— Вы имеете в виду…
— Мы подозревали участие Кьеза в покушении, но не могли раньше времени поделиться своими выводами… — почти извиняясь, объяснил Льюс. — Мы не ожидали, что он нападёт на вас.
— Ничего… Всё завершилось благополучно. Я с удовольствием принимаю приглашение, только…
— Какие-то трудности? — В серых глазах мелькнула озабоченность.
— У вас, случаем, нет при себе хлыста?
— Да, конечно… Сейчас! — Он затейливо щёлкнул пальцами и бросил подбежавшему человеку в неприметной одежде без знаков принадлежности к какому-либо дому: — Позаботься о теле и… принеси хлыст господину!
Слуга кивнул, на минуту растворяясь в толпе зевак, успевшей собраться вокруг нас как вороны на падаль.
— А зачем вам хлыст, если не секрет? — полюбопытствовал Льюс.
— Видите этого паренька? — Я подтянул Курта поближе.
— Да. И что?
— Он нуждается в порке.
Молодой герцог озадаченно поднял бровь, но ничего не сказал.
Вернувшийся слуга торжественно вручил мне не хлыст, а целый арапник, который так и остался в сложенном состоянии: чтобы несколько раз протянуть Курта по спине и пониже спины, мне было бы достаточно и обыкновенной хворостины. Я же не ставил себе целью уродовать парня — всего лишь хотел закрепить в его памяти одну простую вещь: не стоит кусать руку, которая протягивает тебе пищу.
Слуги дома Магайон суетились, закутывая в плащ уже начинающее коченеть тело младшего наследника, а я стоял, рассеянно глядя на происходящее как на бег мурашей по осыпавшейся жёлтой хвое.
Судьба что-то хотела мне сказать. Что-то очень важное. Маски снова перевернулись, и я уже не знаю, кто рядом со мной друг, а кто враг. Кто прикроет спину, а кто вонзит в неё же голодную сталь меча… Ясно одно: мне так и не удалось научиться разбираться в людях. Да и не только в людях… Я обманулся трижды и дважды оказался на волосок от смерти. Один убийца мёртв, другого ожидает смерть. Я могу спасти Шэрола, но теперь… Теперь не знаю, нужно ли его спасать. Сомневаюсь. И это меня бесит…
Хорошо хоть третья ошибка оказалась со знаком плюс. Впрочем… Что я знаю о Мэвине кроме того, что юноша раздавлен своим уродством? А что, если и он…
Захотелось завыть, вцепившись в волосы. Так бы и сделал, только волос в данный момент на голове не наблюдается.
— Прошу вас, сударь! — Дверца остановившейся передо мной кареты приглашающе распахнулась.
* * *
Дом на улице Проигранной Зари встретил хладное тело Кьеза чопорным безмолвием жены, волей случая избавившейся от опостылевшего мужа. Безмолвием, в котором явственно читалось осуждение. От разлитой в воздухе злорадной скорби захотелось крикнуть: «Да что же вы за люди, в самом деле?! Вы позволили парню запутаться в паутине ложных страстей и мнимых ценностей и спокойно смотрели, как его душу пожирают демоны… Как вы могли? Почему не захотели ему помочь? Почему отошли в сторону? Вам не стыдно?»
Им не было стыдно. Мёртвое тело получило свою долю уважения и почестей, водружённое на мраморное ложе в молельне, но искреннего участия в глазах плакальщиков, оставшихся с Кьезом, я не заметил. Пожалуй, даже в горьком сожалении отца было не больше чувства, чем в камне, испещрённом красноватыми прожилками, казавшимися мне в тот день похожими на кровь, и только на кровь…
Слуги накрыли стол в большом зале, стены которого были наспех завешены чёрными полотнищами. Скинув с плеч маади и сдав оружие одному из камердинеров, я занял место напротив хозяина дома. Дядюшка Хак, отказавшийся на сей раз от маски купца-авантюриста, был мрачен и строг сообразно обстоятельствам. Льюс, сидевший справа от отца, выглядел безучастным, но его пальцы нервно поглаживали тусклую вышивку на скатерти. Спустя почти пять минут молчание стало настолько тягостным, что я собрался нарушить и его, и правила приличия, но мне не пришлось утруждаться: в зал неспешным шагом человека, уверенного в своей значимости, вошёл невысокий чернявый мужчина, появление которого вырвало из уст герцога невольный возглас:
— И?
Новоприбывший вежливо, но несколько сухо поклонился и ответил на невнятный вопрос:
— Я закончил и готов посвятить вас в результаты. Если пожелаете.
— Разумеется, почтенный Лаймар! Присаживайтесь и поведайте нам о том, что вы узнали! — любезно предложил хозяин дома.
Остроносый маг (в том, что мужчина принадлежал к племени чародеев, я не сомневался: весь его личный Периметр был заполнен остаточными следами совсем недавно отпущенных заклинаний) сел в кресло и принялся поправлять полы длинного кафтана, прежде чем приступить к рассказу. Почему-то такое поведение резануло мне взгляд. В самом деле, жалкий чародей не испытывает ни малейшего пиетета в присутствии представителей одного из древнейших родов Западного Шема — не странно ли? Есть две подходящие версии, объясняющие столь беспечное поведение: либо род Магайон стремительно теряет влияние, либо маг чувствует своё преимущество. Здесь и сейчас. Любопытно.
— Ваш сын умер по вполне естественной причине, — приведя наконец в порядок одежду, вкрадчивым голосом поведал Лаймар. — По собственной неосторожности.
— В чём же она заключалась? — нахмурился герцог.
— В то памятное утро, когда он собирался драться на дуэли, на него было совершено покушение, не так ли? Убийца воспользовался заклинанием, которое сохраняет свою силу, даже будучи разделённым на фрагменты… Один из таких фрагментов и попал в тело вашего сына. — Глаза мага, скрытые насмешливо смежёнными ресницами, неприятно блеснули.
— Но Кьез, судя по всему, не чувствовал никаких… — начал было герцог.
Лаймар досадливо махнул рукой:
— Так бывает. Довольно часто. «Осколок» мог жить очень долго, не причиняя вреда вашему сыну, но достаточно было одного толчка извне, чтобы орудие убийства выполнило свою задачу.
— И что же это был за толчок? — поинтересовался Льюс.
— Не могу сказать точно, — легко признался маг. — Возможно, ваш сын попал в поле действия защитного амулета, и это спровоцировало… Да, скорее всего.
— Почтенный Лаймар прав? — Герцог посмотрел на меня в упор. Очень серьёзно и чуть напряжённее, чем хотелось бы мне.
Я неопределённо качнул головой:
— Будем считать так. У меня и в самом деле есть нечто помогающее справиться с магической угрозой. На всякий случай.
Маг повернулся ко мне:
— Можно ли узнать, какого рода это… нечто?
— Нельзя, — отвечаю очень спокойно и очень ласково. Так, чтобы снять все последующие вопросы. Лаймар понимает намёк и делает вид, что ничуть не расстроен отказом, хотя дёрнувшийся уголок рта заявляет об обратном.
Слуги разливают по чашкам из замутнённого стекла taaleh, причём редкого сорта, с медным оттенком. Но красота благородного напитка отходит на второй план, потому что… Маг берёт чашку в левую руку, а мизинцем правой быстро проводит по тонкому ободку. Движение, на которое не всякий обратит внимание. Я бы и сам не заметил, если бы… Если бы чернявый Лаймар не будил во мне смутное беспокойство.
— Почтенный, позвольте задать вам вопрос!
— Разумеется, благородный лэрр! — Язвишь, значит? Ну ничего, мы ещё посмотрим, на чьей половине игральной доски больше фигур.
— Откуда вы родом?
Он промедлил. Меньше вдоха, но промедлил с ответом.
— Хассия.
— Вот как… — Странно. Эта провинция слишком далеко на Западе, чтобы… — А мне показалось, что вы — уроженец Юга.
— Почему же? — Он оставался расслабленным, но жилка на смуглом виске стала чуть заметнее, чем прежде. Чуть зеленее.
— Ваш жест… очень похож на тот, которым кочевники Южного Шема отгоняют демона К’хашша.
— Да? Не знал. — Лаймар удивился. Слишком естественно, на мой взгляд. — Вы, должно быть, часто там бываете, если так хорошо знакомы с тамошними обычаями.
— Где?
— В Южном Шеме.
— Пожалуй. Я провёл много дней вдали от дома.
— Однако в вашей речи не слышно влияния дальних земель, лэрр… — маслено улыбнулся маг. — Неужели странствия совсем не оставили отпечатка на ваших привычках?
