— Вы рисковали собой…

— Чуть-чуть.

— Мне необыкновенно повезло встретить вас…

— Вот тут вы попали в точку, почтенный! Если бы мы послушались совета стражников у ворот и остались ночевать в Вайарде, ваша жизнь была бы сегодня окончена. И весьма бесславно…

— Вы совершенно правы, благородный лэрр! — горячо подтверждает купец, и я повнимательнее присматриваюсь к открытому, круглому лицу.

А может, и не купец он вовсе… Слишком жёсткий взгляд. Взгляд человека, торгующего не безучастными к своей участи предметами, а, скажем… чужими жизнями. Собственно, какая мне-то разница? Дяденька счастлив и полон желания отблагодарить нежданных спасителей — стоит воспользоваться случаем.

— Вижу, вы огорчены состоянием своей одежды? — замечает «купец» и бодро ныряет в один из раскрытых сундуков. — Не побрезгуйте, примите…

Побрезговать? Шутишь, дяденька… Длинный — почти до пят (если принять во внимание мой рост, конечно) — плащ с рукавами. В плечах должен сидеть плотно, а полы — широкие. Двойное шерстяное сукно, подбитое коротко стриженным мехом и отороченное лисьими шкурками. Замечательная вещь. Тёплая. Ноская. В чём-то очень стильная.

— Почту за честь!

Он передаёт мне плащ, потом, немного помявшись, достаёт из-за пазухи туго набитый кошель:

— Знаю, что жизнь стоит гораздо дороже, но… Не сочтите оскорблением…

Усмехаюсь. Так выразительно, что «купец» улыбается в ответ.

— Следовало бы гордо отказаться, но, пожалуй, не буду лукавить: деньги никогда не бывают лишними.

— Вот это правильный подход! — одобряет спасённый нами путешественник. — Вот это я понимаю! Мы могли бы найти общий язык, благородный лэрр!

— Всегда к вашим услугам, почтенный! — Отвешиваю короткий поклон.

— Будете в столице, заходите на улицу Проигранной Зари, третий дом от пересечения с Аллеей Шипов и спросите на воротах дядюшку Хака! А уж я найду, чем вас приветить! — Он хитро подмигивает, подбирает с земли одну из сумок и с неожиданной прытью вскакивает в седло разбойничьей лошадки. — Я, с вашего позволения, вернусь в город… Ещё успею к закрытию ворот, если скотинка не подведёт… И дождусь ближайшего обоза, чтобы больше не попадать впросак. Заодно сообщу страже о происшествии.

— Как пожелаете. — Пожимаю плечами. — А мы двинемся дальше… То, что вы здесь оставляете, может, собрать и довезти до «приютного дома»?

— Буду премного благодарен! А сейчас позвольте откланяться! — Он лихо ударил пятками по бокам лошади и покинул поле боя местного значения.

Отправив эльфа за каретой, я прошёлся по трупам разбойников. Ничего особенного не нашёл и даже обрадовался этому: когда нет причин для беспокойства, и само беспокойство не спешит с визитом.

К «приютному дому» мы подъехали уже в совершеннейшей ночи: пришлось даже факел зажечь, чтобы заехать во двор и распрячь лошадей. Впрочем, и не теряя времени на водружение имущества «купца» и тела убитого слуги в возок, трудно было бы успеть добраться до места ночлега засветло, а поскольку мы добросовестно собирали все раскиданные вещи… Утомились, одним словом. Кучер, едва перекусив кашей с вяленым мясом, отправился спать, а вот эльф на боковую не торопился. Сидел напротив и буравил меня своим лилово-серебряным взглядом. Но первые слова он произнёс, только когда прерывистое дыхание нашего возницы стало спокойным и начало перемежаться похрапыванием.

— Я всё думаю… Ты сказал, что собираешься переждать, пока разбойники расправятся с купцом… Я решил, что это шутка, но… Ты был так серьёзен…

— Вообще-то самые глупые вещи говорят с самыми серьёзными лицами, не замечал? Правда, не в этом случае. Я говорил то, что думал.

Эльф нахмурился.

— То есть…

— То есть я не собирался вмешиваться.

— Но…

— Этого человека мы видели впервые в жизни, верно? Так на кой фрэлл рисковать ради него собственной шкурой? — Стараюсь говорить резко и грубо: если сейчас не удастся прогнать туман идеалистичного отношения к событиям, никогда не удастся.

— Но его могли убить…

— И убили бы, разумеется! Только ты-то здесь при чём?

— Это… неправильно. Недостойно — позволить погибнуть невинному!

Охохонюшки… Тяжёлый случай. Едва ли не столь же тяжёлый, как с котёнком. Боги, как я завидую этим детям! Их светлой наивности… Да этот же самый купец, который, скорее всего, и не купец вовсе, проехал бы мимо с чистой совестью и закрытыми глазами, поменяйся мы местами!

— Угу. Первое предупреждение!

— Какое ещё предупреждение? — Серебристые ресницы растерянно хлопнули.

— Поручение Совета имеет отношение к этому человеку?

— Нет…

— Ты отвечаешь за своевременное выполнение этого поручения своей честью?

Он молчит, но тут ответ и не нужен. Продолжаю разнос:

— Встревая в чужие дела, ты рисковал не только своей жизнью, но и тем, что порученное задание останется невыполненным либо будет выполнено не в срок или недостаточно тщательно!

Эльф съёжился, втягивая голову в плечи.

— Своими необдуманными действиями ты поставил под удар успешное выполнение задания и подверг риску мою жизнь!

— Ну да, и чем ты рисковал?

— Я совершенно ничего не знаю ни о скорости твоей реакции, ни об остроте твоего глаза, ни о твёрдости твоей руки! Что бы я делал, опоздай ты с выстрелами на несколько вдохов?

— Думаю, и без меня бы справился! — обиженно буркнул эльф. — Того ведь уложил… Без малейших сомнений и угрызений совести, между прочим!

— Откуда тебе знать? Моя совесть отчитывается только передо мной!

— Что-то я не заметил на твоём лице раскаяния… — Обида постепенно уступает место ехидству, но за ней всё же прячется осознание непростительного проступка, и это хорошо: есть шанс донести здравую мысль до восторженного юного разума.

— А в чём мне раскаиваться? — удивлённо расширяю глаза. — В том, что старался сохранить свою жизнь в целости и сохранности? По меньшей мере глупо. Раскаиваться следовало бы тебе… Впредь старайся не принимать участия в сомнительных приключениях. Особенно если на карту поставлено нечто большее, чем твоё личное желание развлечься!

Мэй пристыжённо молчит. И правильно: нельзя поддаваться первому же порыву чувств, какими бы благими намерениями ни руководствовался!

— Вот что… Иди спать, а я посижу и присмотрю за очагом. Идёт?

— Ладно… — Он встаёт и направляется к одной из свободных лежанок. Но прежде чем закрыть глаза, интересуется: — А сколько всего предупреждений?

— Три!

— А что будет потом?

— Потом ты будешь предоставлен самому себе, lohassy! — Он что-то недовольно отвечает, но слова запутываются в натянутом на голову одеяле и я остаюсь в счастливом неведении относительно своего очередного «прозвища».

Как всё сложно в этой жизни! Стоит на мгновение пожелать спокойствия и уюта, как судьба хватает за шкирку и бросает в самую гущу событий, что характерно — совсем не требующих твоего участия. Зато, как только в эти самые события вляпываешься, воронка вихря начинает закручиваться именно вокруг тебя…

Даже допустив, что ничем не рисковал, принимая участие в спасении жертвы разбойников, не могу не стукнуть себя же по затылку. Самонадеянно и безрассудно увлечься совершенно неприемлемой в некоторых ситуациях ролью — на что это похоже?! Тем более что лэрры (не хочу говорить ничего дурного, но надо смотреть правде в глаза!) в большинстве своём довольно ограниченные люди, воспринимающие шутку как вызов, а критическое замечание как оскорбление. И что мне теперь делать? Выставлять себя на посмешище, влезая в любую ссору и драку? Так я рискую не добраться до столицы с целой шкуркой… Да и Мэй поступил опрометчиво: пусть и не светил перед «купцом» своими длинными ушами, но мало у кого останется сомнение в расовой принадлежности стрелка, уложившего в течение одного вдоха пятерых человек… Как же всё запуталось… И тащиться нам ещё столько времени…

Кстати, а можно ли ускорить процесс? Мне думается, что можно.