— Слушай, если снова будет так «не больно», как прошлый раз, — предупредил я его, — убью на месте!
— Ничего-ничего, — успокоительно бормотал он под нос самому себе. — Неплохо получается: посторонний нипочем не догадается! Ну… Ну а если специально искать будут… Если на специалиста напоремся… Тогда, конечно… Ну да черт с ним! Бог не выдаст, свинья не съест… Доберемся до своих, а там… Главное — чтобы утечки не было. Наводочки…
Он задумался, покусывая тыльную сторону ладони. Глянул на меня исподлобья.
— Слишком мы много шуму наделали, Сергей, когда сюда рюхнулись… Отметились, как говорится. Я стал опускать рукав.
— Погоди… — придержал Дуппель мою руку. — Пускай подсохнет. А то заметно будет, что смазано…
Он выключил фонарик, и мы некоторое время молчали, неравномерно покачиваясь вслед за теми пируэтами, которая выделывала на горной тропе наша кибитка. Покачиваясь, мы прислушивались к скрипу колес, понуканиям, которыми возница награждал нерадивых кляч, а также к скупым и совершенно непонятным мне репликам, которыми обменивались в темноте сопровождавшие нас всадники. Самое время было порасспросить единственного моего спутника, говорящего на понятном мне языке, о том, где же это я теперь и как мне быть. Но вся беда в том-то и состояла, что вопросов у меня было столько, что трудно было понять — с какого же из них начинать. Помучившись немного, я решил, что самое верное — дать волю подсознанию. Расслабившись, я откинулся на воняющие козлом шкуры и спросил первое, что пришло на ум:
— Ромка… Что с ним сделали?
Дуппель сперва непонимающе хрюкнул. Потом уточнил с недоумением в голосе:
— Ромка? Это ты о брате своем?
— Да, о нем! — подтвердил я с глухим раздражением. — О ком же еще? Что с ним? Его убили?.. И что они там написали? Кровью на стене…
Дуппельмейер закашлялся, посветил зачем-то на меня фонариком. Снова положил его на место.
— Знаешь… — глухо проговорил он. — Я это… Не хочу тебя обнадеживать… Там, наверное, так вышло — они за тобой вообще-то пришли. Но опоздали. Где-то сразу после нас объявились… Ну не знаю, под кого они там работали. Может, и не маскировались вовсе. Или Роман твой их сразу вычислил… Словом, судя по всему, он оказал им сопротивление… Ну и… — Он помолчал. Потом продолжил задумчиво и как-то рассеянно: — Ас другой стороны… Почему они его там же и не оставили? Может быть, к себе утащили, чтобы допросить… Про тебя что-то получше узнать захотели… Или вот!
Тут какая-то удачная, на его взгляд, мысль пришла ему в голову.
— Они, может, и в нем что-то такое найти захотели. Ведь у вас, у таких… У Меченых… Это часто по родству передается… Или как-то связано это, одним словом… И бывает, что у братьев, у сестер проявляется что-нибудь… Такое…
Он снова запнулся.
— А что они там написали, — добавил он торопливо, — так это они по-вашему… Для тебя лично. Рунами вашими. Это только ты прочитать можешь. Я же… Мы же не умеем…
Мне сильно не понравилась и эта совершенно излишняя убедительность Дуппелевой речи, и ее суетливая какая-то окраска. Дуппель явно темнил. Но это неприятное чувство смягчало нечто другое — смутная надежда на то, что Ромка, может быть, все-таки еще жив. Пусть раненый, растерзанный, но все-таки жив! И не только жив, но и находится где-то здесь — «по эту сторону». (Я пока так определял свое местонахождение: по эту сторону от Перехода»…)
— Ладно, — продолжил я допытываться дальше, стараясь не выдавать своего недоверия к собеседнику, — значит, должен я уметь руны читать. И еще какими-то качествами обладать — особенными… Так какими, черт побери?! И кто я вообще получаюсь? И почему от меня здесь все как от чумного шарахаются?
— Тихо-тихо-тихо! — оборвал меня Дуппельмейер. — Не все так сразу… И вот послушай — моя к тебе просьба… Ты это… Черта больше не поминай… Не надо. Не положено тебе по статусу… Тут нас, конечно, никто не слышит и не понимает… Но знаешь: тут имя нечистого всякая малявка с детства на всех языках знает… Так что воздержись. Ты ведь теперь маг. Хоть и не проявленный еще…
Он задумчиво замолчал.
«Вот так — „маг“!», — переваривал я идиотскую новость. Чего-то в этом духе я и ожидал. Но не этого же именно на самом деле, черт побери!
— Так поэтому они и?..
— Поэтому, — подтвердил из темноты Дуппель. — Именно поэтому. Нет, конечно. Еще и потому, что мы с тобой никакого карантина проходить и не думали… Но не это главное… Главное, что ты —маг."Еще не проявленный. Не мастер. Даже не ученик еще. Дикий маг, как здесь говорят. А значит, от тебя всего чего угодно ожидать можно. Ты же ведь сам не знаешь, что можешь отмочить. К кому-нибудь прикоснешься и подаришь судьбу. А это, знаешь, не всем нужно…
— Что? — не понял я. — Что не всем нужно?
— Судьба, — коротко ответил Дуппель. — Не всем хочется ее иметь — такую, которую дарят маги… Хотя есть и такие, кто отдал бы все на свете, чтобы получить судьбу. Но в том-то и дело, что «все на свете» — это и есть она — Судьба… И потому ни купить, ни выменять ее нельзя. Можно получить в дар. Но это довольно страшный подарок. Хотя, как я уже сказал, для многих — желанный. Вот для капитана Сотеша, например. Только он скорее пойдет в одиночку против хорошо укомплектованного дракона, чем обратится с просьбой к колдуну. Тем более — к дикому магу.
— Значит, воинское звание этого бородача — капитан? — осведомился я.
О том, что здесь водятся драконы, я уже знал. И смутно представлял, чем они должны быть «укомплектованы». Но с этим можно было повременить. Сражения с драконами не входят в сферу моих ближайших интересов. Да и более отдаленных — тоже. На тот момент.
Пока что меня интересовали вещи и существа более прозаические — те, что окружали меня.
— Кстати, о капитанах… — продолжал я свои расспросы, покончив с последней крошкой сыра и с перепавшей на мою долю порцией съестного. — Ведь Ольгред: он ведь тоже капитан — я тогда не ослышался? Он-то куда делся? Остался там?.
Дуппель в темноте то ли кашлянул, то ли — на свой манер — хрюкнул и наставительно произнес:
— Ольгред и Сотеш… Они, видишь ли, Сергей — оч-ч-чень разных армий капитаны… Так что даже нет смысла сравнивать… Нет… Ольгред там, конечно, не остался. Ему собственная башка дорога еще… Мы так решили, что я сразу ныряю — за тобой следом и рулить даже не пытаюсь, чтобы меня туда же вынесло, куда и тебя… Вот меня и вынесло. Эти идиоты здесь не поверили ни одному моему слову. Слава богу, ты быстро нашелся, а то так бы и держали в ремнях. Я ж не в свою зону свалился, без малейшего предупреждения. И без Знака… А он — Ольгред — он в этом деле смыслит. Он только и делает, что Темным Путем шляется.
— Как? — переспросил я.
Далекие воспоминания о злосчастном дурне Яше и о нескольких строчках из многословного трактата Якоба Малого, Мюнстерского, вновь всколыхнулись.
— По Темному Пути? Это у вас называется «Темный Путь»?
— Да! — раздраженно отозвался прерванный на полуслове Дуппель. — Это у нас называется Темный Путь! — Помолчал немного и добавил: — Он должен сейчас где-то в местах… обетованных вынырнуть и с Центром связаться. Ну а те уж меры примут…
По всей видимости, Дуппель искренне считал слово «обетованные» синонимом прилагательного «обитаемые». А может, это юмор у него был такой, своеобразный. Я не стал вникать.
Главное состояло в том, что где-то в этом странном мире существовал некий Центр, по каким-то своим причинам озабоченный нашей судьбой. И я крепко надеялся: в Центре том найдутся люди посообразительнее Ольгреда с Дуппельмейером. Правда, к надеждам моим примешивалась и изрядная толика страха — судя по всему, компания посвященных в тайну Темного Пути состояла отнюдь не из добрых дядюшек и тетушек. И весьма проблематично было то, как они — те из них, кто облечен правом принимать решения, — обойдутся со случайным разиней, по нелепому недоразумению коснувшимся их тайн. Ни надеждами своими, ни сомнениями делиться с Дуппелем я не торопился.
— Так что же? — спросил я. — Теперь, значит, если я маг непроявленный, то меня что — проявлять теперь начнут? Я за этим вам нужен?
