— В обществе книг? — Он недоверчиво качнул головой. — Простите, но вы непохожи на книжного червя. Скорее на…

— Прошу, не будем упоминать о червяках и иных тварях, ползающих по земле и под ней! — Я вскинул руки в притворной мольбе. — Не люблю этих гадов… Лучше поговорим о вас. Вы интересуетесь магией?

— Это слишком личный вопрос. — Карие глаза холодно сверкнули.

— Согласен. Приношу извинения. — Коротко киваю. — Сменим тему. Мне показалось… на мгновение… что вы испытываете некоторые затруднения… в общении со сверстниками.

— Вы наблюдательны! — Саркастичная ухмылка.

— Возможно… да нет, наверняка я вмешиваюсь не в своё дело, но… вас недолюбливают. За что?

Тонкие черты перекосила болезненная гримаса.

— Вы ещё спрашиваете! Этого мало? — Он сунул мне под нос искалеченную руку.

— Думаю, что мало, — совершенно спокойно ответил я. — Думаю, что вы сами отталкиваете от себя окружающих, пользуясь своим недугом как оправданием на все случаи жизни.

Очень правильное замечание. Очень выстраданное. Я сам совершаю такую ошибку. И, что характерно, почти всегда.

Бледные щёки стали ещё белее.

— Да по какому праву…

— Я не собираюсь вас ни в чём укорять, сударь, но замечу: есть много способов выиграть поединок. И первый из них — вообще не вступать в бой. А пользоваться запрещёнными приёмами… не к лицу такому одарённому человеку, как вы.

— Что… о чём вы говорите? — Ярость уступила место тревожной заинтересованности.

— Вы знаете. Хотели ударить своих обидчиков исподтишка? А зачем? Во-первых, у вас ничего бы не вышло. Или вышло вовсе не так, как рассчитывали. А во-вторых… Когда перед вами склоняются, не признавая истинную силу, а лишь под давлением обстоятельств, это не приносит удовлетворения. Никакого.

И это проверял на личном опыте. Неоднократно.

— Вы… Вы же говорили, что не являетесь магом!

— И что?

— Откуда же вы узнали, что я хочу… хочу…

— Есть великое множество приспособлений для наблюдения за магическими полями, сударь, и далеко не все из них требуют Дара для использования.

— То есть… Вы просто…

— Подсмотрел.

— И определили, что именно я хочу сделать? — Он прищурился, но уже без прежней враждебности.

— Скажем так, предположил.

— И что же вы предположили?

— Что если тотчас же не вмешаюсь в происходящее, кому-то придётся очень и очень несладко… И совсем не обязательно, что вашим обидчикам.

— Да? Может быть… — Юноша вздохнул.

— Возьмите и больше не выпускайте из рук. — Я протянул ему книгу.

— Постараюсь… Ещё раз спасибо.

— Рад, что мои услуги вам пригодились.

— Вы… хорошо их отпугнули. — Он улыбнулся совсем по-мальчишески. Разве что с ноткой непонятной мне печали.

— Отпугнул? Вообще-то я пошутил.

— Да, шутка удалась! Пятки сверкали!

— Но вы же не испугались?

— А чего мне бояться? — Голос снова накрыла тень боли. — Вряд ли могу вызвать у кого-то… романтические чувства. Особенно у человека, который… дружен с эльфом.

— Не торопите события, сударь! Романтика — такая вещь… Иногда её становится слишком много. И, кстати, об эльфе: не желаете послушать в его исполнении несколько песен?

— Вы серьёзно? — Карие глаза широко распахнулись.

— Весьма! Он сейчас играет перед его высочеством, и, думаю, никто не будет против ещё одного слушателя…

— Я… не знаю… — Юноша почему-то смутился.

— Идёмте, идёмте! — Я в лучших традициях моей знакомой гномки — то есть бесцеремонно и энергично — подхватил его под локоть и потащил в покои принца.

Когда мы появились на пороге комнаты вдвоём, Борг быстро нагнулся к Дэриену и что-то шепнул на ухо. Его высочество растерянно приподнял правую бровь, но в этом жесте не было неудовольствия, скорее недоумение:

— Мэвин?

— Да, ваше высочество, — еле слышно пробормотал юноша.

— Я не предполагал, что вы находитесь во дворце, ведь ваша сестра…

— Селия посчитала, что я буду только мешать в поездке. — Усмешка, оттенённая горечью.

— Жаль… Но это её право. В любом случае я рад вашему визиту. Вы заглянули сюда по собственному желанию или…

— Ваше высочество, я взял на себя смелость пригласить молодого человека послушать музыку и пение. Мне показалось, что ему было одиноко и грустно…

— О, лэрр, вы так внимательны… — Дэриен усмехнулся. — Право, я даже начинаю завидовать вашему другу.

— Не вижу в своих действиях ничего предосудительного, мой принц! Напротив, удивляюсь, что вас так поразило моё желание немного развеселить этого молодого человека… Простите, мы не представлены…

— Мэвин Кер-Талион. — Юноша вежливо поклонился.

— Лэрр Ивэйн. — Пришлось ответить наклоном корпуса, вызвавшим очередное нытьё в груди.

— Прошу вас, Мэвин, выберите себе место и устраивайтесь со всем возможным удобством, — пригласил принц. — Господин Хиэмайэ играет так чудесно, что невозможно оторваться!

Угу. Невозможно. Если ни о чём не думать, а просто внимать музыке. А вот если у вас в голове целый рой мыслей отнюдь не безоблачного характера… Даже самая красивая мелодия способна вызвать скрежет зубов. Ибо отвлекает.

Итак, этот юноша — брат возлюбленной Дэриена, баронессы Кер-Талион. Занятно… И он же маг, ухитрившийся подарить принцу неизлечимую слепоту. Какая прелесть! Кажется, я начинаю догадываться о причинах, подвигнувших Мэвина на такой неблаговидный поступок… Конечно, детали могут слегка отличаться от того, что успело пышным цветом расцвести в моём воображении, но они мне и не нужны. Всё просто, как один плюс один. Хотя пример неудачный… Всё просто, как правда. И, как правда, совершенно неочевидно. Для всех, кроме меня, что ли? Неужели никто не догадался?

Он просто приревновал сестру к принцу. Когда Селия влюбилась? За полгода до болезни Дэриена, если я правильно помню рассказ доктора. Всё сходится! Мэвин почувствовал себя брошенным. Наверняка сестра раньше проводила с ним много времени — и из-за его… м-м-м… уродства, и, возможно, просто из родственной привязанности, а мальчик считал, что так будет вечно. Увы, Селия нашла иной объект приложения своих чувств. Это, разумеется, не значит, что она стала меньше любить своего младшего брата, но он, к сожалению, посчитал именно так. И я его понимаю даже лучше, чем он может догадываться.

Да, понимаю. Я тоже испытал шок, когда узнал, что Магрит вовсе не обязана проводить со мной всё своё время. И очень обиделся, надо сказать. Практически оскорбился. Но мне вымещать обиду было не на ком, кроме себя самого, так что пришлось смириться. Смириться и осознать: каждый человек имеет право на личное время, личные пристрастия, личные дела. И если он при этом ухитряется удерживать равновесие между «личным» и «не-личным», то ему можно только позавидовать. Самой искренней и чистой завистью, какая только есть на этом свете. Я, например, всё время скатываюсь в одну из крайностей: то не хочу и слышать о чужих проблемах, то… влипаю в них как муха в мёд. Всеми лапками, крылышками, усиками… Или у мух нет усиков? А у кого есть? У жуков… кажется. Ну куда меня опять понесло?!

Итак, страшная тайна на поверку оказалась всего лишь обидой маленького ребёнка. С одной стороны, это замечательно, а с другой… Вдруг этот ребёнок — отъявленный злодей?

Бросаю взгляд сквозь полуопущенные ресницы.

Нет, непохож на злодея. Не станет довольный виновник чужого горя старательно избегать смотреть на свою жертву. Не станет. Напротив, будет с самым невинным видом разглядывать, сочувствующе вздыхать, выражать искреннее соболезнование и желать скорейшего выздоровления. Примерно так. По крайней мере, я бы вёл себя в таком духе. Если бы был злодеем… А Мэвин, похоже, тяготится тем, что сделал. Ещё бы! Расположение сестры это ему не вернуло, потому что занемогший принц потребовал от Селии ещё больше времени и нежности… Представляю, как юноша злился, когда понял, что совершил ошибку! Ошибку, которую сам исправить не в состоянии, поскольку… Поскольку не может создавать полноценные чары — только наметить рисунок, а наполнять его Силой должен уже кто-то другой… Любопытно, с чем это связано? С физическим дефектом? Возможно… Да, очень вероятно. Ну-ка посмотрим внимательнее…