В коридоре зазвонил телефон.

— Я отвечу, — быстро вставая, сказал Сергей. — А ты мне пока положи пюре. С котлетой.

Татьяна смотрела вслед уходящему мужу. В руке у нее нелепо застыла ложка с пюре.

— Я слушаю, — громко сказал муж в коридоре.

— Вот и слушай. Слушай и запоминай, — ответил ему голос в телефонной трубке.

— Кто это? — изменившимся, напряженным тоном спросил Сергей.

Татьяна, уронив ложку на стол, бросилась в коридор.

«Что?» — спросила она глазами.

«Все нормально», — попытался улыбнуться муж.

Но Татьяна не поверила. Она схватила мужа за руку и сильно, повиснув на ней телом, потянула вниз. Она прижалась ухом к обратной стороне трубки.

— Эй! Ты слышишь меня?

— Слышу. Кто это говорит?

— Твои хорошие знакомые. С которыми ты вчера не встретился.

— Не по моей вине. Я был на месте. Но вы не пришли.

— Не по твоей. По вине твоей жены. Она притащила с собой охрану.

— Вы ошибаетесь.

— Мы не ошибаемся. Ты играешь краплеными картами. Предупреди свою жену, что если еще раз…

— Она ни в чем не виновата. Вы слышите!

— Она сорвала встречу.

— Я готов встретиться… Я готов встретиться еще раз.

— Встреча переносится на послезавтра. В то же время. В парке. Где развалины санатория. Знаешь?

— Знаю. Но послезавтра я не могу. Меня не будет в городе.

— Можешь. И будешь. В городе будешь. Потому что в деревне тебе делать нечего. Там все в порядке.

— Что вы говорите?.. — почти прошептал Сергей.

— Мы говорим, что в деревне все в порядке. Мы проверяли.

Татьяна взглянула на мужа широко раскрытыми глазами и зажала себе рот рукой.

— Стойте! Не бросайте трубку! — закричал Сергей.

— Ждем послезавтра. На этот раз без жены. И без охранников.

И сразу гудки. Бесконечные, безнадежные гудки. Татьяна вырвала у Сергея трубку и лихорадочно, ломая ногти в диске, набрала номер.

— Але, — после долгой паузы ответил голос.

— Извините. Это родственники вашей соседки. Той, что живет через дом от вас. Не могли бы вы пригласить ее к телефону. Нам очень нужно!

— Может, лучше завтра?

— Нет, сегодня! Сейчас! У нас очень важное дело. Я очень прошу вас! Мы бы не стали вас беспокоить…

— Ну хорошо. Перезвоните через десять минут. Через десять минут трубку взяла мать Сергея.

— Мария Григорьевна. Это я, Татьяна.

— Таня, ты? Что случилось?

— Ничего. Я просто хотела узнать, как там у вас?

— У нас? У нас все хорошо. Дети здоровы. Вчера приезжали ваши друзья, передали от вас привет. И гостинцы.

— Какие гостинцы?! Какие друзья?!

— Ваши друзья. Те, которых вы просили передать гостинцы. Конфеты и игрушки. Детям они очень понравились.

Татьяна побелела и испуганно взглянула на мужа.

— Они были там! Они привезли детям конфеты! — зашептала она, прикрыв микрофон ладонью. — Они были у детей!..

— Спокойно! — Сергей прижал жену к себе, вытащил из ее руки трубку. — Спокойно, Таня. Спокойно… В наушнике уже радостно кричали детские голоса.

— Мама, Папа, это вы?

— Мы, мы.

— Спасибо тебе, папочка. Они такие красивые.

— Что красивые?

— Игрушки. Которые ваши друзья привезли. Дядя Павел и дядя Миша. Они такие хорошие.

— Игрушки?

— Нет, дядя Павел и дядя Миша. Они с нами в прятки играли. И качели починили.

— Ну и хорошо, что починили, — сказал, стараясь не менять голоса, Сергей. — Очень хорошо, что починили На руки его с лица Татьяны стекали слезы.

— А вы когда с мамой приедете?

— Мы скоро приедем. Скоро…

Сергей положил трубку на рычаги и еще крепче прижал к себе уже в голос рыдающую Татьяну.

Но она высвободилась, отступила от него на шаг, взглянула прямо в глаза.

— Пойдешь?

— Пойду, Таня. Не могу не пойти. Ты же сама слышала. Про детей…

— Может, лучше обратиться в милицию?

— Нам никто не поверит. И потом… Нельзя мне в милицию.

— Почему?

— Потому что я уже один раз исполнил их просьбу. Маленькую. Но все равно подсудную. И теперь я у них на крючке.

— На каком крючке?

— На железном. Это они так говорят — на крючке. Вначале идешь на малую уступку, потом заставляют соглашаться на большую. Шантажируя малой.

— Ты взял деньги?

— Нет. Просто помог одному старинному приятелю уйти от штрафа. Сдуру помог. А он рассказал об этом своему приятелю. Тот — своему. После чего приятели последнего пришли ко мне, прося подчистить поступившие ко мне документы. И если теперь все это выплывет, то я могу пойти под суд.

— Но так они тебя просто могут… Могут убить.

— Нет, вряд ли. Это же не кино. Я думаю, смогу с ними договориться. Объяснить, что то, что они просят, сделать невозможно. И что, даже если они меня убьют, дело передадут другому инспектору.

— Они не станут тебя слушать.

— Эти, может быть, и не станут. А их хозяева станут. Зачем им финансовое преступление усугублять уголовным? Тем более когда это не сулит никакой выгоды Они не станут меня убивать, потому что живой я им нужен больше, чем мертвый.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Ты останешься здесь. Потому что, если ты пойдешь со мной, они действительно могут что-нибудь сделать. Ты поедешь к детям. Отведешь их куда-нибудь к знакомым матери и будешь находиться с ними до тех пор, пока я тебя не найду. Обещай мне это.

— Но они могут…

— Обещай мне выполнить мою просьбу!

— Но…

— Таня!

— Хорошо. Я поеду к детям и буду ждать тебя там.

В кафе, за столиком, сидело пять человек. Четыре мужчины и женщина.

— Зачем ты нас собрала? — спросил один из мужчин.

— Вы друзья Сергея.

— И что?

— Ему нужна ваша помощь.

— Если ему нужна помощь, почему он не обратился к нам сам?

— Он не обратится к вам. Он не хочет втягивать вас в это дело.

— В какое дело?

— Я не могу сказать, в какое. Я могу лишь сказать, что оно связано с его работой.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

— Защитили его. Защитили от очень опасных людей.

— Ты не преувеличиваешь? Насчет опасности?

— Нет. Несколько дней назад они избили его. Очень сильно избили. А вчера… А вчера они угрожали нашим детям. Если он не придет на встречу. Я боюсь… Я боюсь, они его убьют.

— А ты предлагаешь, чтобы мы подставили свои головы вместо его. В деле, о котором ты даже ничего не хочешь рассказать?

— Но вы же его друзья.

— Дружба, она, конечно, дружбой. А крематорий врозь…

— Ты пас? — спросил один из друзей другого.

— Я не пас, но хочу знать расклад. И желательно знать прикуп. И лишь после этого принимать решение. Ведь, как я понимаю, дело идет не об обсуждении программы ближайшего уик-энда, а о потасовке. Могу я хотя бы узнать, во имя чего мне расквасят рожу?

— Его требуют исправить финансовые документы. Чтобы уйти от налоговых штрафов.

— Это уже гораздо приятнее. Для моей рожи. Пострадать во имя блага государства — это почетная обязанность всякого проживающего в нем гражданина.

— Где и когда назначена встреча?

— Послезавтра. В парке. Там какие-то руины.

— Знаю. Я там с сыном на лыжах катаюсь.

— Как думаешь, они будут вооружены?

— Наверное. Наверное, будут.

— Значит, разговор идет не о драке. А о вооруженном столкновении…

И все повернулись в сторону одного из присутствовавших.

— Вы что на меня уставились? Все?

— Потому что вопрос идет не о драке.

— Ну и что?

— Ты, Федор, из нас единственный имеешь доступ к оружию.

— Вы что, с ума спятили? У нас оружие по счету. Склады опечатываются…

— Брось свистеть. Ты же как-то притаскивал на вылазку карабин. И «Макарова» тоже. По мишеням стрелял. Говорил, что в любой момент… Вплоть до установки «Град».

— Что, точно говорил?

— Говорил, говорил.

— Значит, пьяный был.

— Что у пьяного на языке, то у трезвого на подотчете.