Так, может, это дело сгорело не случайно?

Подполковник просмотрел списки утрат до конца. Нет, другие дела его не заинтересовали. Большинство из них были обычной бытовухой. Кроме, может быть, мужика, убитого возле конечной остановки городского автобуса. Но там не прозвучали известные подполковнику клички.

— Возможно восстановить эти дела? — показал подполковник на дело Хрипатого и еще пару, совершенно его не интересовавших дел.

— Да, конечно, работа уже идет. Думаем, месяца через три-четыре…

Нет, три-четыре — это много.

— Я хочу поговорить со следователями, принимавшими участие в расследовании этих преступлений…

Следователи говорили неохотно, следователи мямлили что-то маловразумительное, примерно так же, как их подопечные перед ними. Но заветное слово прозвучало. Кто-то из следователей проговорился, что, по заключению экспертов. Хрипатый погиб в результате взрыва трубки мобильного телефона, которую кто-то неизвестный набил взрывчаткой.

Так, может, это имел в виду вор в законе Миша Фартовый, когда говорил про предложенные ему Губой мобилы, с помощью которых можно достать ментов на Петровке? А?

Тогда это меняет дело. Тогда можно не бояться, что с погон слетит звезда. А напротив, надеяться получить сверх имеющихся двух еще одну. Потому что это называется уже не самодурство, называется — предвиденье. И командировка капитана Егорушкина будет оправдана. Пусть задним числом, но оправдана.

Только нужны подробности. Нужны доказательства.

Подполковник вышел на оперативника, работавшего с сексотом, сообщившем о сходке.

— Скажи своему человеку, пусть он сведет меня с Мишей Фартовым.

— Это невозможно.

— Почему?

— Мишу Фартового убили.

— Когда?

— Убили дня два назад. А нашли вчера вечером.

— Кто его убил?

— Поговаривают — свои. Но оперативные данные этого не подтверждают. Его не приговаривали. А просто так, без санкции сходки, его вряд ли бы кто-нибудь тронул. Нет, это не уголовники, это кто-то рядится под уголовников.

Значит, и Мишу Фартового тоже… Значит, чистка продолжается.

Подполковник срочно вылетел в Москву. Где позвонил своему приятелю в Министерство внутренних дел.

— Мне нужен выход на воров в законе.

— А аудиенция у господа бога тебе не требуется? Я могу устроить.

— Я серьезно. Они убили моего человека.

— Того, о котором ты хлопотал?

— Да, того.

— Они не пойдут на контакт. Воры в законе не водятся с ментами. Иначе они перестают быть ворами.

— Здесь особый случай. Я ищу тех, кто в том числе мочит блатных. Кто замочил Мишу Фартового.

— Ты знаешь, кто замочил Мишу Фартового?

— Догадываюсь.

— Это хорошо. Но боюсь, этого будет мало.

— При каких условиях они согласятся на разговор?

— Когда будут считать, что он им выгодней, чем ментам. В этом случае они, возможно, пойдут на контакт. Неафишируемый контакт.

— Им это будет выгодно. Ты поможешь мне?

— С удовольствием. Особенно если ты отдашь мне убийц Мишки Фартового.

— Отдам. Через неделю.

— Хорошо, я помогу тебе…

Воры согласились на контакт, ворам было лестно, что мент, что не просто мент, а крутой мент, идет к ним с поклоном.

— За что пойдет базар?

— За то, что сказал на сходке Миша Фартовый.

— Он много чего сказал. Чего ментам знать не положено.

Нет, так разговор не получится. Как видно, надо начинать с комплиментов.

— Я скажу так — вы люди, уважаемые в своем деле… Согласный кивок воров.

— Я всвоем. Опять кивок.

— Не вы пришли ко мне — я к вам. Значит, мне это было нужно. Снова кивок.

— Но нужно не только мне. И вам — тоже.

Воры переглянулись. Кружева плетет ментяра. Когда это легавым нужна была помощь честных воров? И когда это воры нуждались в помощи ментов? Не было такого! Динаму крутит важный мент…

— Мягко стелешь, начальник. Только спать на твоей перине жестко. Потому что твоя перина — шконка.

— Не так! Я вас на шконку не сажал. Это не мое дело. Я крутых барыг сажал и импортных. — Так ты не мент?

— Нет, я из Большого дома.

Воры не удивились, они сразу почуяли, что это не просто мент, что это мент с зелеными лычками.

— Я не лезу в ваши дела. Ваши дела — не мои дела. Я не стану говорить о своих делах. Потому что это дела, которые касаются только меня. Но есть одно дело, которое мое дело, но и ваше дело.

Хорошо говорил мент из Большого дома. Как надо говорил.

— Я хочу узнать, кто кончил Мишу Фартового. И вы хотите знать, кто его кончил. Потому что тот, кто кончил вчера Мишу Фартового, может завтра кончить любого из вас. И надо вам это — лежать где-нибудь с дыркой в башке, когда можно не лежать?

Подполковник умел находить общий язык с уголовным элементом.

— У нас есть общие интересы. Ваш — чтобы вас не мочили. У меня — найти тех, кто вас мочит.

— Что ты хочешь, чтобы мы сделали?

— Я знаю, что Миша Фартовый говорил за мочиловку. Но мне надо знать, что он конкретно говорил за мочиловку.

Воры переглянулись.

— Что ты предложишь нам взамен?

— Я уже предложил. Предложил найти того, кто замочил Мишу Фартового. Найти для того, чтобы он не замочил вас.

Ворам очень хотелось согласиться. Но они не могли согласиться так легко. Не могли позволить, чтобы последнее слово осталось за ментом.

— Тогда решим так — ты найдешь его и отдашь его нам.

— Но это невозможно.

— Ты найдешь и отдашь его нам, или разговора не будет!

— Ты отдашь его нам, и мы разорвем его на куски. Это последнее наше слово.

— Хорошо, отдам…

На том и столковались.

Воры вспомнили все, о чем толковал Миша Фартовый. Вспомнили про мобильники и про то, что кто-то неизвестный мочит всех, кто о тех мобильниках знает.

А раз мочит свидетелей, то не просто так мочит…

Подполковник запросил сводки происшествий по стране за последний год. Он сделал то, что сделал до него Курьер, ставший Помощником, что сделал вслед за Помощником Резидент, что сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек. Он стал искать аналогии. Если вор в законе Миша Фартовый утверждает, что есть «мобилы», способные достать кого угодно где угодно, хоть даже в охраняемом доме на Петровке, и если после этого умирают и умирают все, кто мог знать о них какие-либо подробности, и умирает Хрипатый, у которого взрывается в руках трубка мобильного телефона, то можно предположить, что все это не слух, а реальность. Что такие мобильные телефоны есть и что кто-то хочет, чтобы о них никто не узнал. Настолько сильно хочет, что убирает свидетелей. Профессионально убирает.

И дело совсем даже не в мобильниках, потому что изобретение это не такое уж и новое, дело — в людях, которые за ними стоят. Которые не утраты мобильников испугались, а утечки информации. А раз так, то за этими мобильниками может тянуться какой-нибудь хвост. Потому как преступники больше всего боятся не найденных при них «стволов», а «стволов», за которыми числятся трупы.

Так, может, и в этом случае?..

Анализ происшествий принес ожидаемый результат.

Да, Хрипатый не был единственной жертвой мобильных телефонов. Было еще, по меньшей мере, две. Там тоже потерпевшим в куски разнесло головы, а из обезглавленных тел патологоанатомы выковыривали пластмассовые обломки корпуса телефонной трубки. Но и там следствие считало, что бомбы были лишь закамуфлированы под трубки.

А они не были закамуфлированы, они были сами по себе бомбами. Бомбами, по которым можно было еще и звонить!

Вот чего боялись неизвестные, убившие капитана Егорушкина и еще десяток потерпевших. Боялись, что начиненная взрывчаткой трубка попадет в руки правоохранительных органов. Целая попадет. И тогда станет очевидным их участие в других преступлениях.

Еще по меньшей мере в двух преступлениях!

А раз так, то в сети подполковника попалась очень крупная рыба. Которая прощает все. И даже смерть капитана Егорушкина!