Тяжеленная плита наконец подалась и соскользнула в сторону, с глухим грохотом приземлившись на каменный пол. Поток стрел тут же иссяк. С большой осторожностью Гарретт склонился над открытым саркофагом, а я ждал его знака, что все в порядке, не решаясь пошевелиться. Он вытащил кинжал, осторожно коснувшись внутренней стенки. Ничего не произошло. Лишь тогда он перегнулся через край, исследуя содержимое гробницы.

Я отважился кинуть туда взгляд. Как и в случае с Аристайдесом, по останкам усопшего мало что можно было понять. От темно-красного тяжелого одеяния одного из наших Первосвященников теперь остались лишь рассыпающиеся в пыль клочки. Однако сразу бросалась в глаза тяжелая книга с металлическими закладками и символом молота на переплете, которую покойный однажды прижимал к груди. От грудной клетки, продавленной за века огромным томом, сейчас мало что осталось.

Мне очень хотелось знать, почему Гарретт обследует внутренние стенки саркофага, вместо того чтобы сразу взять книгу. Но я уже достаточно знал его и понимал, что это зачем-то нужно. Его лицо казалось недовольным. Очевидно, вор был уверен, что здесь скрыта ловушка, но не мог ее отыскать.

В конце концов он подал мне знак отступить на шаг в сторону, а сам, взяв из колчана стрелу с широким наконечником (поскольку кинжал оказался коротким для этой цели), попытался дотянуться до книги, не нагибаясь над каменным гробом. При этом он еще чуть-чуть отпихнул меня в сторону. Раздалось громкое шипение и в то же время дверной проем позади начал с лязгающим звуком закрываться. Комната быстро наполнялась невидимым едким газом, от которого болели глаза и жгло легкие. Задержав дыхание, я рванулся назад, перепрыгнув через вызывающую ливень стрел плиту. Мне хватило времени, чтобы втиснуться между закрывающейся дверью и стеной и что есть сил упереться в нее. Казалось, что гибель неизбежна и меня раздавит в лепешку, но тут механизм с неприятным скрипом застопорился. Давление немного ослабло, но я чувствовал, как закрывающаяся дверь, неуклонно, миллиметр за миллиметром продвигается вперед. Тем временем газ полностью нас окутал. Я с трудом сдерживал дыхание, глаза слезились, грудная клетка готова была разорваться от боли.

Гарретт как раз быстрым рывком достиг двери и затормозил спиной потайную дверь. Это позволило мне выскочить наружу и дрожащими от напряжения руками удержать открытым путь к свободе. Он выбрался как раз в тот момент, когда силы окончательно покинули меня и дверь с тупым гулом захлопнулась. Полуослепшие и спотыкающиеся, мы бросились прочь от потайного хода, поча не почувствовали, что в воздухе больше нет едкого запаха. Возле саркофага в передней комнате мы рухнули на пол и лежали так, пока дыхание не восстановилось. Когда мои глаза наконец перестали слезиться, я увидел в руках Гарретта книгу, которую он с присущим самообладанием выхватил из могилы Первосвященника, прежде чем покинуть потайную комнату. Он все еще прижимал ее рукой к груди, потом положил рядом, чтобы протереть рукавом глаза, и поглядел на меня.

– Все нормально?

Я в ответ лишь кивнул. Очень хотелось как можно скорее убраться прочь отсюда. Хотя легкие еще болели при каждом вздохе, но, кажется, обошлось без серьезных повреждений. Гарретт с некоторым усилием поднялся и направился к лестнице, зажав под мышкой книгу. Как ни крути, это был том внушительной величины и толщины, его никак не спрячешь под плащом.

Он вскарабкался наверх, я лез следом. Мы уже почти добрались до прохода с металлической плитой, как вдруг услыхали приближающиеся голоса. Я обеспокоенно посмотрел на Гарретта, заметив, как изнуренно он повел глазами. Вор быстро втолкнул меня обратно в гробницу, мимо символа молота на полу, а потом мы затаились в одной из стенных ниш рядом с саркофагом и, скорчившись во тьме, ждали.

В это невозможно было поверить, но Крысюку с друзьями действительно удалось выйти невредимым из стычки с зомби. Эта победа, однако, не улучшила его настроения – он все так же безжалостно подгонял своих напарников.

– Ну гляди, если это опять не тот проход, я тебе ухо отрежу, клянусь! – прорычал Крысюк, года они вошли в комнату.

– Да нет, я ж говорил! – ликовал парень с картой. – Это здесь!

– Повезло тебе. Смотри внимательней, ты, придурок с мозгами буррика, свет – это ловушка! Крэйвен про это много раз говорил!

Из своего укрытия мне удалось разглядеть, что бандит, к которому сейчас обращался крысомордый, уже не выглядел полностью здоровым – тоже спотыкался и часто останавливался, как и его раненый в голову дружок.

– Так, стой здесь и карауль проход, понял? – гаркнул на него Крысюк. – Хватит с меня на сегодня сюрпризов. Если там чего-нибудь двинется, пустишь ему огненную стрелу в кишки.

Оставив одного из мужчин на страже, он начал спускаться по лестнице, его спутник обреченно шел следом. Громила-часовой, вытащив огненную стрелу и изготовив лук, нервно поглядывал в темноту коридора. Гарретт взглядом предупредил меня вести себя предельно тихо – слишком опасно было предпринимать попытку бегства.

Внизу Крысюк продолжал поиски, шныряя по помещению. Затем комната внизу огласилась шквалом отборных похабных рушательств – наши следы были обнаружены. Я слышал, как отворилась потайная дверь и бешеная ругань возобновилась с новой силой.

– Она исчезла! Крышка открыта! – орал Крысюк срывающимся голосом. – Кто, черт побери, это сделал?! Вода еще не высохла, они не могли далеко уйти!

Ошалев от бешенства, он выскочил наружу, а следом – его бледный от потери крови компаньон.

– Ну, чего стоишь и пялишься на меня?! Нужно найти их и отрезать им путь!  Пошли, вперед!

Бандиты спешно покинули камеру. Гарретт долго поле этого выжидал, потом расслабился.

– Надо отыскать другой выход. Наверняка они станут караулить шахту и стрелять во все, что высунет оттуда голову.

На мой обеспокоенный взгляд он только улыбнулся.

– Не бойся, наружу есть еще один выход. Только он, как бы это сказать... не самый удобный. Что ты знаешь про бурриков?

Проглотив комок в горле, я рассказал то, что мне было известно. Вор начал тихонько смеяться.

– Плюются огнем? Это что-то новенькое. Они выдыхают не огонь, а газ, наподобие того, что был в потайной комнате. Если ты вдохнешь его, то можешь упасть без чувств или в худшем случае отравиться. А клыков у них вообще нет. * Yara права – буррики действительно лапочки Буррики не питаются мясом, насколько мне известно. Однако чужаков они не жалуют и вблизи могут неслабо драться когтями, хотя эти крошки и не особенно большие. Но вообще-то лучше к ним не приближаться.

– Мы должны будем спуститься с обрыва, мимо которого проходили? – мне становилось не по себе при воспоминании о стене, отвесно возвышающейся над подземным потоком.

– Нет, насколько я знаю, норы с той стороны не выводят на поверхность. Большинство этих тварей обитает там, но некоторые расселились по верхнему уровню Катакомб. В общем, будь поосторожней.

С нехорошим чувством в желудке я выходил из гробницы. Гарретт передвигался и разглядывал открывающиеся за поворотом коридоры с повышенной внимательностью, прежде чем туда свернуть. Крысюку могла придти в голову идея оставить здесь одного из своих дружков часовым или установить на нашем предполагаемом пути мину. Но, как видно, он пришел к выводу, что мы уже ушли достаточно далеко, потому что следов налетчиков было не видно.

От того пути, по которому мы пришли в гробницу, ответвлялся узкий, ведущий наверх деревянный помост. В мерцающем свете зажженного Гарреттом древнего факела я увидел, что нахожусь в высоком как башня помещении. Помост заканчивался на кольцеобразной площадке, проходящей вдоль всей стены. На противоположной стороне вел наверх еще один, а в вышине виднелся третий. Стены были испещрены странными символами и барельефами, зловещие тени кружили вокруг нас во время подъема. Отсутствие каких-либо перил на узеньком мостике, соединяющем две площадки на головокружительной высоте, очень сильно действовало на нервы и я благоразумно старался не смотреть вниз.