сегодня в своем экипаже?
– К счастью, сегодня я как раз в своем экипаже. Но даже если бы это было иначе, я немедленно послал бы за ним, чтобы не лишить себя счастья провести время в таком обворожительном обществе.
– А почему вы не попросили меня отвезти домой Энни и Кэтрин, мистер Уэстон? – уважительно, но капризно поинтересовался Джеффри. – У меня нет своего экипажа, но я мог бы нанять кеб.
– Лакей тоже мог бы нанять им кеб, мистер Уиклифф, – ответил Реджи с обезоруживающей логикой. Джеффри открыл рот, чтобы возразить, но Реджи опередил его: – Да, я знаю, что вы тоже были бы счастливы проводить их. Но мне не хочется причинять вам неудобство. А мистер Делакруа зарекомендовал себя надежным человеком, и я ему полностью доверяю. – Когда Джеффри вспыхнул от обиды, Реджи понял, что, намекнув на отсутствие доверия к нему, допустил промах. – Простите, мистер Уиклифф, не обижайтесь. У меня раскалывается голова, и я плохо формулирую мысли.
– Но, Реджинальд, я не хочу оставаться до конца оперы, – настойчиво пыталась встать Кэтрин. – Нужно, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе, когда ты доберешься домой.
Реджи усадил ее обратно, приняв твердое решение, и слабо улыбнулся ей:
– Мой преданный камердинер Джеймс обиделся бы на такое заявление. Кэтрин, мне действительно не хочется лишать тебя удовольствия посмотреть спектакль из-за моей легкой головной боли. Мне просто нужно выспаться. Завтра утром я буду чувствовать себя прекрасно.
– А мне не хочется оставаться здесь…
– Хоть раз, Кэтрин, не спорь со мной.
Просьба, выраженная в такой простой и краткой форме, дошла до ее сознания. Она взглянула в глаза Реджи, в которых отразились страдание и боль, и поняла, что, продолжая спорить, доставит ему лишь дополнительные мучения.
– Хорошо. Но я надеюсь, что Джеймс доложит мне о твоем самочувствии, когда мы вернемся домой.
– Договорились! – рассмеялся Реджи, морща лоб от боли. – Но уверяю тебя, ты слишком сильно беспокоишься по пустякам. Разве ты не за это всегда упрекала меня?
– Ладно, отправляйся домой, – резко ответила она, скрывая за грубостью тона непритворное волнение. – Нечего ждать, пока голова у тебя расколется на кусочки. Мистер Делакруа доставит нас домой в лучшем виде, не так ли?
– Как и я мог бы это сделать, если бы мне дали шанс, – вставил Джеффри.
– Будьте спокойны, мистер Уэстон, – сказал Делакруа. – Я позабочусь о ваших дамах. – С этими словами он бросил на Энни быстрый лукавый взгляд, в котором прочитывался скрытый смысл. Энни почувствовала, как пульс у нее участился.
– Тогда я откланяюсь, с вашего позволения, – с явным облегчением заявил Реджи. – Поскольку экипажи еще не выстроились в очередь у подъезда, я доберусь до дома очень быстро. Доброй ночи, Энни. – Он склонился и поцеловал ее в лоб. – Доброй ночи, мистер Уиклифф, – учтиво кивнул он Джеффри, а Делакруа одарил приветливой улыбкой: – Я очень благодарен вам, сэр, и всего хорошего. – Он обернулся к Кэтрин, и казалось, ему хотелось ее тоже поцеловать на прощание, но он сдержался и просто сказал: – Доброй ночи, Кэтрин. – С этими словами он покинул ложу.
Как только дверь за ним закрылась, свет погас и поднялся занавес. Начался второй акт. Делакруа вернулся в ложу Бодена, но прежде заверил Кэтрин и Энни, что зайдет за ними после окончания спектакля. Во время отсутствия Делакруа Воден не скучал, в его ложе было полно народа, но Энни рассудила, что со стороны Делакруа было бы невежливо бросить его совсем.
Теперь, когда Энни знала, кто такой Делакруа, она понимала, каких усилий ему стоит поддерживать дружеские отношения с типами вроде Бодена. Ясно, что он разыгрывал на людях этот спектакль, чтобы создать себе образ удачливого рабовладельца. Он хотел, чтобы люди считали его одного поля ягодой с Боденом.
О… наверное, он задумал против Бодена какую-нибудь ужасную интригу.
При мысли об этом сердце у Энни сжалось от страха. Если хотя бы часть слухов, которые ходили о жестоком обращении Бодена со своими рабами, была правдой, у Ренара должно быть сильное стремление наказать его. Хотя это очень рискованно. Воден будет не менее жесток к тому, кто попытается отнять у него рабов, чем к самим рабам.
– Что Делакруа совершил такого героического, что заслужил полное доверие и неизбывную благодарность твоего дяди, Энни?
Губы Джеффри почти касались ее уха. Его слова говорили о том, что он чувствует себя обиженным. У Энни возникло желание оттолкнуть его, но она сдержалась и решила сообщить ему краткую версию правды:
– Пару недель назад я ходила на площадь Конго смотреть негритянские танцы.
– Ты никогда не рассказывала мне об этом! – укоризненно воскликнул он.
– Я постеснялась. На обратном пути я попала в неприятную ситуацию, и Делакруа спас меня.
– От чего? – недоверчиво поинтересовался он. – От чего этот хлыщ мог тебя спасти? От злобной маленькой собачонки, которую он отогнал своей тростью?
– Нет, – ответила она, не отводя взгляда со сцены. – От довольно крупного мужчины, который пытался… соблазнить меня. Делакруа оглушил его ударом кулака в лицо.
– Я в это не верю! – после паузы взорвался Джеффри. – Ты уверена, что мы говорим об одном и том же человеке? О Делакруа?
– Да, об одном, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал равнодушно. – А теперь, если ты не против, Джеффри, мне хотелось бы послушать…
– Боже, ты говоришь так, как будто без памяти влюблена в этого парня! – Краем глаза Энни видела, как он скрестил руки на груди и насупился, как обиженный ребенок.
– Да, он мне нравится. – Она не удержалась от того, чтобы не подразнить его немного.
– Он рабовладелец, Энни! Легкомысленный тип, бесхребетный и ядовитый, как змея.
– Он не так уж плох, если познакомиться с ним поближе. Кроме того, некоторые змеи выглядят отвратительно, но вполне безобидны, зато другие с виду безобидны, а по сути отвратительны. Внешность бывает обманчивой. – С этими словами она поднесла к глазам бинокль и подалась вперед, делая вид, что живо интересуется спектаклем и хочет, чтобы ее оставили в покое.
Она чувствовала, что Джеффри пристально смотрит на нее в полумраке. Наверное, он теряется в догадках, почему она вдруг стала такой чужой и холодной, когда еще так недавно была с ним ласкова и дружелюбна. Он погрузился в размышления, и Энни это вполне устраивало. Ей самой нужно было подумать, осмыслить переживания сегодняшнего вечера и выстроить их в логическую цепь. Это казалось невероятным, но Делакруа и Ренар действительно одно и то же лицо!
Неудивительно, что Ренар избрал для прикрытия в обществе образ диаметрально противоположного себе человека. Никто не заподозрил бы Денди Делакруа в том, что он способен рисковать жизнью, чтобы спасти горстку рабов. Энни не понимала, как могла так долго не замечать сходства между этими двумя образами. Однако ретроспективно все всегда кажется проще.
Во время следующего антракта Джеффри откланялся, демонстрируя, что зол и обуян ревностью. Джеффри выдумал историю с участием Ренара, которая принесла ему славу героя. Энни улыбнулась, представив себе, как был бы он взбешен, если бы узнал, что Ренар и Делакруа одно и то же лицо.
Кэтрин беспокойно вертелась и тяжело вздыхала в течение всего спектакля, поэтому ей удалось увидеть и услышать не больше, чем Энни. Их удовольствие от оперы было сведено к нулю посторонними мыслями и волнениями. Кэтрин не терпелось вернуться домой, к Реджи, а Энни предвкушала поездку домой в экипаже с Делакруа. Это обещало быть радостным, но тяжелым испытанием. Он будет так близко, совсем рядом, но одновременно бесконечно далеко.
Она бросила взгляд на ложу Бодена, но в ней было темно, и Делакруа она не увидела. С тяжелым вздохом она подумала о том, наступит ли когда-нибудь такой момент, когда она сможет увидеть его при свете дня, не таясь открыть ему сердце, разделить его мысли и чувства. С этого момента ни о чем другом молить Бога она уже не могла.
