Что делать со свободой, я знал, но как поступить с деньгами?.. – Туан улыбнулся в усы. – Решение было найдено. Разыскал одну из своих знакомых – известную в те времена певицу – и отправился с ней в банк. Получил деньги, отдал их даме. Прежде, в трудные годы, она не раз помогала мне.

Но вряд ли эти деньги могли покрыть те расходы, которые она несла, оплачивая долги молодого писателя. И есть ли вообще та монета, которой оплачивается признательность и доброта?

– В годы первой войны Сопротивления, – продолжал Туан, – наши дороги разошлись. Я ушел в партизанские районы, а она осталась в столице, не теряя связи с революционерами. Однажды друг привез от нее посылку. Я развернул сверток и обнаружил слиток золота и шелковый платок. Слиток золота? Я отдал его революционной власти. А вот платок… – Туан вытащил его из нагрудного кармана и развернул…

Долго, сосредоточенно смотрел он на причудливые вензеля. Затем сложил платок и спрятал в нагрудный карман.

– Она погибла во время первой войны Сопротивления. Как и при каких обстоятельствах – не знаю. Мне неведомо, где ее могила; но память о ней сохранил навсегда. Я запомнил ее слова: «На Востоке краешком засветилось солнце: заря – это предвестница дня, это путь к дневному курьеру». Сейчас этот дневной курьер несется над всем Вьетнамом.

Однажды Туан пришел ко мне в канун нового года. В коричневой вельветовой куртке, в черной шерстяной рубашке. (Это была его любимая одежда.) Писатель протянул мне свою новую книгу: старый человек должен еще писать и новые книги.

– Читатель видит в нас источник нравственной силы. Он не прощает нам слабых, бездушных строк. Чашечка зеленого чая утоляет жажду, рис кормит человека, а книга насыщает мозг, – говорил мне Туан. Он приобрел известность в литературных кругах в середине 30-х годов. Еще до Августовской революции 1945 года без колебаний включился в революционную борьбу. В 1946-м – в возрасте 36 лет (родился 10 июля 1910 года) стал первым генеральным секретарем Ассоциации литературы и искусства Вьетнама. Его книги и рассказы «Чашка чая из утренней росы», «Без родины», «Храм музыки», «Дух сопротивления «, «Черная река» и многие другие отмечены романтической приподнятостью, отточенностью стиля. В переводах Нгуен Туана Вьетнам «открыл» Чехова, Гоголя… Он – автор статей о творчестве Л. Толстого, Ф. Достоевского…

Когда массированным налетам американской авиации подвергался угольный район Вьетнама – Хонгай, он писал гневные репортажи с места событий для ханойской газеты «Тхонгнят» – «Единство». Как-то я застал Туана за письменным столом. Он заканчивал новеллу «Островной уезд». За окном громыхала гроза. Писатель открыл ставни: «Люблю буйство природы. Дожди вспучивают ручьи и реки, правда, они грозят прорвать дамбы, но зато обновляют землю». Пока Туан заваривал крепкий зеленый чай, я углубился в чтение его новеллы.

Легендарные герои словно восстали из огня туановской водяной бамбуковой трубки – кальяна…

«Гудит северный ветер. Голубоватые блики пламени пляшут на бревнах. Я чувствую, как глубоко в душу мне западают знакомые издавна стихи прославившегося в боях князя Чан Куанг Кхая. Да будет дозволено мне перевести на нынешний наш язык их начертанные старинными иероглифами строки:

Нгуен Туан не жалел своих сил во имя этой великой цели.

Когда над Винем – главным городом провинции Нгетинь, что лежит примерно в 300 километрах от Ханоя, и днем и ночью патрулировали американские самолеты, Нгуен Туан приезжал на зенитные батареи, в рыбачьи селения и читал бойцам, крестьянам, строителям дорог свои новеллы. Когда в декабре 1972-го стратегические бомбардировщики сбрасывали «ковровую» смерть на Ханой, превращали в руины Кхамтхиен – улицу древних Звездочетов, он писал книгу «Ханой сбивает самолеты». Очерки и новеллы, составившие книгу, – рассказы о людях фронта. Ракетчики и летчики, бойцы ударных строительных бригад и отрядов самообороны… Их подвиги, описанные Нгуен Туаном, вошли в антологию произведений о великих победах Вьетнама.

Как-то премьер-министр Фам Ван Донг спросил Нгуен Туана:

– Скажите, мэтр, что пишете?

Туан хитро улыбнулся и переспросил:

– А что бы вы хотели и стали печатать?

– Все, – ответил Фам.

«В годы мира силы свои напрягай», – повторял Туан слова Чан Куанг Кхая. «Тысячу лет будут озарены светом горы и реки твои». И тут же заметил: «Деревья хотят тишины, но ветер им этого не позволяет». Фам Ван Донгу, талантливейшему человеку и политику, были понятны эти слова…

– Жизнь – как крутая горная дорога, – часто слышал я от Нгуен Туана. – Писатель – вечный путник. Он словно поднимается в горы, по крутизне, где надрываются даже идущие без вьюка кони. И как он мечтает тогда о нежном и ласковом море! Пот льет с него градом. Жажда все сильнее. Но помни: чем труднее, тем соленее должно быть питье. Прими крупицу-другую соля, и ровным станет шаг, ноги пойдут бодрей по острым камням, не защемит болью сердце (с солью во Вьетнаме часто ассоциируется понятие воли человека. – М. И.).

Нгуен Туан ушел из жизни, но не из моей памяти военных лет. И тем, что я прожил в «Метрополе» в номере 112 почти десять лет, я обязан Туану. Он мне как-то в 1967-м сказал: «Если хочешь написать что-либо большое, живи только в номере 112, там Грэм Грин закончил «Тихого американца». Напиши про «Тихого русского». Сможешь?» – «…Пойдет!..» – «Тебе сам Бог велел…»

Я не встречал более открытого, восторженного и, наверное, ранимого человека среди вьетнамских литераторов, чем Суан Зиеу (Нго Суан Зиеу родился 2 февраля 1917 года в провинции Нгетинь). Один из крупнейших вьетнамских поэтов старшего поколения. Он из той плеяды литераторов, о которых говорят: «В одно прекрасное утро проснулся известным». Это его великоханьские гегемонисты были готовы приговорить к смертной казни за свободолюбивые стихи.

…Поэт любви. Так назвали Суан Зиеу еще в 30-х годах. Пожалуй, не было ни тогда, ни сейчас ни одной школьницы во Вьетнаме, которая бы не носила в портфеле сборника стихов Суан Зиеу или не переписала его строки в свою тетрадь-дневник. Во время войны он стал поэтом солдатской песни. Суан Зиеу – это вьетнамский Симонов.

Долгие годы первой и второй войны Сопротивления поэт сражался с врагом своими стихами, издал в освобожденных районах книги «Под золотой звездой», «Свет», «Мать и дитя». Его герои – это бойцы Народной армии, идущие по дорогам войны, это – партизаны, не дающие покоя врагу в сельской местности, это – крестьяне и рабочие, это народ, давший клятву отстоять и освободить Родину.

1964 год. Военный пожар вновь взметнулся над Северным Вьетнамом. Плечом к плечу встали матери и отцы, братья и сестры. В те военные годы мы встречались с Суан Зиеу после каждой его и моей командировки на фронт.

Однажды в 1967-м Суан Зиеу вернулся из поездки в район города Винь особенно взволнованным. Мы просидели тогда до позднего вечера. Перед самым уходом он мне сказал:

– Мир можно видеть в разном цвете: голубой – это любовь, радость, счастье. Черный – это ненависть, гнев. Я столько лет писал, видя мир голубым.

– Теперь, когда враг посягает на нашу честь и землю, я вижу заокеанских пришельцев в самом черном цвете.

Из той поездки он привез такие стихи:

В том же 1967-м Суан Зиеу на горе Куэт, рядом с Виньской электростанцией, собирал материал для газетного очерка. (Все поэты и писатели Вьетнама в военные годы работали и как журналисты.) Неожиданно начался налет. Зенитчик прикрыл его своей грудью и был тяжело ранен. Он спас жизнь поэту. Когда Суан Зиеу пришел в госпиталь навестить бойца, то юноша, перенесший тяжелую операцию, сказал: «Я закрыл вас грудью и сделал бы это еще много раз. До тех пор, пока жив. Ваши стихи мощнее тысяч зениток. Они не только стреляют по врагу, они воспевают жизнь. Бейте врага сильнее своими стихами. И за меня… тоже».