5. Наконец Х Съезда народных депутатов России очень опасался всякий, кто так или иначе мог быть уличен в причастности к коррупции. А то, что по материалам Руцкого и материалам съездовской комиссии можно было назвать немало таких имен, было известно очень многим.

И еще два немаловажных внешних фактора. Они хорошо известны спецаналитикам, особенно западным, но мало обсуждались у нас в связи с переворотом.

Первый. Нарастание в Верховном Совете критики в адрес СНГ, вплоть до готовности денонсировать Беловежские соглашения, незаконно ратифицированные в свое время. Обращение по этому вопросу в Конституционный суд большой группы депутатов было принято, но так и не было ими рассмотрено. Убежден, что Конституционный суд просто не решался приступить к рассмотрению, поскольку было совершенно очевидно, что только Съезд или референдум могли решать вопрос о ликвидации СССР. Попытки протащить на нескольких съездах одобрение беловежских соглашений с треском провалились, и в Конституции осталось упоминание о СССР, несмотря на все уговоры депутатов со стороны Филатова и Хасбулатова. Более того, в августе 1993 года в Верховный Совет приехала группа депутатов Белоруссии с предложением обсудить возможные совместные инициативы по воссозданию единого государства. После этого решением Верховного Совета была создана специальная комиссия, а в сентябре группа депутатов во главе с С. Бабуриным выехала в Минск для проведения консультаций с представителями наиболее влиятельных фракций парламента Белоруссии. На этих консультациях речь шла именно об отмене Беловежских соглашений и поиске механизмов объединения не в эфемерный экономический союз, а в единое государство.

Совершенно очевидно, что как «коллективный Распутин» в Москве, так и его заокеанские вдохновители не могли это оставить без внимания. Ведь под угрозой остались усилия многих десятилетий по расчленению и окончательной ликвидации ненавистной им исторической России. Было от чего взволноваться.

Второй фактор. Это судьба договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2), подписанного Ельциным еще с Д. Бушем. Он поступил на ратификацию в Верховный Совет, и уже первые парламентские слушания по этому вопросу показали крайне отрицательную оценку договора со стороны многих депутатских фракций. Стало ясно, что перспектива ратификации договора более чем сомнительна. Время, когда ратификацию любого договора можно было провести «с колес», безвозвратно ушло. Депутаты научились работать с текстами документов, организовывать независимую экспертизу. Имело значение и отношение к тем, кто должен был представлять договор, т.е. министрам обороны и иностранных дел, а также председателям комитетов по обороне и международным делам. Все они, в больней или меньшей степени, к осени 1993 года доверие утратили. Так что шансов на ратификацию договора было крайне мало, и это не могло не беспокоить, военно-политические силы Запада, заинтересованные в нашем окончательном разоружении.

Таким образом, к осени 1993 года целый ряд факторов как внутреннего, так и внешнего характера совпал по своей направленности.

Угрожал ли предстоящий Съезд лично Ельцину, то есть была ли у него личная заинтересованность в устранении Съезда и Верховного Совета? Я готов спорить с кем угодно, что даже в повестку Съезда вопрос об отрешении Ельцина от должности включен бы не был. Максимум, что могло произойти, это утверждение поправок к Конституции, предусматривающих согласование с Верховным Советом назначений вице-премьеров и внесение в Конституцию особого параграфа с требованием проверки состояния здоровья у высших должностных лиц государства. Я это говорю как человек, принимавший участие практически во всех совещаниях принципиальной оппозиции в парламенте. Одновременно с В. Исаковым была подготовлена поправка к Конституции, исключающая статью, позволяющую Съезду принять к рассмотрению любой вопрос внутренней и внешней политики, что давало основания кричать на всех углах о «всевластии Советов». Кстати, эту статью использовали только один раз — для введения поста Президента! У меня не вызывает сомнений, что все планы оппозиции были хорошо известны в окружении Ельцина, тем более, что их никто не скрывал. Но я также убежден, что начиная с лета 1992 года ближайшее окружение президента стало сознательно изолировать его с целью не допустить прямого контакта с оппозицией. Изоляция и дезинформация! Эта практика продолжается, похоже, и сегодня. Поэтому можно смело утверждать, что переворот и устранение парламента и Съезда были выгодны, даже необходимы прежде всего «коллективному Распутину», внешним противникам России, а никак не самому Ельцину. Одновременно переворот был выгоден врагам российской государственности, а также людям, желающим устранить как парламент, так и лично Ельцина. Все они пока остались в тени, а вся ответственность за стрельбу по безоружным людям у «Останкино» и Дома Советов в историческом плане легла на Ельцина и Черномырдина. Сегодня эти люди выдают себя тем, что подчеркнуто дистанцируются от Ельцина. Завтра они будут подвергать его уничтожающей критике, которая и не снилась «непримиримой оппозиции». Чтобы представить, как это будет, достаточно прочесть «Независимую газету» (№ 81, 29.04.94 г.), где грубо высмеиваются инициативы Ельцина по привлечению бундесвера к миротворческим операциям в Югославии и СНГ, изложенные им в интервью журналу «Шпигель».

Таким образом, даже краткий анализ развития событий в 1993 году показывает, что политическую борьбу оппозиция образца 93-го года в самой ближайшей перспективе выигрывала. Выигрывала в рамках Закона и Конституции. Нужно, наконец, понять, что именно политическая победа оппозиции и заставила режим отбросить болтовню о приверженности «правовому государству» и обратиться к силе. Ошибки же и просчеты оппозиции, которые, безусловно, были и остаются, являются самостоятельной проблемой и будут рассмотрены в отдельной статье.

Теперь же необходимо четко рассмотреть, что же дал власть имущим переворот.

Есть во всем происшедшем какая-то тайна. Государственные перевороты совершались во многих странах, и в подавляющем большинстве случаев они имели видимые, вполне зримые результаты и последствия. Первоначально казалось, что нынешний переворот закончится вполне классически. Многие близорукие государственники даже хотели этого и уже готовились оправдать пролитую кровь необходимостью укрепить государство и навести порядок. Классическая схема в таких случаях предусматривает, в частности, запрет на длительное время оппозиционных органов печати и партий, отмену выборов, роспуск законодательных органов в регионах с сепаратистскими тенденциями, усиление централизма и активную борьбу с преступностью, в том числе в верхних эшелонах власти, наконец, интернирование наиболее активной части оппозиции. Это все было тем более вероятно, что, несмотря на повсеместное осуждение переворота со стороны Советов и большинства политических партий, массового протеста населения не последовало. Да, прошли десятки митингов в регионах. Да, в Москве был наполовину организованный, наполовину стихийный протест некоторой части населения. Однако, серьезной угрозы режиму все это не несло, особенно после демонстративной стрельбы из танков по парламенту, незаконного задержания охраной Ельцина и. о. президента и председателя Верховного Совета, введения в Москву войск. Введение полной монополии на информацию, полностью исключало какую-либо возможность объяснить населению и армии реальную ситуацию. Первоначально режим действовал по классической схеме: газеты были закрыты, партии в своей деятельности приостановлены, часть лидеров оппозиции оказалась в изоляции.

Что же мы видим через полгода после расстрела парламента и гибели сотен безоружных людей. Мы видим, во-первых, новый парламент. Но новый ли он? Да, в нем лидер фракции «Коммунисты России» Верховного Совета И. Рыбкин стал уже не лидером одной из фракций, а председателем одной из палат. В этом «новом» парламенте нет таких людей, как И. Константинов, М. Афанасьев, Б. Тарасов, И. Челноков и некоторых других активных критиков нынешнего курса, но в нем В. Илюхин возглавляет комитет по безопасности, а В. Зоркальцев — комитет по связям с партиями и общественными организациями. В этом «новом» парламенте В. Исаков точно также, как и в старом, возглавляет комитет по конституционной реформе, а С. Бабурин — новую фракцию независимых депутатов «Российский путь». Наконец в Думе появились такие люди, как Ю. Власов, Г. Зюганов, В. Жириновский и А. Невзоров. В Совет Федерации избрано более 30% «бывших» народных депутатов России, в том числе такие яркие представители «старой» оппозиции, как А. Тулеев, О. Смолин, В. Любимов.