– Мне казалось, что мы оба восхищаемся Лисом, – увещевательно отозвалась Энни. – Я думала, тебе интересно разговаривать о нем.

– Да, – ответил Джеффри, проводя ладонью по волосам. – Я действительно восхищаюсь им и люблю говорить о нем с тобой. Но как ты уже знаешь, я не люблю говорить все время, особенно когда хочу, чтобы меня вместо этого целовали.

– Мне жаль разочаровывать тебя, – сказала Энни, несколько уязвленная и испуганная, что ее отказ помешает ей узнать то, что Джеффри знает о Ренаре. – Однако я избавилась от дяди вовсе не для того, чтобы ты меня целовал. Я уже говорила, что еще не готова к этому. – Мысленно она добавила: «Не думаю, что я когда-нибудь буду готова – по крайней мере с тобой». – Ты обещал рассказать о Ренаре, и я подумала, что ты не сможешь это сделать в присутствии Реджи. Только по этой причине я попросила тетю Кэтрин помочь мне.

– Хорошо. – Джеффри вздохнул и печально покачал головой. – Мне давно следовало привыкнуть к твоим женским штучкам. – Несколько секунд прошли в гнетущем молчании, после чего он выдавил из себя жалкую улыбку. Энни была рада даже этому крохотному знаку того, что к нему снова возвращается дружеское расположение к ней.

– Давай не будем терять время. Расскажи мне, что ты знаешь о Ренаре, Джеффри.

Он сидел опустив голову и глядя на свои сплетенные пальцы, затем печально поднял на нее глаза.

– Ну? – настаивала она, сходя с ума от нетерпения.

– Я ничего не могу рассказать тебе, – вздохнул он.

– Ты разозлился на меня и хочешь таким образом добиться своего! – воскликнула она.

– Нет, это неправда. Я действительно не могу этого сделать. Это слишком рискованно для тебя и вообще для всех вовлеченных в это дело.

– Тогда почему ты сказал…

– Я не подумал. Я был не прав, когда пообещал тебе это. Я забыл о своем обещании и вспомнил только теперь, когда оказалось, что ты избавилась от дяди для того, чтобы что-нибудь разузнать о Ренаре, чем разрушила мои самые радужные надежды.

Энни нахмурилась и впала в глубокую задумчивость, после чего сказала:

– Ты не можешь сказать мне, на который час намечен побег? Когда придет время, я буду думать о тебе и постараюсь представить себя там.

– К тому времени, когда мы, мужчины, будем смотреть в лицо опасности, ты будешь крепко спать и видеть сны.

Энни решила пропустить мимо ушей это высокомерное замечание и предпринять еще одну попытку выудить из Джеффри информацию.

– Ты ведь будешь осторожен, правда? Будет ужасно, если ты упадешь с лошади и сломаешь шею.

– У меня нет лошади, Энни. И… слава Богу!.. мне она не понадобится, чтобы… – Он вдруг замолчал и подозрительно посмотрел на Энни.

– Значит, место встречи где-то поблизости? Возможно, в черте города?

– Больше никаких вопросов, Энни. – Он поднялся. – Я знаю, что тебе очень хочется выведать у меня что-нибудь, но больше ни одного слова ты от меня не добьешься.

Она умоляюще взглянула на него. Джеффри тяжело вздохнул:

– И не думай, что я снова поддамся на твои маленькие женские хитрости. Мне пора.

Умоляющий взгляд сменился на хмурый.

– Ты злишься на меня. Это еще одна причина сделать мой сегодняшний визит кратким. – Энни не ответила, и он потянулся за шляпой. – Спокойной ночи, Энни.

Когда он сделал шаг к двери, она вдруг почувствовала себя виноватой и протянула руку, чтобы удержать его:

– Подожди, Джеффри.

Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

– Мы ведь останемся друзьями? – улыбнулась она.

Джеффри долго и пристально смотрел на нее. Потом вернулся к ней, взял ее за подбородок и поцеловал в губы, жадно и властно, прежде чем она успела возразить.

– Энни, мы больше чем друзья, – рассмеялся он, глядя в ее недоуменные глаза. После чего нацепил фривольно шляпу и направился к двери.

Через несколько секунд Энни, растирая подбородок, на котором остались следы от пальцев Джеффри, услышала, как за ним захлопнулась входная дверь.

Ей следовало рассердиться на него за то, что он поцеловал ее, но в тот момент ее интересовало совсем другое. Она просто ощущала прикосновение его губ к своим. А думала о другом. Энни строила планы, рассчитывала возможности. Она собиралась отправиться на сегодняшнюю встречу вместе с Джеффри. Существовали способы самостоятельно добраться туда. Далее он поможет ей, сам того не подозревая, и никогда не узнает, что она была там. Даже если ее и заметят, то никто ее не узнает. Она устроит маскарад.

Тем вечером Энни рано ушла к себе, предвкушая предстоящую встречу с Ренаром. Она сказала тете и дяде, что попросила экономку Терезу приготовить ей снотворное. Она знала, что каждый из них посчитает своим долгом заглянуть к ней в спальню прежде, чем отправиться к себе, поэтому решила громко храпеть, как будто действительно приняла снотворное и крепко спит. Реджи похвалил ее за благоразумное желание как следует отдохнуть ночью.

Поднимаясь по лестнице к себе, Энни жалела лишь о том, что у нее не будет возможности понаблюдать за тем, как Кэтрин и Реджи станут общаться после ее «обморока». У нее было чувство, что в их отношениях достигнут поворотный пункт. И теперь между ними будет крепнуть взаимное притяжение.

Реджи всерьез встревожило предположительное недомогание Кэтрин, а она искренне радовалась его заботливости. Но могут ли два таких в корне несопоставимых человека быть счастливы вместе? Энни считала, что они так же различаются во взглядах и отношении к жизни, как она и Делакруа.

В тот момент, однако, Энни занимали куда более насущные проблемы. Прежде чем подняться к себе, Энни заглянула в пустовавшие в то время помещения слуг и тайком проскользнула в маленькую комнатку слуги Реджи, Джеймса. Она взяла то, что ей было нужно, и удалилась, никем не замеченная. Затем она совершила набег на комнату дяди. Вернувшись к себе, она спрятала вещи в шкаф и вызвала камеристку Сару, чтобы та помогла ей переодеться ко сну, причесать и уложить волосы. После чего Энни отправила ее вниз за снотворным.

Когда Сара вышла, Энни не удержалась и, открыв шкаф, нащупала позади висящих платьев мужской костюм, который выкрала из комнаты слуги Реджи. Он был ниже ростом, чем дядя, и обладал более хрупким телосложением, поэтому его костюм был Энни почти впору. К тому же скромный покрой и недорогая ткань, из которой он был сшит, больше подходили для задуманного маскарада.

Энни собиралась потихоньку выбраться из дома, когда Реджи и Кэтрин заснут, пешком дойти до пансиона Джеффри и дождаться, когда он выйдет. К счастью, несколько дней назад он показал ей, где живет, когда они проезжали по Кэмп-стрит – ответвлению Кэнэл-стрит в Американском квартале.

Из разговора с Джеффри ей не удалось выяснить точно, где будет устроен побег рабов, но она знала, что это произойдет поздно ночью, когда она предположительно должна крепко спать. Энни надеялась не опоздать. Джеффри также обронил ненароком, что отправится на тайную встречу пешком. Энни умела быстро ходить и не сомневалась, что с легкостью поспеет за ним.

Энни услышала шаги Сары, возвращавшейся со снотворным, и быстро спрятала костюм обратно в шкаф. Сара внесла в комнату чашку горячего чая, от которого шел пар.

– Вот, мисс, – сказала она. – Тереза говорит, что порошок, чтобы спать, в чае. Она говорит, что его следует выпить весь.

– Хорошо, Сара. Я это сделаю, как только лягу.

Сара кивнула, приподняла москитную сетку, откинула покрывало и взбила подушки. Пока она стояла спиной к Энни, та успела выплеснуть содержимое чашки в умывальник.

– Ну вот, мисс, пожалуйте, – обернулась Сара к госпоже. – Вам тут будет удобно.

– Не сомневаюсь, – с улыбкой ответила Энни. Сара знала о ее неприятном столкновении с уличным пьяницей. Энни подозревала, что все слуги в курсе дела, но каждый знает свою версию этой истории. Она протянула Саре пустую чашку: – Я уже выпила и теперь буду спать крепко, как младенец в колыбели.

– Бог мой, мисс! Вы уже выпили? Но ведь чай был такой горячий!