Мы по-прежнему медленно обходили комнату, держась за руки. Минуту я обдумывал слова мисс Коллинз. Потом сказал:
– Я только что вспоминал, мисс Коллинз: в последний раз, когда мы встречались, вы были так любезны, что пригласили меня к себе, дабы обсудить мои проблемы. Забавно распорядилась судьба: теперь, кажется, много важнее поговорить о том решении, которое должны принять вы и которое определит вашу жизнь. Хотелось бы знать, что вы изберете. Если мне позволено так выразиться, вы стоите сейчас на перепутье.
Мисс Коллинз рассмеялась:
– О Боже, мистер Райдер, для перепутий я уже слишком стара. Да и Лео припозднился: время для таких предложений давно прошло. Вот если б этот разговор состоялся лет семь или восемь назад… – Она вздохнула, и на мгновение лицо ее затуманила глубокая печаль. Затем на нем появилась прежняя милая улыбка. – Едва ли стоит в этом возрасте начинать новую жизнь – с новыми надеждами, страхами и мечтами. Да-да, вы торопитесь сказать, что я еще не так стара, что жизнь не прожита до конца, – ценю ваши добрые намерения. Но истина в том, что время упущено, и ныне… скажем так: стоит ли ныне осложнять свое существование? А, Мазурский! Всегда, как магнитом, притягивает взгляд! – Она указала на терракотовую статуэтку кошки на подставке, мимо которой мы проходили. – Нет, Лео уже и так стал причиной слишком многих трудностей. С тех пор я и устроила для себя совершенно иную жизнь – и если вы спросите обитателей этого города, большинство из них, надеюсь, скажет, что совсем неплохую. В нынешний трудный период я многим из них оказала существенную помощь. Конечно, мои успехи не идут ни в какое сравнение с вашими, мистер Райдер. И все же, оглядываясь назад, я испытываю определенное удовлетворение. Да, в общем и целом, я могу гордиться своей новой жизнью после Лео – и мне ничуть не хочется что-либо менять.
– Однако, мисс Коллинз, вам по меньшей мере нужно было бы тщательно обдумать создавшуюся ситуацию. Мне непонятно, почему вы не считаете достойной наградой за ваши труды возможность разделить закат своих дней с человеком – простите, с тем человеком, которого вы, по всей видимости, все еще любите. Я говорю так потому, что иначе бы вы, вероятно, не прожили здесь, в городе, все эти годы. По какой иной причине вы ни разу не задумались о повторном браке?
– О, я задумывалась о повторном браке, мистер Райдер. И у меня было не менее трех кандидатур. Но это были… не те люди. Возможно, в ваших словах что-то есть. Лео был рядом, и это мешало мне проникнуться чувствами к другим. Так или иначе, я говорю о далеком прошлом. Ваш вопрос – и он, вероятно, вполне резонен – заключается в том, почему бы остаток жизни мне не прожить с Лео? Хорошо, давайте порассуждаем. В настоящую минуту Лео трезв и тих. Надолго ли такое положение сохранится? Возможно, надолго. Вероятность есть, допускаю. Особенно если он завоюет признание, вновь сделается заметной персоной, чье положение ко многому обязывает. Но если я соглашусь к нему вернуться, все пойдет иначе. В скором времени он решит разрушить все, что построил, как это уже бывало в прошлом. И что тогда станется со всеми? Что станется с городом? Знаете, мистер Райдер, я склонна думать, что просто обязана отвергнуть его предложение: таков мой долг перед обществом.
– Простите, мисс Коллинз, но мне никак не отделаться от ощущения, что ваши аргументы не столь уж убедительны для вас же самой. Что в глубине души вы только и ждали возобновления прежней жизни – жизни с мистером Бродским. А все ваши труды (за которые, не сомневаюсь, горожане будут вечно вам благодарны) служили только тому, чтобы скрасить дни ожидания.
Мисс Коллинз наклонила голову и со слегка удивленной улыбкой стала обдумывать мои слова.
– Быть может, мистер Райдер, – сказала она, помолчав. – Доля истины в том, что вы говорите, имеется. Быть может, я недооценивала того, как быстро утекает время. Лишь совсем недавно – собственно, в прошлом году – меня поразила мысль, как стремительно оно мчится. О том, что мы оба стареем и вернуть прошлое нельзя. Да, вы, должно быть, правы. Когда я оставила Лео, я не думала, что это навсегда. Однако справедливо ли ваше утверждение, что я ждала? Не знаю. Я жила сегодняшним днем. И теперь обнаруживаю, что время ушло. Но, оглядываясь на свою жизнь, устроенную собственными руками, я вижу, что она была не так уж плоха. Мне хотелось бы продолжать в том же духе до самого конца. Ради чего мне связываться с Лео и его зверушкой? Неприятностей не оберешься.
Я собирался вновь, наиболее деликатным образом, высказать сомнение в том, что она сама верит в сказанное, но рядом со мной оказался Борис.
– Нам нужно собираться, – сообщил он. – Мама начинает нервничать.
Я посмотрел туда, куда он указывал. Софи стояла всего в нескольких шагах от места, где я ее покинул, совершенно одна, без собеседников. По ее лицу блуждала слабая улыбка, ни к кому не обращенная, поскольку рядом никого не было. Ссутулившись, она разглядывала, кажется, во что обуты гости, группой стоявшие поблизости.
Ситуация представлялась безнадежной. Возненавидев скопом всех присутствующих, я сказал Борису:
– Да, ты прав. Нам лучше уехать. Приведи мать. Мы постараемся выскользнуть незаметно. Явившись сюда, мы уже выполнили свой долг. Оснований для жалоб нет.
С прошлого вечера я запомнил, что дом примыкает к отелю. Когда Борис скрылся в толпе, я стал рассматривать ряд дверей, пытаясь определить, которая из них привела вчера нас со Штефаном Хоффманом в коридор отеля. Но в тот же миг мисс Коллинз, которая не отпускала моей руки, заговорила:
– Если быть до конца честной, тогда я, пожалуй, с вами соглашусь. Да, в самые безрассудные минуты своей жизни я действительно об этом мечтала.
– О чем, мисс Коллинз?
– Обо всем. Обо всем, что происходит сейчас. О том, чтобы Лео взял себя в руки и нашел в этом городе достойное себе применение. Что все снова будет прекрасно – и эти жуткие годы навсегда останутся позади. Да, согласна, мистер Райдер. Легко быть мудрой и уравновешенной среди бела дня. Но ночью – дело другое. Как часто в эти годы я пробуждалась среди ночи, в темноте, и лежала без сна, думая о подобном развитии событий. Но сейчас, когда фантазии начали претворяться в действительность, я теряюсь в сомнениях. Да и по-настоящему ничего еще не ясно. Конечно, Лео вполне мог бы найти себе занятие, прежде у него был огромный талант, вряд ли он его потерял целиком. Надо признать: раньше ему было не развернуться, да и случай не выпадал. Но что касается нас двоих – уже поздно. Что бы он там ни говорил, время, в самом деле, упущено.
– Мисс Коллинз, я с удовольствием обсудил бы с вами это. Но сейчас, к сожалению, мне нужно идти.
Я видел, что Софи с Борисом пересекают комнату и приближаются ко мне. Отняв у мисс Коллинз свою руку, я снова осмотрел двери и отступил назад, чтобы заглянуть за поворот. Все двери казались мне смутно знакомыми, но ни в одной я не был полностью уверен. Я хотел было обратиться к кому-нибудь за советом, но решил этого не делать, дабы не привлекать внимания к нашему раннему уходу.
Озадаченный, я повел Софи и Бориса к дверям. Почему-то мне вспомнилась сцена, кочующая из фильма в фильм: персонаж, желающий эффектно покинуть помещение, распахивает не ту дверь – и вступает в стенной шкаф. Правда, мною руководили противоположные намерения: я хотел удалиться как можно более незаметно, чтобы потом, обсуждая этот вечер, никто не мог в точности припомнить, в какой момент мы исчезли. Однако и мне было в равной мере важно избежать подобного афронта.
В конце концов я выбрал центральную дверь – просто потому, что она была самой внушительной. Ее фланкировали каменные колонны, глубоко утопленные панели были украшены перламутровыми инкрустациями. Перед колоннами, неподвижно как часовые, стояли служители в униформе. Я сообразил, что столь роскошная дверь если и не приведет нас прямиком в отель, то по крайней мере откроет путь в какие-то основные помещения, где мы, вдали от любопытных глаз, как-нибудь сориентируемся.
