Невольно улыбнувшись, он снова посерьезнел.

– Тим, тебе не хватает сноровки. А постоянно быть твоей нянькой я не могу.

Вот, еще один сомневается, что я в состоянии что-либо сделать. Я был взбешен и уже готов был взорваться, но тут же слишком ясно понял, что таким способом мне не удастся уговорить его. На всем свете не было ничего, что заставило бы его втянуть меня с головой в это дело, разве что если отрубить ему обе руки. Поэтому я до крови кусал губы и помалкивал. В конце концов это зрелище подействовало на него и спустя достаточно долгое время Гарретт промолвил:

– Ты можешь помочь мне добраться до твоего Первосвященника, решив завтра кое-какие проблемы – ведь я не смогу свободно пройти через монастырские ворота.

– А где сможете? – ляпнул я и тут же пожалел о сказанном, но это никак не задело Гарретта. Он лишь скривился и пожал плечами.

С трудом пытаясь опять говорить по-дружески, я пообещал открыть массивную заднюю дверь в сад, находящийся за стенами. Он не спросил, как найти покои Первосвященника, и я понял, что путь туда ему хорошо знаком. Несколько месяцев назад некоторые из ценнейших религиозных артефактов таинственным образом исчезли из монастыря, что, вероятно, не было для Маркуса такой загадкой, как он это преподнес своим собратьям.

Наступил вечер и я свернулся на своем месте у очага, в то время как Гарретт несколько часов был погружен в чтение книги Артемуса. В конце концов я уснул и снилась мне дикая мешанина видений залитых луной кладбищ, ходячих трупов и Торбена, качающего головой и говорящего, что я никогла не смогу нормально научиться читать.

Я проснулся несколько отдохнувшим при проблеске первого луча солнца.

8

– Давай-ка поторопимся, – сказал Гарретт. Мы были несколько часов в пути, оставив за собой Город, и шли той же дорогой, по которой в тот раз двигался я. Был пасмурный день, который все никак не хотел проясняться. Туман тяжко нависал над замерзшим пустынным ландшафтом. Должно быть, было уже за полдень, а мы были еще на порядочном расстоянии от монастырской деревни. Эти его слова были единственными сказанными за несколько часов, но я уже понемногу привык к такой необщительности. Больше беспокоило, что его голос звучал напряженно. Я огляделся.

Мы как раз пересекали участок леса с древними корявыми деревьями и непролазным подлеском. Еще по пути в Город мне бросились в глаза несколько полуразвалившихся стен, но тогда они не так угрожающе вырисовывались в тумане. Сейчас было видно, что это руины маленькой часовни, очевидно, часть огромной усадьбы, что стояла здесь очень давно.  Лишь пара руин там и тут, покрытые мхом и плющом, усеянные всякой древесной порослью и побелевшие от мороза. Корни деревьев выворотили огоромные бурые камни и некая неведомая сила разбросала их во все стороны. Над всем застыла давящая тишина. Обычно в лесу полно звуков – трепет легких крыльев в ветвях, отдаленный щебет птиц или похрустывание валежника, а сейчас,  наверное, все заглушал туман.

В этой полной тишине собственные шаги казались мне чересчур громкими. Я думал было спросить Гарретта, что его обеспокоило, но, судя по его лицу, лучше было этого не делать. Он весь обратился в слух, глаза без устали обшаривали все кругом, здоровая рука легла на рукоять кинжала. Он даже снял с плеча свой лук, хотя было непонятно, как он вообще будет стрелять из него. Мы быстро шли дальше и чем дольше на нас давила эта тишина, тем сильнее мне хотелось умчаться прочь сломя голову.

И тут я тоже услышал то, что привлекло его внимание. Звук напоминал хриплое дыхание, сопровождаемое странными шаркающими шагами, словно кто-то или что-то двигалось, будучи не в состоянии поднимать ноги и переставлять их. Создавалось впечатление, что создание передвигалось медленно и с большим трудом, однако это было ошибкой, поскольку звуки приближались пугающе скоро и целеустремленно.

Я чуть не заорал от внезапного прикосновения, когда рука Гарретта легла мне на плечо. Он почти беззвучно отпихнул меня в сторону, прочь от дороги, толкнул меня за полуразвалившуюся стену и сам спрятался рядом. Я едва мог дышать.

Шаги затихли, как будто кто-то остановился, прислушиваясь. И снова воцарилась угрожающая стерегущая тишина. Потом я услыхал гортанное бешеное урчание, что пробирало до костей – ни один зверь не мог издавать таких звуков. Было похоже на буйнопомешанного человека, находящегося вне себя от ярости.

Гарретт, казалось, очень хорошо знал, кто подкарауливал нас в тумане. Кинжал в его руке сменился маленькой бутылочкой, что показалась мне странно знакомой. Это была святая вода, которой мои братья наполняли бутылки и продавали верующим за символическую плату. Вор очень тихо снял лук с плеча и отдал мне. Я поглядел на него как на умалишенного, но потом рассудил, что лучше уж иметь на вооружении хотя бы одного отвратительного лучника, чем совсем никого, и схватил его. За луком последовали три удивительных стрелы, * уровень сложности -  „Вор в законе“, не могу удержаться от комментария каких я прежде никогда не видел. Их наконечники были не из стали, а казались сделанными из красновато светящегося кристалла; при прикосновении к ним ощущалось слабое тепло.

Беспомощно наложив стрелу на тетиву, я с надеждой ждал, что эта жуть снаружи сама по себе уберется отсюда. Пробная попытка натянуть тетиву показала, что моих сил явно не хватало, таким образом, хорошо прицелиться не получится. Я нервно закусил губу.

Между тем опять стало тихо. Мы неподвижно выжидали, а сырая холодная пелена простиралась вокруг, вихрясь от легкого дуновения ветра и покалывая кожу ледяными пальцами. Мое сердце так отчаянно билось, что его, наверное, было слышно на дороге. Время шло и тишина начала угнетать меня. Уши не могли уловить ни единого звука, глаза безрезультатно пытались проникнуть сквозь матово-белый занавес. Рядом застыл как статуя Гарретт.

Вдруг с другой стороны стены щелкнула ветка, так близко, что я содрогнулся. И тут же оно набросилось на нас. Темная фигура выскочила из тумана, хотя и человеческая, но кошмарно изуродованная - ходячий труп, странно скрюченный и так машущий руками, точнно они ему не принадлежали. Затем тварь с ужасающей скоростью и выражением беспощадной злобы на отвратительном грязном лице вытянула когтистые пальцы и изготовилась нанести ими Гарретту страшный удар. Но что-то разлетелось на куски, ударивши в грудь чудовищу, и оно с глухим воем внезапно исчезло, словно растворилось.

Глядя на эту сцену, ничего не соображая, я будто окаменел со страху и даже не поднял лук во время нападения. И теперь все снова стало тихо, будто нечто ужасное только что не бродило по лесу. Мой провожатый еще немного посидел, прислушиваясь,  и лишь потом медленно поднялся, настроженно глядя в том направлении, откуда пришел зомби. Потом подал знак следовать за ним. Я было встал, чтобы пойти следом, как вдруг заметил внезапное быстрое движение в лесной чаще и испуганно осел обратно на землю. Глаза  отказывались верить тому, что подобная тварь, несомненно некогда бывшая человеком, вообще могла существовать.  Но тут моя рука вспомнила о зажатом в ней оружии. Я поднял лук и выстрелил, абсолютно не сознавая того, что делаю. Грянул оглушительный взрыв, когда огненный шар угодил фигуре прямо в грудь. Она покачнулась, взвыла и снова неукротимо пошла  на меня. Своими дрожащими руками я пытался наложить следующую стрелу, но та соскользнула с тетивы, выскочила из влажных пальцев и свалилась на землю. В испуге я шарил вокруг, мысленно вознося молитву Строителю, а потом поднял голову, чтобы встретить ненавидящий взгляд пары мертвых глаз. В тот момент, когда тварь настигла меня, поскочивший сзади Гарретт атаковал ее, но то была безнадежная борьба. Едва ли кинжал причинял существу какой-либо вред и это был лишь вопрос времени, когда оно достанет его своими скрюченными руками.

Мои пальцы тряслись, а ладони были мокрыми от пота, когда я отчаянно пытался наложить стрелу. Гарретт отразил очередной удар, который наверняка раскроил бы ему череп, но было видно что он устал. Проклятая рана подорвала его силы. Каким-то чудом ухитрившись справиться с оружием, я выкрикнул его имя. Гарретт рванулся назад, когда я беспомощно выстрелил.