- Пулеметик бы где взять...
Она, стиснув ладонями виски, охнула:
- Славик, хоть ты под ногами не путайся...
Ну, начальница, конечно, определил Мазур. То ли правая, то ли левая рука профессора Буряковского. Классический пример ученой дамы средних лет, с грехом пополам пережившей и перестройку, и все последующее: характерная легонькая истеричность на лице, суетливая развинченность движений...
Котовский браво шагнул к ней, издали улыбаясь:
- Галина Прокопьевна, как она, жизнь? Мы вот опять к вам нагрянули по срочной надобности...
Она вскинула на него глаза, трагическим тоном изрекла:
- Ох, простите, Павел Федорович, я вас и не заметила... Вы извините, у нас тут неприятности...
- Это с чего бы вдруг? - сияя золотыми зубами, пожал плечами лысый. Места прекрасные, воздух чистейший... Кто посмел ученых людей обижать?
- Обезьяны здешние! - сказала она в сердцах. - Прости меня, господи, за такие слова, но тут никакой интеллигент не выдержит...
- Сагайцы? - насторожился Котовский. - Что стряслось-то?
- Что-что... Приехали на раскоп целой бандой, верхом, с ружьями у одного, по-моему, даже автомат был... С рожком такой, как в кино...
- А вы не преувеличиваете, хорошая моя? - спросил Котовский, оглянувшись на Мазура быстро и цепко.
- Очень похоже, а вы знаете, что не преувеличиваю... Автомат ведь очередью стреляет? Трах-тах-тах?
- Ага, - сказал Котовский. - Есть у него такая особенность.
- Вот видите. У них и автомат был.
- Это точно, - сказал рядом шофер, ни к кому в точности не обращаясь. Натуральный "Калашников", хотя и старенький. Что я, в армии не служил?
- Интересные дела, - сказал Котовский. - И что?
- Ну, что... Разъезжали по полю и палили вверх, - вовсе уж надрывным тоном поведала Галина Прокопьевна, нервно похрустывая худыми пальцами. - Сначала издали, потом все ближе и ближе. В конце концов начали в нас целиться, орать разную похабщину... И насчет наших девочек, и насчет того, что нам следовало бы отсюда убраться, и побыстрее. С их древней независимой земли. Один, скотина, из ружья так выпалил, что пуля над головами пролетела. Ну, я распорядилась прекратить работу и возвращаться в лагерь. Так один на прощанье прикладом двинул по стеклу на полном галопе, джигит долбаный...
- Милицию надо, - угрюмо сказал шофер. - Только откуда ее тут возьмешь... Где старшой, интересно?
- Увы... - сказал Котовский. - В обнимочку с бадьей почивает.
- Послал бог начальничка... Котовский, отведя Мазура в сторонку, скороговоркой сообщил:
- Пора отсюда линять, Степаныч. Берем Томку и линяем. Нехорошие дела. Совсем мне не тянется болтаться там, где эти чингисхановы внуки на тропу войны собрались...
- Боишься? - усмехнулся Мазур. - Стволов у нас до черта...
- Бояться не боюсь, а играть в индейцев решительно неохота, - честно признался лысый. - Видишь ли, Степаныч, тут - самая азиатская окраина государства. На пару сот километров вправо-влево и вокруг ни власти, ни писаных законов, ни, что гораздо печальнее - понятий. А это уже такой край, что дальше ехать некуда. Законченная Папуасия. С этими азиатами по понятиям толковать заранее бесполезно. Нравы у них совершенно первобытные: ни авторитетов не понимают, ни понятий, ни сложившегося уклада... Как тыщу лет назад. Творят, что хотят, совершенно не думая, что им за это может быть. Этакий своего рода беспредел. Хуже ничего нет, точно тебе говорю. Здесь такие бандочки что хотят, то и творят. Его ж потом еще найти надо... Вот по ту сторону, в Монголии, с ними разговаривать умеют. Ежели там такой вот джигит с нашей стороны на краже скота попадется, разговор короткий - бросят в яму и будут месяц на голову какать, пока с голоду не загнется, потому что кормить его никто не озаботится...
- Что, в двадцать первом веке? - спросил Мазур.
- В этих краях, Степаныч, век не двадцать первый, а вообще непонятно который. Подозреваю, никаких веков тут и нет - одна беспросветная азиатчина. Я ж говорю - самая беспредельная окраина державы, первобытные люди во всей красе... Я пойду с Томкой почирикаю, а ты тем временем заговори зубы Галине мол, возникла у любящего папаши срочная необходимость в присутствии родимой доченьки... Наплети что-нибудь, ты же обаятельный... Галина, хоть и кандидат наук, в нынешней жизни разбирается еще хуже, чем я в буржуазной лженауке кибернетике. Полагает, что мы с Папой - шантарские бизнесмены и не более того. Ты уж ее не разубеждай, к чему советскому человеку в голову пихать лишние сложности? Он и так перестройкой ушиблен, будто поленом по тыкве. С ним надо, как с дитем неразумным...
- Пожалуй, - сказал Мазур озабоченно.
И направился следом за археологичкой, державшей путь прямехонько в палатку Буряковского. Вошел следом. Там, ясное дело, ничего не изменилось: бородатенький, живописно разметавшись пузом вверх, храпел с переливами и присвистом. С первого взгляда понятно, даже интеллигентке советской закваски, что будить его бесполезно.
- Это, знаете ли, надолго... - сказал Мазур тоном знатока.
- Сама знаю, - уныло огрызнулась она. - Научена долгим опытом общения... Что же теперь делать? Я боюсь, правда... Они же могут опять нагрянуть... Ни милиции, ни властей поблизости не доищешься В первый раз со мной такое, а ведь сколько сезонов в поле отработала.
- По-моему, вам бы самое время свернуть лагерь и уехать, - сказал Мазур искренне. - Сдается мне, что шофер кругом прав: в таких ситуациях нужен пулемет. А пулемета у вас нет.
- Откуда?
- Вот то-то. Что вас сюда вообще принесло?
- Как вы не понимаете? Чагатайская культура, курганы хызырского периода, почти не изученные... - она безнадежно махнула рукой. - Впрочем, вас ведь это наверняка, простите, не трогает, у вас интересы другие. Видела я вашу машину... Где вам понять, что такое для науки хызырский период...
Мазур мягко спросил:
- А вы, простите, знаете разницу меж литоралью и абиссалью*? [Литораль зона морского дна, затопляемая при приливе и осушаемая при отливе; абиссаль глубины свыше 3 000 м.]
- Понятия не имею, - сказала она устало. - Говорю же, в ваших новорусских делах не разбираюсь совершенно - брокеры эти ваши, дилеры, литораль, абиссаль... - уныло уставилась на Буряковского, которому,было покойно, уютно и хорошо. - Нет, полная кататония. Все опять у меня на шее... .
- Послушайте, - сказал Мазур. - По-моему, вам определенно следует собрать...
Он замолчал, когда снаружи раздался выстрел - одиночный сухой хлопок охотничьего ружья. Одним движением отдернув полог палатки, выскочил наружу.
И замер в напряженной позе.
Метрах в двух от его лица располагалось дуло. Принадлежало оно автомату АКМ (образцу устаревшему, но тем не менее надежному и убойному), каковой довольно уверенно держал невысокий раскосый субъект в потертых джинсах и зимнем армейском бушлате, надетом на синюю майку.
- Руки вверх сделай, нарядный, - расплывшись в дурной улыбке, распорядился сагаец.
Мазур медленно поднял руки - в такой позиции бросаться очертя голову на трещотку было бы самоубийством. Этот скот не выглядел ни пьяным, ни обкуренным, и автомат держал с известной сноровкой. Так что оставалось лишь тянуть время в надежде его выиграть...
- Давай туда! И ты тоже, мадама! - тип с автоматом слегка повел стволом.
Мазур окинул лагерь хватким профессиональным взглядом. Диспозиция не ахти: молодые "гробокопатели", и Котовский с ними, старательно держа руки над головой, сбились в кучку под прицелом двух охотничьих ружей и потертого мосинского карабина, только шофер джипа, чьего имени Мазур так и не узнал, оказался чуть в сторонке - и сейчас, оскалясь от ярости, надвигался на ближайшего сагайца с целеустремленностью бульдозера, приговаривая:
- Я тебе щас, обезьяна, жопу порву на немецкий крест, чтобы не выделывался...
Физиономия у него была решительная и глупая, его явно не колотили еще по темечку жизненные сложности, не клевал жареный петух, он слитком уж привык ощущать себя в Шантарске силой, которой ни одна сявка не посмеет сунуться поперек...
