Через полчаса он вернулся к столу, размашисто стукнул Кособрюхого по морде свиным окороком и вызвал на дуэль. Возмущенный принц Развальд ответил, что теперь только кровь оскорбителя может смыть с его лица боярышниковый соус, в коем была запечена злополучная свиная конечность. А потому он облил Зигфрида сливовым компотом и потребовал рубиться немедленно. Гости во главе с княгиней Анарьеттой, бурно обсуждая текущие события, повалили на улицу. Пропустить такое зрелище было никак нельзя. Вслед за гостями и дуэлянтами увязалась капелла музыкантов с галерейки, акробаты, жонглеры и огнеглотатели.

Никто не обратил внимание, что разбойница Ангулема осталась в зале одна. Это было равносильно тому, чтоб выпустить мартышку в ресторане. На радостях, что больше никто не мешает ей свободно самовыражаться, Ангулема тут же принялась ковырять в зубах всеми вилками, которые только нашла на столе. Потом в ход пошли ножи с закругленными концами, ложки и подсвечники. С улицы доносились звон мечей, яростные проклятия и взвизги дам, а Ангулема радостно бегала от зеркала к зеркалу, строя идиотские рожи, целуя накрашенными губами свои отражения и покатываясь со смеху. Потом девчонка залезла по портьере на галерейку, провела тщательный анализ всех забытых туссентскими скоморохами музыкальных инструментов и проверила, какие звуки издает все это барахло, если его уронить вниз. Совершив экскурс в мир искусства, разбойница вернулась к столу, где принялась пить изо всех рюмок, чокаясь сама с собой, и есть руками изо всех блюд. Особенно Ангулеме пришлась по вкусу померольская вермишель, которую, правда, пришлось вылавливать горстями из супницы. Где-то в недрах померольского супа затерялась вывалившаяся из-за пазухи Ангулемы пара заляпанных конским навозом золотых шпор. Девица ловко свинтила их с ботфорт пана Пупырянского уже после геральтова обыска. Разбойница долго бороздила гигантскую посудину руками, а потом даже залезла ногой, но изделия из драгметалла, увы, пропали безвозвратно. Расстроенная беспризорница вылакала в качестве компенсации целый кувшин дорогущего коньяка, написала на стене паштетом неприличное слово и стала искать, чем бы еще развлечься.

Поединок милордов Зигфрида Толстогузого и Развальда Кособрюхого затянулся. В самый разгар битвы ведьмак решил вернуться в помещение. Его гнало туда чувство смутного беспокойства. В обеденном зале Геральта встретили грязные зеркала, фаршированый виолончелью жареный кабан и пьяная в дымину Ангулема, спящая на блюде среди артишоков в обнимку с гигантской стерлядью. Благо стерляди было уже все равно. К тому моменту господа рыцари на улице успели порядком измордовать друг друга. Как следствие, финал мог наступить неожиданно, а гости, слуги и скоморохи - вернуться в любой момент (не говоря уж о ее милости княгине). Ведьмак срочно выковырял из нетрезвых объятий разбойницы помятую стерлядь (Ангулема при этом невнятно ругалась и называла рыбину Соловьем) и задумался, что делать дальше.

И тут дверь, ведущая из обеденной залы во внутренние коридоры резиденции княгини, с тихим скрипом отворилась. На пороге стояла та самая невероятно красивая служанка в голубом платье, которая подавала запеченных дроздов. Охотник на чудовищ спешно закатил ногой спящую разбойницу под стол. Красавица ослепительно улыбнулась. Геральт галантно поклонился ей и в ту же минуту забыл обо всем. Что во дворе валтузят друг друга рыцари. Что под столом дрыхнет пьяная хулиганка. Что скоро гости вернутся, и когда они усядутся за стол, Ангулема запросто может проснуться, начать там колобродить и хватать всех за ноги. Служанка изящной походкой подплыла к Геральту:

- Я выбрала удачное время и место? - ласково пропела она.

- Безусловно, - согласился восхищенный ведьмак, попытавшись обнять златокудрое чудо за талию.

Прекрасная незнакомка оттолкнула его руки.

- Ах, что вы себе позволяете? Можно сказать, при всех, в обеденном зале, оскорбляя мою стыдливость!..

Геральт хитро усмехнулся.

- А вы стыдливы? - спросил он.

- Как вы смеете сомневаться! - с придыханием ответила девушка, призывно глядя ведьмаку прямо в лицо.

- Ну, если бы вы действительно были так скромны, - начал Белый Волк, снова втихаря подбираясь к девичьей талии, - вы не смели бы поднять глаз от пола на незнакомого мужчину. Особенно на гостя княгини.

Златокудрая красавица отступила на несколько шагов, вынула оба глаза и бросила их себе под ноги. Геральт замер. Лежащие на полу карие очи, жалобно моргая, пялились на него. Рыцари во дворе продолжали месить друг друга, публика - азартно орать и взвизгивать.

- Я и не смею, - робко опустив слепое лицо, сказала служаночка, - Я очень застенчива! Если господин ведьмак желает получить мой поцелуй, а может быть, и что-нибудь сверх поцелуя, он должен, как положено благородному рыцарю, сам поднять мои глаза и проследовать за мною в подвал, где мы будем укрыты от посторонних взоров.

- Радость моя, - развел руками ведьмак, - Ты сказочно прекрасна! Все еще, несмотря ни на что... - Геральт спешно прикусил язык, проклиная свое безудержное остроумие, - Но я сейчас никуда не могу отсюда проследовать.

- Почему, о Белый Волк? - в серебряном голосе красавицы послышались грустные нотки.

- Любая другая женщина давно б уже пораскинула мозгами и сообразила сама, почему.

Златокудрая голова служанки резко раскрылась на четыре дольки, и оттуда брызнул мощный фонтан мозгов, заляпавший стол, стены и самого Геральта. Потом черепушка аккуратно сложилась назад.

- Простите мою глупость, господин рыцарь, я всего лишь простая деревенская девушка. Я раскинула мозгами, как вы велели, но, к сожалению, так и не узнала причину, по которой вы отказываетесь от любви.

- Я видел, как ты старалась, - понимающе кивнул ведьмак, - это радует. Я помогу тебе найти ответ. Видишь ли, любовь у благородных сословий означает самопожертвование. Я готов отправиться за тобой хоть на край света и вечно обожать тебя лишь в одном случае: если и ты тоже готова пойти на все... завязаться в узел... разбиться в лепешку... ради меня, своего возлюбленного.

- Я готова, мой ненаглядный! - с жаром воскликнула девушка, - Так чего же желает милорд? Пойти на все, в узел или в лепешку? Одновременно я не могу.

- Дай подумать... - Геральт поскреб пальцем бритый подбородок, - Лучше в лепешку! Если ты попытаешься пойти на все, на что человек способен послать такую, как ты, я даже не знаю, где тебя потом искать.

Красавица самоотверженно разбежалась и врезалась в стену обеденного зала, словно синяя молния. Тонкая фигурка девушки расплющилась, расползлась по гобелену, подобно огромной кляксе. Ведьмак уже был тут как тут. Он быстрее мысли скатал Ёлкоглаза в рулончик и крепко перетянул шпагатом.

- Попался, стервец? - спросил хнычащий сверток довольный Геральт.

Тут под столом очухалась Ангулема. Она увидела на полу перед собой два дико моргающих карих глаза и заорала громче стада ужаленных мулов. С улицы толпой прибежали гости, недорубившиеся дуэлянты и скоморохи. Испугано озирающиеся мужчины и женщины заполнили зал. Геральт уже было вознамерился предъявить им пойманного монстра (на которого, кстати, можно было спихнуть все диверсии Ангулемы) как вдруг огромный витраж одного из окон со звоном разлетелся на множество цветных осколков. На каменный пол перед Геральтом спланировал вампир. Оглушительно завизжали дамы. Белый Волк бросил ёлкоглазовый рулончик и выхватил из ножен серебряный меч. Упырь, злобно скалясь желтоватыми клыками, подхватил Канделябрыча и сорвал со свертка шпагат. Елочный чудищ и семисвечник по совместительству тут же стал набухать, как самонадувающийся пляжный матрас.

Враги угрюмо смотрели друг на друга. Канделябрыч недобро лупал оставшимся третьим глазом. Геральт отметил, что упырек имеет крайне непрезентабельный вид. Дело в том, что кровососы не отражаются в зеркалах. Поэтому они без посторонней помощи никогда не могут привести себя в порядок. Представший перед ведьмаком вампир выглядел словно Гаврош. Он был нечесан, чумаз, одет черти как и пострижен клочьями. На лбу красовалась сделанная шариковой ручкой надпись: "Я ишак!" Нетрудно было догадаться, что ее начертал вредный кильмулис, пока геральтов противник крепко спал в гробу. Кильмулисы вообще считали вампирье племя задаваками и не упускали случая сделать какую-нибудь мелкую пакость своим более умным товарищам. На шее у клыкастого дядьки виднелась вакса, под носом, сами понимаете - клякса... Нет, вампировы брюки никуда не сбежали, хотя при таких грязных руках было просто удивительно, как он не остался неглиже.