Но это – проблемы будущего. Соломатин заканчивает разговор с малиновым пиджаком, поворачивается. Внимание полицейских переключается на него – и именно в этот единственно выигрышный миг Иван, не глядя, только на предположение врезал каблуком тяжелого армейского полуботинка в подколенную чашечку стоявшего сзади часового. Тот охнул, разжал от боли пальцы, и этого хватило, чтобы отпрыгнуть в сторону двери. Боковым зрением лишь увидел, как бросился вслед за ним Борис.

Дверь оказалась все-таки достаточно тугой. И именно на этом, практически единственном минусе Соломатин перехватил его. И даже не его: нападающие и догоняющие инстинктивно стараются схватить то, что принадлежит им. Или должно принадлежать.

Борис ухватился за сумку. Дернул ее к себе настолько сильно, что Иван, готовый вырваться в уже образовавшийся простор на волю, влетел обратно в зал. Разжал пальцы. Не удержавшийся на ногах Соломатин полетел вместе с сумкой в обратную сторону. Прихваченный к запястью ремень начал разматываться, словно собачий поводок, из ручки сумки. Натянулся, и Иван дернул его на себя, стараясь вернуть добычу. И тогда уже Борис, из двух зол выбирая меньшее, на всякий новый непредвиденный случай распахнул сумку, чтобы выхватить оттуда документы. И тут же отпрянул от вырвавшегося изнутри клуба оранжевого дыма. Когда-то он слышал о самоликвидирующихся документах, когда их без определенной последовательности пытаются достать из хранилища, но чтобы это произошло именно с ним!..

Случившееся не менее изумило и Черевача: он замер, глядя на расстилающийся дым, и даже не обратил особо внимания на вбежавших с улицы полицейских. Они сначала коленями прижали его к полу, заломили руки, а затем вздернули к стене. Соломатин, медленно вставая на ноги, перевел наконец взгляд с бесполезной теперь сумки на того, кто владел ею. И вздрогнул – откровенно, не успев погасить силой воли первую реакцию.

– Привет, – усмехнулся ему Иван. – Нам пора бы уже и выпить за встречу.

Таким же ошарашенным он сам был несколько минут назад, но на высоте положения, как правило, всегда оказывается тот, кто первый приготовился к неожиданности.

Полицейские, удивившись фамильярности задержанного, посмотрели на своего командира. Тот медленно оправлялся от всего свершившегося – и от исчезновения документов, и от встречи с Иваном.

– Извини, ты пришел проверять офис или задерживать меня и моих людей? – не менее пристрастно, чем накануне растерянно глядящий на дымящуюся сумку малиновый начальник охраны, поинтересовался у Соломатина издевательским тоном Черевач. Именно такой тон мог привести его самого в чувство, не позволить упасть перед Борисом столь низко и откровенно…

– Они пришли проверять офис, – неожиданно подключился к разговору Буслаев.

Видимо, у него созрела какая-то идея, потому что он весь навострился, взъерошился. Может, еще и расскажет хозяину, как налоговая полиция ворвалась в офис, а он спасал документы. Вообще-то из любой ситуации можно выкрутиться, нужно лишь пошевелить мозгами.

– А я заехал к своему другу узнать, который час, и тут меня и моих людей хватают, портят мое имущество, – кивнул Черевач на валяющуюся сумку. – Господин капитан, у вас есть разрешение именно на наше задержание и применение насилия? Чувствую, что нет. Тогда попросил бы дать команду освободить нас и хотя бы извиниться.

На этот раз вперед выступил полицейский, которого Иван приложил ботинком, и стало ясно, что сейчас ему будут извинения. Однако он успел предупреждающе произнести:

– А то ведь за превышение власти и нанесение морального ущерба суд может прописать такую сумму, что всей налоговой полицией не расплатитесь. Ну, так как?

Держать задержанных в самом деле теперь не имело смысла, и Борис дал команду отпустить их. Подчиненные с неохотой выполнили приказ, сгрудились у дверей. Обеим сторонам стало окончательно ясно, ради чего здесь варилась эта каша. Но дым, даже такой красивый на цвет, к делу не пришьешь. Скажут, что хлопушки к Новому году везли, а они от неосторожного обращения с ними взяли и взорвались. Беда-то какая!

– Так как насчет извинений? – продолжал в открытую наглеть Иван, отрезая перочинным ножом ременную петлю на своем запястье. Начальник охраны, не желавший скорее всего доставать ключик и демонстрировать тем самым истинного хозяина сумки, благодарно прикрыл веки: хорошо.

– Ты знаешь, я хочу пока одного: чтобы мы с тобой больше никогда не встречались в подобных ситуациях, – вплотную подойдя к Черевачу, проговорил Борис.

Неужели они когда-то были не разлей вода? Хотели назвать именами друг друга своих сыновей? Неужели, что еще ненормальнее, он вынужден сегодня говорить такие слова?

– А это ты во всем виноват, – пожал плечами Иван. – Куда ни явлюсь – всюду ты. Прямо наваждение какое-то. Ты что за мной ходишь?

Нет, это был сон. Жизнь не должна была развести их так далеко.

– Ладно, что спорить. Но извинения за тобой, – простил Черевач. – Адью, ребята. А нам в самом деле лучше не встречаться, – повторил он пожелание Бориса, указав на него пальцем.

И готов был презирать самого себя за такое поведение.

Моржаретову было не до переживаний и душевных треволнений Соломатина. Нельзя сказать, что он не огорчился по поводу исчезнувших документов, но все равно не настолько, чтобы хвататься за голову.

Добывать списки – задача службы собственной безопасности, у оперативников же своих забот полон рот. Просто он сделал себе зарубку на память: коммерсанты начали делать заказы в НИИ стали, а это именно там по отдельным проектам изготовлялись раньше такие же сумки и «дипломаты» для разведчиков. По привычке он поискал в старых записях телефон одного из своих бывших сокурсников по «вышке», занимавшегося чем-то похожим, переписал его в новый еженедельник. Да, жизнь идет вперед, и нужно приспосабливаться и предугадывать подобные ситуации. Хотя бы ради того, чтобы не лишиться всех экземпляров «черного списка».

Ничем особо не порадовал и Вараха. Вместо толстяка на встречу прибыл ранее нигде не мелькавший и ничем не выделяющийся парень, назвавшийся Иваном. Хотя одной его фразы, будто Василий Васильевич перешел на другую работу, хватило, чтобы предположить: тот где-то прокололся и выведен из игры.

Огорчившийся Глебыч предположил даже больше:

– Скорее всего он вообще убран. Сейчас не церемонятся.

По его же сведениям, сибиряки и москвичи после серии взаимных подрывов чуть притихли, выясняя отношения через посредников. Сам МУР за подобные разборки, надо думать, беспокоился не очень сильно, относя их к разряду «санитарных», и только отслеживал ситуацию, сам не зарываясь в конфликт.

Фоторобот нового связного составили без особых хлопот, а по заданным им Варахе вопросам пока трудно было определить, на что конкретно нацеливаются новые «нефтяные короли». Могло быть и так, что полицейского просто прибирали к рукам и приручали на будущее.

Зато работающий «под крышей» в околонефтяных кругах оперативник одновременно с докладами из черноморских и балтийских морских портов доложил: первая партия сырья от «Южного креста» ушла по назначению – в Африку. Таможня во всех трех случаях развела руками: документы в порядке, а если у кого-то имеются подозрения, то работайте сами, мы же задерживать груз не имеем права.

На то, что нефть уходила по цене значительно ниже мировой, тоже никакой управы не имелось: это квота региона, и он вправе распоряжаться ею так, как посчитает нужным. В данном случае договор был составлен на бартерную поставку в Сибирь вещей и продуктов в течение полугода. Как это будет происходить на деле, Моржаретов мог предсказать с точностью до рублей и минут.

Первую партию вещей, на очень незначительную сумму, господин Козельский поставит сразу, а остальные деньги на эти самые полгода пустит в свой оборот. Потом, когда инфляция съест за это время сотни тысяч долларов, он или начнет судебную тяжбу, на которую у российской стороны просто не хватит денег, нервов и хороших юристов, или отделается каким-нибудь презентом руководству региона.