Эти кованные сапоги, собственно, и составляли весь наряд этой разновидности аборигенов, но ввиду наличия густого и не лишенного изящества волосяного покрова, вызова общественной нравственности не имело места. Даже в случае такой молодой и здоровой особи, что ворвалась сейчас в кабинет мистера Беррила. На этот счет имелось постановление Муниципальной Комиссии Колонии…

– Если еще раз меня подвергнут здесь таким оскорблениям!.. И если оскорблять меня будут такие старые суки, на которых наш Закон запрещает поднимать руку!..

– Не подвергнут, Балла… Вас, кажется, зовут Балла? Хотите молока? Прямо из холодильника… - Барсук стал взглядом искать подходящую мисочку…

– Я хочу разодрать твою небритую морду! Я второй день ошиваюсь вокруг твоего заведения, Барсук! И дело у меня срочное… А у тебя здесь без конца торчит всякая подозрительная шваль, вроде Мохаммеда из "Десницы". Поставщик таким не верит…

– Ну, теперь, дорогая, мы вместе, наедине. Выкладывай свое дело…

– Дело короткое. Короче некуда. Я привела человека из Леса, с которым Поставщик будет иметь дело в этот раз. Только и всего. Вели его пустить - и я пошла. Ты в курсе, что Поставщик в этот раз привез много?

– Я всегда в курсе… Был знак… - уверенно и привычно, сам не зная зачем, соврал Барсук. - Дюк, запускай того… который с ней… Постой, Балла - твой гонорар…

– Мне платит Поставщик. И только он! - Дверь за пумоидом захлопнулась. На несколько коротких мгновений Барсук остался наедине с собой.

– Господи, хоть что-нибудь делается в этом мире без шума и треска? - спросил он Бога.

Потом посмотрел на часы. До полудня оставались считанные секунды. Барсук открыл сейф и положил серебряную "луковицу" туда - поверх того пакета, который теперь уже неизвестно кому и когда пригодится. Потом крепко запер сейф. Ему не нравилась мелодия, которую играли эти часы.

"Бог ты мой, - думал Гвидо, пристраивая примитивную капельницу над узким лежачком, на котором, словно сломанная игрушка, примостился обожженный и ослепший абориген - с виду детеныш, смахивавший на Учителя Ю, только в миниатюре. - Сколько их здесь… Только на койках - сорок или около того… И это я - я всего-то несколько часов назад за ужасное дело считал умерщвление одного-единственного бандита в корабельном лазарете…"

Он нашел глазами Кая, который в этот момент, обжигаясь, вытаскивал из древней конструкции стерилизатора блестящие стальные инструменты хирургического ремесла. Это было одно-единственное человеческое лицо, различимое в полумраке подземного лазарета. Все остальное напоминало полотно Босха. Люди-кроты, люди-богомолы, люди-лемуры… Терпкий запах примитивной антисептики, странные подземные ароматы-миазмы… Развороченная плоть, кровь и обнажившиеся внутренности тяжело раненных нелюдей. Живые и мертвые - вперемежку. Сознание начинало "плыть". Гвидо подумал, что лучше бы ему остаться там - на поверхности, под пулями и напалмом, а не в этом кошмаре… Он и пытался остаться там, вытаскивая из горящих хижин и полузасыпанных землей убежищ-щелей полумертвых аборигенов. До тех пор, пока не наткнулся на опаленную тушку вот этого едва живого детеныша. Его он донес сюда сам… А выйти вновь на поверхность уже не получилось - ахнули "большие" заряды, установленные десантом на поверхности. И спасать стало некого… Больше в лазарет не приносили ни живых ни мертвых.

"Наверное, и Ю там остался, - подумал Гвидо, прислушиваясь к наступившей наверху тишине. Да, не скажешь, что он переоценивал свою индивидуальность…"

Но Учитель Ю оказался легок на помине. В глубине одного из туннелей раздались оживленные и, похоже, радостные звуки, и на пороге возник громадный силуэт, который капитан дель Рэй машинально квалифицировал как аборигена-медведя и только потом - как вполне нормальную, только уж очень крупную особь легионера. На руках громила, словно малого ребенка, нес жалобно попискивающего Учителя. Гвидо поспешил к нему навстречу, но легионер стоял как вкопанный, уставившись на что-то, находившееся за спиной контрразведчика, с таким видом, словно увидел привидение. Гвидо обернулся через плечо.

Федеральный Следователь утер тыльной стороной ладони набегавший на глаза пот и устало спросил:

– Вижу, и вам нашлось дело, Дмитрий Евгеньевич? Вы так и будете стоять в проходе, или…

– Поддержите его, - слабым голосом распорядился Учитель Ю. - По-моему, большому человеку дурно…

Нет, были в этом мире и такие вещи, которые происходили без шума и треска. Барсук Беррил убедился в этом, когда, отвернувшись от сейфа, узрел успевшего появиться за это время в его кабинете, плоховато бритого невысокого мужичка, самой примечательной деталью в облике которого, была свернутая из чего-то неимоверно застиранного, чалма. Ее посетитель аккуратно сматывал с головы и укладывал аккуратной кучкой на столе, рядом с пепельницей.

– Дюк, - сказал в пространство Беррил.

Поименованный персонаж возник в дверном проеме, стеснительно придерживая пол полой пиджака рукоять армейского бластера, взятого на изготовку. Так, на всякий случай.

– Да, хозяин? - вопросительно произнес он.

– Ты опять забыл постучать. Когда впускал гостя. Пригляди, чтобы никто не мешал нам поговорить здесь. И обе двери прикрой поплотнее. Будь у селектора, а не торчи за портьерами. Я проверю.

Подождав, покуда указания будут исполнены, он поднял взгляд на посетителя. Тот закончил свои манипуляции и теперь снова ловко укреплял чалму на черепе. На столе лежал извлеченный из его головного убора предмет. Плод ого. Небольшой, но правильной формы, вполне кондиционный. Профессиональным взглядом Барсук оценил его примерно в пятьдесят тысяч кредиток.

– Это от народа с Мостика. Очередной взнос.

– Что ж, как всегда вперед и вовремя. Похвально. Как тебя звать, к стати? Что-то не помню, чтобы…

– Не стоит забивать голову такими вещами… Достаточно того, что Балла тебе объяснила от кого я… Ведь она достаточно ясно сказала?

– Как всегда - я бы даже на ее месте не стал так волноваться… - Теперь то, что передает тебе Свистун…

Только особы, приближенные к Поставщику, позволяли называть его этой кличкой. Беррил принял это к сведению.

– Я внимательно вас слушаю, хотя и не знаю как вас зовут…

– Товар на складе терминала. Квитанции, накладные и вообще все необходимое - вот на этой магнитке, - в руке гостя появился словно в карточном фокусе пластиковый прямоугольничек. - Партия большая. Ее следует перебросить на Ранчо Чудака. Два контейнера - самые большие - они помечены Левым Знаком, проходят как имущество Легиона - надо поместить в Дупло. Все это - немедленно, до захода.

– Если вы хотите говорить о Дупле, то вы имеете что-то серьезное, а когда вы имеете что-то серьезное, то зачем так торопиться?..

– Я должен передать Свистуну, что он слишком торопливый?

На внимательном лице серого мужичонки не было и тени усмешки, а в произнесенной фразе - и тени иронии, отчего Барсука прошиб холодный пот.

– Упаси меня Бог от того, чтобы меня так понимали, когда я просто так разговариваю… - он нервно поправил галстук.

– Второе. Свистун передает тебе, чтобы ты не делал глупостей с тем товаром, который у тебя был для покойника Окамы.

"Проклятие, - подумал Барсук. - Господи, почему ты сразу не принял мою душу, когда я готов был ее тебе сбыть? Почему ты вместо этого поселил несчастного предпринимателя на проклятой Гринзее, где он мучается как в аду? И на которой все про его дела все знают. Чего не знает Большой Питон, то, оказывается, знает господин Свистун, хотя ни того ни другого он сроду в глаза не видел и никогда - Боже, сделай так - никогда не увидит? И если уж берутся за него - так оба сразу. А как в них нужда - ни до того ни до другого не докричишься ни через каких связных…"

Предавшись этим печальным, хотя и несколько непоследовательным размышлениям, Барсук старательно глядел в рот связному, не забывая внимательно помигивать и посапывать.