— Я уже сказал, сударь! Мои клинки…

— Ничем не отличаются от всех прочих! Не спорю, они вышли из-под молота искусного мастера, но в них нет ни капли магии!

— Это ещё не значит…

— Не значит — чего?

Обстановка накаляется. Ещё немного — и Герис сорвётся. Точнее, с его пальцев сорвётся что-то очень неприятное, и тогда… Я ведь даже не могу предугадать, как поступит Мантия: отразит удар, позволит мне полностью поглотить волшбу или отпустит в свободный полёт по комнате её видоизменённые останки? Я не могу ничего сделать… НИЧЕГО. Любая моя реакция на чародейство приведёт к осложнениям. Как только маг поймёт, что заклинания на меня не действуют, боюсь даже думать, что случится.

А время бежит так быстро и так неумолимо…

— Мы даже не знаем, тот ли он, за кого себя выдаёт! — обвиняюще бросает Герис.

Это точно. Кажется, я попался…

Дверь за моей спиной открывается. Так тихо, что только движение воздуха свидетельствует: кто-то вошёл.

— Так-так-так… Что за шум, господа? Никак, скоро грянет буря, любезный Герис? На кого это вы ополчились, если не секрет? — Мягкий, как растопленное масло, голос растекается по комнате, усмиряя волны бушующего моря.

Не может быть…

Низенький толстячок в просторной то ли мантии, то ли накидке, щедро отороченной мехом. Раскрасневшиеся с мороза щёки, складка двойного подбородка и блестящая лысина. Маленькие глазки, спрятавшиеся в расщелине тяжёлых век. Мясистый нос, красный, как можно предположить, не только от холода. И широкая, совершенно искренняя, хотя и неуловимо лукавая, улыбка.

Только не это…

— Любезный Ректор, его высочество разбирает дело, не входящее в вашу компетенцию, — ядовито улыбается маг, но толстяка, без приглашения ворвавшегося в комнату, не так-то легко остановить:

— Почему же? Всё, что касается молодых людей и выяснения, кто из них сильнее в применении холодного оружия, имеет прямое отношение ко мне, — парирует он. — Кстати, мой дорогой Кьез, почему я давно не видел вас в фехтовальных залах Академии? Помнится, вы так и не освоили бой с противником, использующим в качестве основной левую руку…

— Милорд Ректор, я… — Молодой вельможа заметно смущается, а толстячок уже поворачивается ко мне:

— Нет, вы предпочитаете обнажать оружие в совершенно неподходящих условиях, без присмотра, с первым встречным…

Я смотрю в сторону, но не потому, что мне нелюбопытен человек, которого Кьез только что назвал «милорд Ректор». Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не выругаться, потому что… Потому что прекрасно знаю этого… толстяка.

— Малыш Ив! Какими судьбами?! И давно ты в столице? А почему не зашёл проведать своего старого дядюшку? — «Милорд Ректор» сжимает меня в объятиях, и, кажется, хруст рёбер становится слышен всем.

— Потише… дядюшка! Я не в лучшей форме.

— Что случилось? — Он, совершенно не смущаясь и не обращая внимания на удивление присутствующих, распахивает мой камзол, являя взглядам повязку. — Чем это ты занимался?

— Играл в снежки. — Позволяю себе улыбнуться — и получаю в ответ укоризненный щелчок по лбу.

— Ах, молодость, молодость… Помнится, я в твои годы тоже был беспечен и отважен… Но почему, собственно, ты здесь?

— В столице?

— В этом кабинете!

— Видите ли, дядюшка…

— Он и господин Магайон обвиняются в нарушении запрета на проведение дуэлей, — встревает Герис.

Толстячок отмахивается:

— Какая дуэль, о чём вы?! Мой племянник всего лишь хотел показать своему приятелю несколько приёмов, и только!

— На рассвете, в пустынном парке? — язвит маг.

— Чтобы никто не мешал, — пожимает плечами «милорд Ректор». — Я сам ненавижу, когда меня отвлекают от занятий…

Герис что-то шепчет под нос, но не находит больше возражений и, испросив позволения Дэриена, гордо удаляется, бормоча страшные проклятия по нашему адресу.

— Этот человек ваш родственник, господин Ректор? — переспрашивает принц.

— Да, ваше высочество! Мой младший племянник… Пренебрегающий родственными обязанностями! — Толстячок грозит мне пальцем.

— Это меняет дело… — Дэриен задумчиво трёт пальцами подбородок. — Пожалуй, мне не о чем более допрашивать этих молодых людей… Разве что… Какой недуг поразил вашего друга, лэрр?

— Его напоили «рубиновой росой», ваше высочество.

— Как такое возможно?! — Принц даже немного побледнел. — Разве ввоз этого растения не запрещён? Под страхом смерти?

— Всегда есть способ обойти запрет, мой принц, — вздыхает толстячок.

— Кто посмел?!

— Доставить «росу» в столицу? Не знаю, ваше высочество. Со слов присутствующего здесь молодого человека я знаю только, кто принёс отраву в дом Агрио.

— Мне очень жаль, лэрр… Виновные будут наказаны со всей строгостью. А ваш друг… Надеюсь, он поправится.

— Думаю, да, ваше высочество, хотя в случае с эльфом следует быть особенно осторожным…

— Ваш друг эльф?! — Дэриен едва не вывалился из кресла.

— Да, ваше высочество.

— Это… это очень любопытно… я бы хотел… с ним познакомиться.

— Вам достаточно только приказать! — подаёт голос капитан стражи, и его рвение вызывает у принца усталую усмешку:

— Зачем унижать себя и других приказами, если можно просто… попросить? Лэрр, вы не откажетесь посетить дворец ещё раз… вместе с вашим другом?

— Почту за честь, ваше высочество! — Снова кланяюсь, хотя каждое движение отзывается тупой болью в груди.

— За вами пришлют… Скажем, послезавтра?

— Как вам будет угодно.

— Замечательно! Думаю, незачем более вас задерживать… — Принц встал и, сопровождаемый Боргом, покинул кабинет, не пытаясь скрыть ликование — он уже предвкушал близкое знакомство с листоухим.

— А вам нужно особое распоряжение, милейший? — обратился толстячок к капитану. В ласковом голосе неожиданно прорезалась сталь, и офицер, переменившись в лице и что-то невнятно буркнув, поспешил откланяться.

— Кстати, Магайон, вам тоже следует направить стопы к дому… Батюшка, наверное, уже заждался своего непутёвого отпрыска!

— Отец… в столице? Когда он вернулся? — Изумлению Кьеза нет предела.

— Вчера вечером. И скажите спасибо милейшему эльфу за то, что он нашёл в себе силы и смелость отправиться к герцогу с просьбой о помощи! — «Милорд Ректор» продолжил делиться новостями, а молодой человек оторопело уставился на меня:

— Так это из-за него нас так быстро… Из-за твоего друга?

— Признаться, я удивлён… Не думал, что Мэй так быстро сообразит, что можно сделать… Да и кто ожидал, что твой отец вовремя вернётся?

— И верно! — Кьез вздохнул, предчувствуя выволочку, но всё равно радостно. — Ладно, пойду брошусь в отцовские объятия… Надеюсь, он не сразу меня прибьёт…

— Мой дорогой Кьез, нехорошо так отзываться о родном отце! — покачал головой толстячок. — Тем более об отце, который со всей возможной поспешностью уведомил меня о происшедшей неприятности и попросил заступничества перед его высочеством… Извольте предстать перед ним и извиниться за доставленное беспокойство. Тогда сможете рассчитывать на подарок к празднику!

— Подарок? — Тёмно-серые глаза сверкнули совершенно по-мальчишески.

— Идите, идите! — «Милорд Ректор» почти вытолкал его за дверь и, скрестив руки на груди, вперил в меня внимательно-лукавый взгляд.

— Рад видеть тебя в здравии, кузен Джи… Хотя и не полном.

— Не могу сказать то же самое, кузен Ксо… Впрочем, мне, наверное, следует поблагодарить тебя за вмешательство?

— Поблагодари, — великодушно разрешил он, усаживаясь в кресло, ранее занятое принцем. — Мне любопытно будет взглянуть, как именно ты будешь это делать.

— Просто скажу «спасибо».

— И всё? — Он надул губы, как обиженный ребёнок. — Не будет уверений в вечной преданности? Ползаний вокруг на коленях? Лобзаний сапог?

Я сузил глаза, борясь с подступающим к горлу смехом, потому что твёрдо помнил первую заповедь: «На кузена Ксо нельзя обижаться: любой всплеск эмоций будет использован им против тебя самого».